Каллаген

— Как ты думаешь, сколько еще осталось? — спросил Каллаген.

— До горы? Думаю, что миля. До воды немного больше.

Они отдыхали какое-то время, некоторые уснули. Каллаген не мог сомкнуть глаз. Мохавы были здесь, недалеко, и они тоже знали о воде. Догадывались ли они, что и солдатам известно местонахождение источника? Если так, то индейцы попытаются остановить их, прежде чем они доберутся до него.

Каллаген отгонял прочь грустные мысли, заставив себя пристальнее рассмотреть почву между ними и горой, видневшейся вдали. Начиная с того места, где они находились, придется завоевывать каждый шаг, а безопасность, пусть даже временную, они обретут только там, где найдут воду.

Впереди высилась Орлиная гора. Мелкое, высохшее русло тянулось к вершине по пустынной почве. Вероятно, вода просочилась в землю как раз в том месте, где они остановились.

А если ключ окажется справа? Он обдумывал свои выводы, а потом вдруг осознал, что небо уже посерело. Он поднял людей, и они опять двинулись дальше.

Сто, двести ярдов преодолели довольно успешно. И вдруг Крокер ощутил страшную боль в ногах. Он спотыкался, стараясь изо всех сил удержаться на ногах. Волш все же упал. Дэлавер помог ему, с трудом подняв его и поддерживая, пока тот не восстановил равновесие.

Еле передвигаясь, спотыкаясь и то и дело падая, мужчины преодолели еще сотни две ярдов. При свете еще можно было разглядеть следы, но Каллаген их не видел… Но если близко вода, то должны быть и следы.

Предположим, что здесь нет воды… А что, если гора, к которой они направляются, вовсе не Орлиная? Эта местность не являлась родиной Дэлавера, а он побывал здесь всего один раз… он мог и ошибиться. Если здесь нет воды, их можно уже считать мертвецами.

Волш снова упал, и ему снова помогли встать. Каллаген посмотрел вверх. При тусклом свете гора казалась голой базальтовой глыбой. Он перевел взгляд вправо.

— Хорошо… — И только со второй попытки из его пересохшего горла могли вырваться слова: — Мы свернем здесь.

Крокер упал, пытаясь вскарабкаться на насыпь высотой не более пятнадцати дюймов. С трудом ему это удалось, он посмотрел на Каллаген с отсутствующим взглядом, отдышался, а потом произнес:

— Все в порядке, ирландец. Я с тобой.

Те же слова повторил и Волш, а потом и Дэлавер. Теперь они оказались на открытой местности, и выстрел угодил в песок рядом с ними. Они знали, что начался бой. Все упали на землю.

— Держите огонь! — резко приказал Каллаген. — Волш, ты и Крокер, можете заряжать оружие. Старайтесь, чтобы в механизмы не попадал песок.

Он ждал, перекатывая сухой камешек во рту. Руки дрожали, взгляд туманился. Он и не подозревал, что в его организме тоже началось обезвоживание. Кожа на руках сморщилась… они стали похожи на руки старика.

Появились индейцы, и Каллаген выстрелил, не глядя на свою винтовку. Он смотрел только на мохава, который споткнулся и упал.

Это вызвало панику среди индейцев. Они были мудрые и не считали победу победой, если она доставалась ценой жизни воинов. Они не верили в человеческие жертвы как средство завоевания земли или во имя каких-то иных целей, если этого можно избежать. Они не боялись умереть, но знали, что мертвый воин не убьет ни одного врага.

— Ты достал его, — с трудом выговорил Дэлавер. — Кажется, это наш первый.

Каллаген кивнул. Он вспомнил о том, как однажды сжег одного индейца. Наверное, никто не убивал индейцев столько раз, сколько это делал он: когда приходил рапорт об убитых в бою индейцах, на его счету обычно оказывалась половина.

Солнце взошло. В этом небольшом углублении между горными кряжами стояла нестерпимая жара. Он ждал, посматривая на то место, откуда стреляли индейцы, но те не появлялись. Волш будто замер.

Время тянулось медленно. Прошел час, за ним другой. Каллаген лежал на песке. Он понимал, что должен двигаться, знал это, поскольку здесь, внизу, солнце пекло особенно сильно. Он должен двигаться, но он не мог.

Однако должен. Они должны попытаться добраться до воды.

— Ладно, — громко произнес он, но никто не пошевелился. — Сейчас мы пойдем.

Ни движения, ни ответа.

Собрав последние силы, он заставил себя подняться. Встал на колени и сильно ударил Дэлавера.

— Поднимайся, черт возьми! — приказал он. — Вставай!

Дэлавер поднялся, покачиваясь. Потом помог Крокеру, и они вместе подняли Волша.

Каллаген держался прямо. Он едва мог стоять под тяжестью запасного ружья, что болталось за спиной, одновременно держа в руке винтовку. Он огляделся по сторонам.

Только скалы и песок, песок и скалы. Вокруг бело-розовый и грязновато-серый песок, а вверху — голые скалы. Он решительно повернул вправо.

— Марш! — надломленным сиплым голосом скомандовал он, пытаясь сглотнуть, но понял, что не может. Каллаген попятился назад, чуть не упал, но все же пошел вперед.

Спотыкаясь, остальные последовали за ним.

Вдруг появился всадник, а за ним другой. Мохавы снова приближались. Они уже считали, что солдаты находятся в их руках.

— Вперед! — пробормотал Каллаген. — Пусть не с ружьем, но хотя бы с револьвером.

Люди, следовавшие за ним, остановились. Он повернулся, встал за ними и начал подгонять, грубо ругаясь и размахивая винтовкой.

Каким бы одурманенным он ни был, он по-прежнему пытался обнаружить следы, но по-прежнему не видел их. Следы обозначали воду; они, как палец, указывали путь к ней. Если нет следов, значит, нет и воды… Но вода должна быть здесь.

Он снова и снова всматривался вдаль. Теперь индейцы находились чуть больше чем в двухстах ярдах.

Каллаген старался держать своих людей вместе. Орлиная гора высилась слева от него, но, увы, никаких следов. Он боролся с отчаянием и понимал, что его глаза почти ничего не видят.

От жары перед глазами поплыли круги; даже гора казалась какой-то нереальной, лишенной материальной оболочки. Волш снова очутился на земле, и Каллаген подождал, пока остальные его подымут. Он ждал, угрожающе подняв свое ружье. И опять они двинулись дальше.

Дэлавер обратился к нему:

— Посмотри, там, прямо.

За скалами виднелись заросли каких-то зеленых диковинных растений. Явно вода была где-то рядом…

— Будь готов, — прошептал Каллаген. — После того, как я выстрелю и перезаряжу винтовку, стреляй и ты.

Он посмотрел на остальных.

— Ты можешь стрелять? — спросил он у Крокера.

— Проверь меня, — усмехнулся раненый.

Волш, в недоумении уставившись на него, снял с ремня свое ружье.

Ладно, даже если он никуда не попадет, сам факт того, что он стреляет, должен помочь, подбодрить, вселить надежду.

Они двинулись вперед, и мохавы подошли ближе. Вдруг Каллаген резко остановился, упал на колени в раскаленный песок и прицелился в индейца, что стоял ближе всех.

Индеец развернул лошадь, припал телом к ее шее и стремглав ускакал прочь.

— Идите вперед, — приказал он остальным. — Идите к тем растениям.

Он не думал, что индейцам известно о револьвере. Он скрывал это, решив подпустить их достаточно близко, чтобы пристрелить еще двоих или троих, прежде чем тем удастся скрыться.

Похоже, что только у одного индейца было ружье. Другие были вооружены стрелами. Каллаген когда-то слышал, что такое оружие поражает цель, если она находится не более чем в шестидесяти ярдах от места выстрела. А на таком расстоянии, имея при себе револьвер, он знал, что делать.

Индейцы были храбрыми воинами — храбрыми, но не глупыми. Они хотели, чтобы Каллаген уже не поднялся, но больше всего хотели сами остаться в живых. Боялись его, потому что он выстрелил в одного из них и убил. И ранил другого, пусть слегка. Вот почему он сейчас не стрелял, выжидая и давая им повод для размышления о том, что с ними может произойти.

Солдаты побежали. Он встал и пошел вперед, чтобы присоединиться к ним. Ключ должен находиться где-то среди зарослей, но он по-прежнему не видел никаких следов. В воздухе не летали пчелы, а пчелы — явный признак того, что поблизости вода.