Киллоу

Над Каухаусом сгустились тучи: наши новые соседи напирали со всех сторон, земли становилось все меньше. Близилось время трогаться в путь на Запад, на новые пастбища.

Каухаус мы покинем без сожаления. Когда отец переселился сюда, здесь невозможно было выжить в одиночку, поэтому люди искали друг у друга поддержки и защиты. Но время шло. Некоторые соседи умерли, некоторых убили, другие же переселились дальше на Запад или продали свои земли. На их место приходили новые люди, и сейчас над нашей округой нависла опасность междоусобной войны за пастбища.

Многие из новых колонистов не имели даже скота и время от времени угоняли наших коров. Отец никогда не стал бы возражать, если бы соседским детишкам грозил голод. Но все чаще новые переселенцы угоняли скот и продавали его. Напряжение росло.

Несколько раз я останавливал людей, перегонявших скот с нашим клеймом, и отбирал у них коров, и в меня уже стреляли два раза.

Первые поселенцы, которые работали до седьмого пота и дрались за свои дома, ушли, а вновь пришедшие, кажется, думали, что имеют право пользоваться плодами чужого труда и жить за счет других. Все шло к войне. Мы хотели одного: чтобы наша земля оставалась нашей, с четко очерченными границами, но теперь это стало невозможным.

Все чаще поговаривали о том, что пора перебираться на Запад, а Тэп приехал как раз оттуда.

— Путешествие будет трудным, — говорил Тэп, — и если переезжать, то только сейчас, когда в пути у нас не будет трудностей ни с водой, ни с кормом для скота.

— А там, куда мы собираемся? — спросил Фоули.

— Там будет лучшая трава в мире и вода тоже. Мы можем остановиться на реке Пекос в Нью-Мексико или двинуться дальше до Колорадо.

— А что бы ты предложил? — Фоули был хитрым мужиком, поэтому, расспрашивая Тэпа, он внимательно наблюдал за ним.

— Пекос. В районе Боске-Редондо.

Подошла Карен Фоули и встала рядом со мной. Она не сводила глаз с Тэпа.

— Чудесный человек. Я так рада, что он будет с нами.

Впервые в жизни я испытал ревность, но устыдился, потому что сам любил Тэпа Генри и восхищался им и понимал, что именно она имеет в виду.

Тэп изменился. Он одевался лучше, чем мы могли себе позволить, у него был великолепный конь под очень красивым, ручной работы седлом. Больше того, Тэп теперь держался с каким-то не присущим ему прежде достоинством.

Мы с Карен несколько раз гуляли, разговаривали и даже иногда вместе выезжали на пастбища. Между нами ничего не было и не могло быть, но я считал, что она самая красивая Девушка в наших краях, к тому же чувствовала себя на техасских равнинах как дома.

Карен явно понравился Тэп Генри, а единственное, что я мог сказать о нем точно — Тэп всегда интересовался женщинами. Он знал, как вести себя с ними, и женщины интуитивно это чувствовали.

Отец обернулся.

— Поди сюда, Дэн. Надо посоветоваться.

Когда я подошел, Тэп рассмеялся и хлопнул меня по плечу.

— Что случилось, Киллоу? Ты советуешься с детьми?

— Дэн знает о коровах больше, чем кто-либо другой, — спокойно ответил отец, — к тому же ему уже приходилось перегонять скот.

— Правда? — удивился Тэп.

— Да. В прошлом году перегонял стадо через Бакстер-Спрингс в Иллинойс, и там его продал.

— Через Бакстер-Спрингс? — хмыкнул Тэп. — Небось потерял полстада. Я знаю ребят, орудующих около Бакстер-Спрингс.

— Они не тронули стада, — сказал Фоули, — и не завернули его. Он прошел через Бакстер-Спрингс и продал коров за хорошие деньги.

— Отлично! — Тэп сжал мне плечо. — Мы с тобой сработаемся, мой мальчик. Господи, как хорошо дома!

Он поглядел в сторону корраля, где стояла Карен, и вдруг сказал:

— Ну, вы знаете, что надо делать. Когда будете готовы, я вас поведу.

Он подошел к девушке. Тим Фоули покосился в их сторону, но промолчал. Однако я хорошо знал Тима и понял, что он чем-то недоволен.

Фоули повернулся и вошел в дом, остальные тоже начали расходиться, оставив нас с отцом вдвоем.

— Ну вот, — сказал отец, — Тэп вернулся. Что ты о нем думаешь?

— Нам повезло, что он с нами. Тэп знает, где есть вода, он хороший ковбой. Поверь, отец, нам дорог каждый человек.

— Да, это верно. — Он, казалось, хотел сказать что-то еще, но передумал.

Мой отец осмотрительный человек и не станет говорить лишнего, но я знал, что, если у него что-то на уме, он обязательно поделится со мной. Что-то его беспокоило. Через минуту-другую он почему-то спросил:

— Ты помнишь Элси?

Элси Генри — мать Тэпа, и я ее хорошо помнил. Она была мне единственной матерью, но сейчас казалась не родным человеком, а просто знакомой, которая приехала погостить и уехала.

— Да, помню.

— Она не была приспособлена к такой жизни. Не стоило ей переезжать на Запад.

— Я часто удивляюсь, зачем она приехала. Красивая женщина, любила хорошо одеваться и хорошо жить. По-моему, она могла бы найти счастье на Востоке.

— Характер одинаково присущ лошадям, собакам и людям. Или женщинам, если уж о них зашла речь.

Он больше ничего не сказал и ушел, а я отвел коня в корраль, расседлал его и повесил упряжь. И все время думал над словами отца, пытаясь понять, что за ними скрывается. Однако все мысли вскоре вытеснила подготовка к предстоящему путешествию.

Наступила весна. Жаркая и сухая. Зимой прошли обильные дожди, по дороге к переправе Хорсхед должна быть вода.

Присев на корточки рядом с корралем, я прикинул маршрут. Карен с Тэпом куда-то ушли, но я думал не о них, а о лошадях. Нам понадобится ремуда note 1 голов в пятьдесят-шестьдесят, а если сложить всех имеющихся, включая лошадей Тима Фоули и Арона Старка, нам не хватало около двадцати голов.

Надо отремонтировать два фургона и починить упряжь. Потребуется много свинца для пуль, для начала надо отлить столько, чтобы хватило на случай столкновения с индейцами команчи. И нам понадобятся дополнительные бочонки для воды.

Подошел Зебони Ламберт и присел рядом со мной. Он курил самокрутку — привычка, которую некоторые техасцы начали перенимать у мексиканцев. Большинство, однако, предпочитало сигареты.

— Так вот он какой, Тэп Генри.

Он произнес это странным ровным тоном, и я покосился на него. Обычно, когда Зеб так говорит, ему что-то не нравится, а мне очень хотелось, чтобы они подружились.

— Мы вместе выросли, Зеб. Он мой брат, приемный брат, не знаю, как правильно.

— Слыхал.

— Когда его мать сбежала, отец обращался с ним, как с родным сыном.

Зеб посмотрел на другой конец двора, где, разговаривая с Карен, смеялся Тэп.

— Он после этого видел мать?

— Нет. По-моему, нет.

— Он выставляет свой револьвер напоказ, так ведь?

— Это точно… и он умеет им пользоваться.

Зеб докурил сигарету и втоптал окурок в пыль.

— Если тебе нужна помощь, — сказал он, — можешь на меня рассчитывать. Вам понадобится много лошадей.

— Ты видел диких?

— На реке Леон. Хочешь поохотиться?

Зеб был лучшим охотником на лошадей в наших краях. Но нас подгоняло время. Если мы не хотим в дороге испытывать трудности с водой, надо отправляться не мешкая. А вообще-то нам следовало бы сделать это еще две недели назад.

Зебони Ламберт никогда ни на кого не работал, хотя был первоклассным ковбоем. Иногда в трудные времена он помогал нам, но платы не брал. Это казалось странным, но в Техасе не задают лишних вопросов. Человек поступает так, как находит нужным.

— Может быть, стоит обменяться с Томом Сэнди. В оврагах полно бычков, слишком молодых для перегона.

— Если вы его позовете, он к вам присоединится.

— Сэнди? — не поверил я. — У него отличное ранчо. С какой стати ему переезжать?

— Из-за Розы.

Ну, это меняет дело. Хотя мужчина, который оставит такой дом ради Розы, оставит и любой другой дом и в конце концов окажется ни с чем. Роза очень красивая женщина и хорошая хозяйка, но только не пропускает ни одного мужчины. В нее влюбляются многие, и она это понимает.

Note1

Ремуда — табун подменных лошадей.