Аквариум-2

В целях борьбы с реэкспортом своей техники в социалистические страны американцы периодически на выборку проверяли, как используется купленное у них оборудование. С согласия шведских властей они проконтролировали и нашего поставщика. Контролеры из посольства США, увидев у него лабораторию с оборудованием, на котором стояли американские фирменные знаки, успокоились и оставили нашего человека в покое.

По оценке специалистов, добытое нами уникальное оборудование сэкономило одному из московских научно-исследовательских институтов 1,5–2 миллиона рублей.

Сотрудник нашей резидентуры, проводивший эту операцию, был награжден орденом Красной Звезды. А это говорило о многом, учитывая большую скупость тогдашнего руководства на поощрения.

Понятно, что нелегальное приобретение и пересылка в Советский Союз образцов новейшей техники в условиях строгого контроля со стороны американцев и их шведских друзей превращали обычный процесс купли-продажи в сложную, иногда многоходовую агентурную операцию. Маклеров, имеющих возможность доставать такие образцы, приходилось разрабатывать и втягивать в работу как настоящих агентов. Встречи с ними прикрывались какими-либо рутинными сделками на поставку невинных товаров, типа медицинских шприцев и тому подобное.

Шведская контрразведка периодически публиковала фамилии местных коммерсантов, попавших в американские «черные списки». Нарушители привлекались к ответственности своими властями.

После таких случаев дельцы прекращали свою деятельность и «ложились на дно», но через некоторое время сделки возобновлялись, так как они приносили коммерсантам хорошие барыши. Все начиналось заново: бес наживы силен!

Разведчикам трудно работать в Швеции. И не в последнюю очередь потому, что шведские власти, можно сказать, непрерывно поддерживают атмосферу шпиономании. И не только в шестидесятые годы, когда там был я, но и в наше время. Перманентная кампания усиленно подогревается прессой, радио, телевидением. И конечно, в качестве врага № 1 фигурировала раньше советская разведка, а ныне российская.

Для местных властей, начиная от полиции безопасности СЕПО, выполняющей контрразведывательные функции, и кончая Министерством обороны и дипломатическим ведомством, разницы тут нет. Если нет новых случаев «шпионажа Кремля», чтобы не затухал смрадный пропагандистский костер, в него подбрасывают набившие оскомину «сенсации». Чаще всего шведы обращаются к трагической судьбе шведского дипломата Рауля Валленберга, арестованного в январе 1945 года в Будапеште советской военной контрразведкой «СМЕРШ» и погибшего два года спустя в тюрьме МГБ, или к таинственным историям с нарушителями территориальных вод Швеции — подводными лодками.

В ход идут и материалы судебных процессов многолетней давности. При этом публикуются интервью с осужденными ранее, действительными и мнимыми иностранными агентами, отбывающими, как правило, пожизненное заключение за преступления против короля и отечества, свидетелями, судьями, работниками прокуратуры и защитниками.

Короче говоря, используются все современные средства воздействия на умы. Граждан призывают к максимальной бдительности, готовности защитить свое государство от врагов не только внешних, но и внутренних.

Шведы запуганы. Всюду им мерещатся коварные шпионы, диверсанты, подрывные агитаторы и пропагандисты. Этими злодеями, старающими выведать сокровенные государственные тайны, всегда представляются русские или их союзники.

Обычно всплеск очередной пропагандистской кампании приурочивался к рассмотрению в парламенте бюджета, выборам или какому-либо другому важному политическому событию, чтобы показать рядовым избирателям всю опасность, от которой их оберегают правительство и правящая партия.

Не только простые граждане вольно или невольно поддавались воздействию этого психоза. Лица, занимавшие официальные должности, гражданские чиновники, военные обязаны были докладывать своим начальниками о всех контактах с иностранцами и без служебной необходимости не встречаться с ними.

Этим объяснялись отказы офицеров шведской армии посещать приемы в советском посольстве, хотя они были далеко не прочь выпить и закусить за чужой счет. Но приказ есть приказ, и он выполнялся неукоснительно.

Во время одного из посещений Высшей военной школы мой сотрудник минут 10–15 наедине беседовал с преподавателем оперативного искусства. Через несколько дней начальник Командной экспедиции контр-адмирал Хеннинг дал мне понять, что содержание разговора ему почти дословно известно.

В другой раз мой помощник полковник Н. попросил у своего знакомого, служащего армейской киностудии «Армеефильмдеталь», дать ему для просмотра учебный несекретный фильм. Вместо фильма мы получили строгое предупреждение о недопустимости впредь каких-либо просьб к гражданам Швеции помимо Командной экспедиции.

Служба внешнего наблюдения контрразведки за передвижением дипломатов по стране использовала большое число добровольных помощников из числа жителей, которые считали своим долгом сообщать по телефону в полицию о передвижениях автомашин с дипломатическими номерами. Поэтому при посещении ресторанов и кафе, проживании в гостиницах, остановках в пути, особенно в сельской местности, где жители очень любопытны, нужно иметь в виду, что не только агенты контрразведки, но и добровольцы — обыватели из чувства гражданского долга могут наблюдать за иностранцем и сообщать о нем и его действиях. Труда это не составляет, поскольку телефон имеется практически в каждой семье и сельском доме. За донесение, оказавшееся по оценке полиции полезным, доносчик получает вознаграждение, размер которого зависит от важности информации. Это еще в большей мере подогревает патриотизм и усиливает активность доброхотов-сыщиков.

Все сотрудники аппаратов военных атташе в Стокгольме имели право без предупреждения властей передвигаться в окрестностях столицы на любое удаление при условии возврата в тот же день к месту жительства. Это давало возможность летом совершать без разрешения длительные путешествия на сотни километров от столицы. При поездках, связанных с ночевками, требовалось докладывать в Командную экспедицию за сутки в письменном виде с указанием маршрута, продолжительности путешествия, пунктов ночевок. В этих условиях за нашими автомашинами устанавливалась непрерывная, зачастую демонстративно открытая слежка. Бригады наружного наблюдения в пути меняли агентов, автомашины, подключая санитарные и грузовые автомобили, иногда направляли женщин-филеров, но ни на минуту не выпускали наших людей из поля зрения. В обед — они заходили с нами в тот же ресторан, вечером — в кино, на ночь — в гостиницу.

Ночевать у частных лиц, в кемпингах и просто в поле или лесу нам категорически запрещалось, так как в этом случае, естественно, затруднялось наблюдение и опекаемые могли ускользнуть от непрошеной охраны.

Однажды после поездки на север страны в Хапаранду, когда сопровождение было особенно назойливым, я деликатно заметил начальнику Командной экспедиции: мы не имели бы ничего против, во избежание лишних расходов шведской администрации, взять одного из сопровождающих с собою в автомобиль в качестве гида. В ответ он хладнокровно ответил, что военный атташе Швеции в Москве полковник Хельм при поездках по стране вызывает у советской стороны еще большие хлопоты и расходы. Так что паритетность здесь сохраняется в полной мере.

В Стокгольме слежка контрразведки за нашими людьми начиналась обычно через две-три недели после их приезда и велась скрыто с использованием технических средств. Все сотрудники посольства имели меняющееся кодовое тональное обозначение, с помощью которого контрольный пост по радио информировал соответствующие бригады о выходе того или иного сотрудника и давал указания, какие меры наблюдения осуществлять по отношению к нему.

Меня и сотрудников моего аппарата контролировали, как правило, постоянно. Мне понадобилось несколько месяцев регулярно совершать вечерние прогулки, прежде чем удалось притупить бдительность наружного наблюдения. Слежку сняли, поскольку убедились, что эти моционы с женой и дочерью преследуют чисто оздоровительные цели.