Киллоу

А что с остальными? Удалось ли им спастись? Или их захватили индейцы?

Мы спешились и постарались хоть немного закидать тела землей и камнями.

— Волки их не тронут, — сказал Зеб. — Волки нам не встречались уже несколько дней.

— Им здесь нечем питаться, разве что змеями. Тэп Генри говорил, что эта земля кишит ими.

Мы покидали лощину, чувствуя тошноту. Убитые были врагами, но никто не пожелает такой погибели даже врагу: команчи, которые никуда не спешат, могут придумать тысячу способов медленной и мучительной смерти.

Отъехав от страшного места, мы наткнулись на следы примерно сорока индейцев, направлявшихся на север. Вряд ли команчи остановятся где-нибудь рядом — ближайший источник находится за много десятков миль.

Мы возвращались к стаду, когда внезапно увидели отпечатки копыт двух лошадей.

— Она его догнала, — сказал Зеб, указывая на цепочку следов. — Это пятнистый конь Тэпа… а это — лошадка, на которой уехала Карен. Ошибки быть не может.

Они проехали здесь после резни, направляясь на запад. Перед ними лежали восемьдесят миль безводной равнины… Взяла ли Карен воду? Она им пригодится.

Той ночью мы разбили лагерь на берегу полувысохшего пруда в сухом русле реки — последнего известного нам источника воды.

Глава 4

Пруд исчез. Там, где была вода, лежала истоптанная копытами грязь, медленно высыхающая под утренним солнцем.

— Все, Дэн, — сказал отец. — Из меня плохой скотовод, сам об этом знаю. Командуй перегоном ты. Тебе не надо напоминать, что он для нас значит.

— Отсюда до переправы Хорсхед — восемьдесят миль или около того, — я говорил для всех, — но ближе к Пекосу нам встретится вода. Мне или кому-нибудь другому придется ехать впереди и выискивать воду, прежде чем ее почует скот, потом гнать стадо в обход этой воды, потому что для животных она ядовита — так много в ней солончаковой пыли. — С этого момента, — продолжил я, — всех отставших коров будем оставлять, новорожденных телят придется убивать. До сегодняшнего дня мы в лучшем случае покрывали по пятнадцать-шестнадцать миль в день. Теперь, без воды, нам надо проходить намного больше. В первую ночь мы остановимся поздно, а тронемся пораньше, затем будем гнать стадо днем и ночью.

— Я могу помочь, — сказала Кончита Маккрей. — Я работала со скотом. Мы не хотим быть в тягость, но Мигель еще слишком слаб.

— Ваша помощь придется кстати, — поблагодарил я. — Спасибо.

Несколько минут все молчали, потом подал голос Тим Фоули:

— Восемьдесят миль без воды? А как насчет прудов Мустанг-Пондс?

— Не знаю, стоит ли на них рассчитывать. Может, там и есть вода, но лучше думать, что ее нет.

Отец пожал плечами.

Этого надо было ожидать. Ведь каждый из нас знал, на что идет. Надо наполнить водой все, что можно, и тратить ее очень бережливо.

Мы тронулись в путь. Первым ехал Зебони с развевающимися на ветру волосами, следом шел пятнистый бык, а за ним — все стадо.

Бен Коул и Майло Додж ехали с одного края, с другого — Фримен Сквайре и Зено Йерли.

Повернув коня, я подъехал к фургону, на козлы которого собирался сесть Тим Фоули. Его жена уже устроилась наверху, устремив взгляд вдаль.

— Все в порядке, Тим?

Он медленно повернулся.

— Нет… и ты это знаешь. Карен уехала, а ты смог бы удержать ее, Дэн?

— Я? — Я не ожидал услышать такое от Тима. — Да она не осталась бы ни из-за меня, ни из-за кого-то другого.

— Мы думали, вы поженитесь, — сказал Тим. — Мы рассчитывали на это. Мне никогда не нравился этот никчемушный Тэп Генри.

— Тэп хороший парень, но мы с Карен никогда не заводили речь о женитьбе. Мы дружили, но ведь молодежи у нас почти не было… только мы двое. К тому же она влюбилась в Тэпа.

— Он искалечит ей жизнь. Если она уже не лежит мертвой где-нибудь на равнине.

— Они вместе. Мы с Зебом нашли их следы. Карен догнала Тэпа, и они вместе едут на Запад.

Не время говорить им о резне. Я рассказал отцу и некоторым из ребят, чтобы они были настороже, но женщин это может испугать.

Фургоны покатились. Стадо шло на запад, и кто-то из ковбоев затянул песню, другой подхватил ее, и я был рад их слышать. Но я знал, что не все стадо дойдет до воды: погибнут коровы, лошади, а может быть, и люди.

Скот мычал, пыль становилась все гуще. С боков животных стекал пот, но мы не сбавляли шага. Каждая миля давалась с трудом, но она же приближала к воде. Быстрое движение увеличивало жажду, солнце немилосердно жгло с самого утра. Облако пыли поднималось все выше.

Только за утро я дважды сменил лошадей, работая в конце стада вместе с Джимом Пуром. Отец с Зебони Ламбертом ехал впереди.

И когда наконец спустилась ночная прохлада, мы все гнали и гнали стадо, разбили лагерь, пройдя шестнадцать миль. Все мы ужасались тому, что ждало нас впереди, а Кончита смотрела на меня с удивлением. Я знал, что она думает.

Мы были не в своем уме, затеяв этот перегон.

Стадо вело себя беспокойно и долго не укладывалось, а мы, наскоро приготовив еду, поужинали.

Груз ответственности лежал теперь на мне. Я украдкой разглядывал людей, стараясь угадать, сколько еще они смогут выдержать.

Я лег поздно, но поднялся первым, свернул одеяла и оседлал мышастого. Когда я подошел к костру, перед ним на корточках сидел Зено Йерли.

Он кивнул на котелок с кофе.

— Свежий. Наливай себе.

Налив кружку, я сел напротив.

— Не люблю зря болтать, — вдруг ни с того, ни с сего сказал Зено, — поэтому молчал, да еще потому, что Тэп твой брат.

Я ждал, что он скажет дальше.

— Эти пастбища, которые нашел Тэп… Как получилось, что они не заняты?

— Свободная земля. Никто не поселился, наверное.

— Ошибаешься. Те земли заселили, когда ты еще не родился.

Я озадаченно молчал. Тэп сказал, что те пастбища свободны — приходи и бери. Однако Зено ничего не говорил зря, а то, на чем он настаивал, всегда оказывалось правдой.

— Тэп нашел те пастбища для нас, — возразил я, — и даже оставил человека охранять их.

— Толана Бэнкса?

— Ты его знаешь?

— Еще бы не знать. Злой и ужасно подлый человек. Я слыхал, как про него говорил Тэп, но ничего не возразил, потому что не умею драться на револьверах и не хотел связываться с ним. Этот Толан Бэнкс — скотокрад и бандит.

Вот так-то. Мы, рискуя жизнью, гнали стадо на Запад через забытую Богом пустыню и думали найти свободные, новые земли, а, оказывается, они уже кому-то принадлежат, и мы, прибыв на место, должны будем ввязываться в настоящую войну за пастбища.

Говорят, беда не приходит одна, и точно… Я пил кофе и размышлял над этим, но что тут придумаешь? Назад не вернешься, а впереди ждет драка. Мы придем на те пастбища обессиленные, с измученным голодом и жаждой скотом.

— Зено, держи рот на замке. Тут надо хорошенько все обдумать. По-моему, Тэп знал, что делал.

Зено поставил на землю кружку с кофе и набил трубку. Он говорил тихо, опасаясь, что нас услышат.

— Не хочу тебя обидеть, но Тэп Генри думает только о себе. То есть в первую очередь о себе. Допустим, ему нужна та земля. Чтобы иметь право на землю, ее надо использовать, на ней нужно пасти скот. И что он делает, зная, что вы дома недовольны и хотели бы перебраться на Запад? По-моему, мы попадем прямо на пастбищную войну, и воевать нам придется на стороне Толана Бэнкса, а это очень плохо.

— Не знаю, — сказал я. — Да и с Толаном Бэнксом мы не встречались.

— Я говорю, плохой он человек. Для него все способы хороши, лишь бы выиграть. Он многих убил. Рассказывают, что он — один из банды Болд Ноба, что орудовала в Миссури. Тут я ничего не могу сказать, судя по выговору, он скорее из Джорджии.

Мы тронулись в путь до рассвета, управляться со скотом становилось все тяжелее. Коровы не пили уже больше суток, у них не было никакого желания идти вперед в засушливые, безводные земли, и некоторые, похоже, решили вернуться обратно, вспомнив Каухаус.