Другие. Боевые сталкеры

Документов не было. Взрывы уничтожили и удостоверение, и телефон спутниковой связи. Что-то удалось подобрать, но от военной одежды Ждан избавился решительно. Лишь сунул в рюкзак одного из туристов свои кроссовки. За пояс уложил пистолет, с тем и направился на поиск обжитых мест. Даже если речь идет о десяти, пятнадцати километрах пути — страха полковник не испытывал. Главное — добраться до какого-нибудь селения и понять, где он, в конце концов, находится на самом деле. Речь не о названии населенных пунктов. Речь — о времени.

И все-таки, думал Ждан, это невозможно. — «Пятьдесят девятый… Это ирреально. Противоестественно и антинаучно. Об этом не может быть и речи».

Удостоверившись, в конце концов, в том, что стал нечаянным участником какого-то дешевого спектакля, который устроили уделанные наркотой туристы (один из которых похож на Дятлова).

«Туда им и дорога. Трупы найдут, выяснят, что с таким количеством наркотиков в крови они могли и Саяно-Шушенскую ГЭС раскрутить отвертками, и успокоятся. Люди, отправляющиеся в поход с наркотой, вполне могут и гранаты прихватить. Несчастный случай», — решил Ждан и успокоился.

Через два часа, спускаясь с высоты, он увидел дорогу. Она пролегала меж двумя высотами, как везде в горных районах Чечни. Издали он даже заметил автомобиль, своим движением поднимающий облако пыли… Но рассмотреть марку авто не представилось возможным — слишком высоко и далеко.

Через полчаса он спустился к трассе. Теперь она была от него на расстоянии ста метров. Решив на всякий случай не лезть с открытым забралом на дорогу, Ждан сел под дерево, стащил рюкзак с плеч и сунул в рот сигарету.

Первым проехал грузовик весьма странного вида — такой Ждан видел только в кино — полуторка или что-то в этом роде.

Через четверть часа в обратном Цой-Педе направлении проехал старенький зеленый «Москвич».

— Ерунда какая-то, — пробормотал Ждан. — Это же не Куба. Где они столько раритетов нашли?

А через двадцать минут показалась белая «Победа».

— Ничего не понимаю, — проговорил Ждан, выплевывая окурок. — А где «Жигули», иномарки, «Газели»?

Он сидел в тени дерева до полудня. Мимо проехало около десятка автомобилей. И каждый из них был старше Ждана лет на сорок. Полковник почувствовал, как внутрь заползает неприятное чувство опасности, а спина покрывается по́том.

— Жарко, — чтобы успокоить себя, проговорил он без особой нужды.

Да, было жарко. Но не настолько, чтобы снимать спортивную куртку.

Послышался гул мотора, и Ждан вперил взгляд в ту точку меж двух сосен на обочине, где последние два часа рассматривал проезжавшие мимо машины.

Это был грузовой «ЯГ». Протрещав движком и подняв пыль, он промчался в северном направлении.

«Это бред какой-то…»

Ждан надел куртку, накинул одну лямку рюкзака на плечо и стал спускаться на дорогу.

«Согласись: тебя разыграли?» — спросил он сам себя.

И тут же нашел ответ. Нет, все это слишком дорого, во-первых, и кто он такой, чтобы тратить на него столько средств для розыгрыша, — во-вторых? Ждан — не звезда киноэкрана, не шоумен, чего его вдруг разыгрывать не в день рождения, не первого апреля, а просто так? Во время войны со Стольниковым?

«Короче, я сейчас сяду в попутку, рвану до Владикавказа, оттуда на поезде или перекладных — в Минводы. А там до Москвы рукой подать. Улечу к чертовой матери в Германию или Голландию, отлежусь, а потом снова появлюсь в Чечне и найду Источник. Все».

Закончив размышлять, он спустился к дороге и поднял руку перед серой «Победой».

Водитель сбавил скорость, остановился и глянул в открытое пассажирское окно:

— Салам, уважаемый! Куда едем?

— А ты куда, уважаемый? — в тон ему ответил полковник.

— В Шали! Да тут одна дорога! — и рассмеялся.

Ждан сел рядом и вытянул ноги, осмотрелся. «Победа» прекрасно сохранилась. Даже радио работало.

Полковник слышал последние аккорды на рояле и слова песни.

«Ну, слава богу, — подумал Ждан, успокаиваясь и чувствуя, как спадает напряжение. — Рей Чарльз…» Песня закончилась, и тут радио заговорило женским голосом:

«Вы слушали песню знаменитого чернокожего музыканта из Соединенных Штатов Америки Рея Чарльза. А сейчас, уважаемые радиослушатели, послушайте, пожалуйста, песню «Ландыши» на стихи поэтессы Ольги Фадеевой. Музыка композитора Оскара Фельцмана».

Ждан опешил. Голос женщины не напоминал голос диджея.

«Ты сегодня мне принес не букет из пышных роз, не тюльпаны и не лилии…»

— Что нового в мире? — чужим для себя голосом поинтересовался полковник. — А то мы, понимаешь, в горах на два месяца зависли… Одичали совсем.

Водитель пожал плечами:

— ВДНХ открыли.

— Опять?

— Э, что значит — опять?

— Была ВДНХ, стала — ВВЦ. Теперь снова ВДНХ?

Водитель снова пожал плечами:

— Американцы новую подводную лодку с ракетами на воду спустили. Звери.

«Это хорошо, — обмяк Ждан. — Все в порядке».

— Никита Никсону пообещал кузькину мать показать. Не знаю, анекдот или нет. Говорят, ботинком чуть стол не сломал.

Полковник напрягся и тяжело сглотнул. Чувство опустошения снова стало прокрадываться в него как топливная смесь термобарической гранаты.

— Еще что… нового?

— Наши египтянам проект Асуанской плотины передали.

У полковника потемнело в глазах.

— Твою мать…

— Э, зачем ругаешься, хорошо говори, — обиделся водитель.

— А что еще в стране происходит?

— В стране — не знаю, а вот в Америке, говорят, телевизионный приемник сделали. На этих, как их…

— Транзисторах, — почти шепотом подсказал Ждан.

— Точно! Ва, сразу видно ученого человека! Можно без линзы смотреть. — Водитель посерьезнел. — А вы что в горах делаете, дорогой? Туризм или обычаи записываете?

— Нефть ищем, — ответил Ждан первое, что пришло в голову. Опустошение вползло в него и вытеснило способность соображать.

Хозяин «Победы» расхохотался:

— Э, зачем ее искать? Ее здесь хоть залейся — за пятьсот лет не вычерпаешь!

— Мы ту ищем, на которой автобусы на Юпитер летать будут.

— Да ну?..

— Ага. Скоро будут набирать водителей.

— А я смогу водителем стать?

— Конечно. От каждой республики по три водителя.

— Ва… А жену кондуктором взять можно?

— Она у тебя невесомость хорошо переносит?

— Я спрошу.

— Спроси. Слушай, дорогой… — Ждан почесал подбородок. — А по этой дороге, если не сворачивать, в Грозный можно попасть?

— Конечно!

— Понятно. У тебя как с бензином?

— Полный бак. Э, я в Грозный не могу подбросить, товарищ! У меня дела в Шали. Вот поехали в Шали, посидим, хлеб покушаем, вина выпьем. У меня зять рыбу с Севера привез — муксун называется. Слышал?

— Слышал, — тяжело отозвался полковник.

— Рыбу испортить — одна минута. Масло, перец, петрушка… Руки бы оторвал. К рыбе, кроме алычовой приправы, ничего не надо! — И водитель, словно оглядев с гримасой неприязни остальные приправы, отбросил их в сторону рукой. — Поедем?

— Конечно. Только тормозни где-нибудь за леском, дружище. Воды напился, терпеть уже сил нет.

— Это мы сделаем, — согласился водитель и, заметив на горизонте подступающий к дороге лес, нажал на педаль акселератора. — Рыбы покушаем, очень интересно будет про Юпитер послушать.

— Обязательно расскажу…

У леска «Победа» остановилась, и Ждан, выйдя, стал обходить машину…

На милицейском посту скучали двое. Машин в этот день было много: за один только час прошли три на юг и две на север. За последние пятнадцать послевоенных лет люди стали обрастать машинами, как раньше обрастали домашней скотиной. И все лица — знакомые. Но хозяин серой «Победы» ехал здесь, по всей видимости, впервые. Обычно за триста метров местные сбрасывают скорость, чтобы поздороваться, рыбы сушеной передать, кураги или просто воды из домашнего колодца.

Этот же несся на всех парах и останавливаться, по-видимому, не собирался.

— Проверю его, — сказал старлей и направился к обочине.