Зеленые береты

– Ха Бан нарекается твоей женой, – объявил Пей Дань. – А теперь займемся жертвоприношением. А завтра ты нам покажешь, как убивать Патет-Лао.

Арклин сдался перед неизбежным. И все же дисциплина превыше всего.

– Пей Дань, пока я с вами, часовые должны дежурить круглосуточно. Чтоб ни один часовой не смел напиваться на посту. Ясно? Иначе никаких жертвоприношений.

Какое-то мгновение Пей Дань был в нерешительности, потом улыбнулся и заразительно расхохотался.

– Все-таки, ты наш вождь, майор. Ты прав, мы совершим два жертвоприношения в честь тебя и Ха Бан. Одна половина мужчин будет дежурить сегодня, а вторая – завтра.

По опыту Арклин знал, что все уговоры бесполезны. Их просто хлебом не корми – дай повеселиться.

– Как скажешь, Пей Дань, – согласился Арклин. – Два жертвоприношения, и половина состава на дежурстве в эти ночи.

И бросив через плечо, что ему еще предстоит найти вола на пиршество, традиционная прелюдия всех вечеринок, Пей Дань быстро сбежал по бревну.

– Вы говорите по-французски, Нанетта? – спросил Арклин, когда они остались наедине.

– Ну конечно, месье. Мне было пять лет, когда вьетнамцы убили моего отца. Моя мать тоже говорит по-французски. Здесь в горах много воинов, которые служили во французской армии.

– Нанетт, тогда мы с тобой будем разговаривать по-французски. Скажи, мы в этом доме будем жить вместе?

– О, да, месье, – ответила Нанетта, счастливо улыбаясь.

– Можешь не волноваться, Нанетта, ты можешь готовить пищу, спать в этом доме, но я не... – Арклин порылся в памяти в поисках слов французского или мяо-яо, пытаясь объяснить ей, что он не будет в претензии, если она предпочтет и дальше вести жизнь счастливой, невинной девочки. Когда же он наконец сказал все это, тень разочарования коснулась ее миловидного личика. Арклин с трудом оторвал взгляд от полуобнаженной груди, едва прикрытой узким лифом.

– Моя собственная дочь всего на два года младше тебя, Нанетта, – закончил он неуклюже. Он вдруг понял, что Нанетта по своим мировоззрениям была куда больше мяо, нежели европейкой. По ее меркам такая совместная жизнь без совместной близости представлялась ей настоящим оскорблением. Он дружески широко улыбнулся ей:

– Нанетта, ну, может, за стаканчиком вина мы еще поговорим об этом.

Девушка тут же просияла и подошла к нему. Она подняла голову, и они потерлись носами. Она счастливо засмеялась.

– Ну ладно, Нанетт, пора мне заняться дисциплиной в этой деревушке.

Он взглянул в проем двери на полуденное солнце.

– До темноты осталось не так уж много времени, – сказал он больше для себя, чем для нее. – Мне нужно будет помещение для арсенала и нужно начать копать бункеры для боеприпасов.

Арклин стал спускаться по бревну, прикидывая в уме меры, которые надо было принять на случай неизбежных нападений коммунистов. Пекин, Ханой и Патет-Лао теперь в любой момент могли решиться нарушить Женевскую конвенцию.

Все попытки Арклина свести их отношения до чисто платонических рухнули под натиском Нанетт, которая все-таки заставила его относиться к себе, как к любящей жене. Правда, ему удалось с успехом выстоять двухдневную свадебную церемонию, не уступив ее желаниям, и все это время она то впадала в меланхолию, то становилась угрюмой.

Причина ее плохого настроения была очевидна для всех жителей деревни, и Арклин начал чувствовать то недоброжелательное отношение к себе, которое зрело в их сердцах. Дела не клеились, работа шла из рук вон плохо, и даже арсенал, начатый шестью днями раньше, стоял все еще незаконченный.

Лишь после разговора с Пей Данем, который без обиняков поинтересовался, не считает ли Арклин себя слишком хорошим для мяо, он понял, что понятие долга намного шире, чем простое обучение боевым дисциплинам.

По правде говоря, Арклину очень нравилась девушка, которую мяо выбрали ему в качестве жены. Ее заботливость, ее стремление выполнить каждое его желание, то, что она никому не позволяла стирать его вещи в ручье, и многое другое заставило признать наконец в ней прекрасную жену по всем статьям. И хотя Арклин старательно подавлял свои естественные желания, но уж очень трудно было делать вид по ночам, что он спит.

На шестую ночь после второго дня свадьбы была устроена пирушка в честь одного мяо, вернувшегося в деревню после нескольких лет отсутствия. Зажатый в тиски моральных устоев и профессионального долга, Арклин с отчаяния напился. Алкоголь помог, ион наконец пригласил в свою постель Нанетту. Когда же барьер был преодолен, и он доставил такое удовольствие Нанетте, что на следующий день все мяо поняли – он с ними породнился.

Работа теперь пошла более споро. Помещение арсенала наконец закончили, и Арклин торжественно нацепил себе на шею ключ от него. Были открыты бункеры под боеприпасы, и на стрельбище мяо проявляли завидное рвение в стрельбе по мишеням. Арклину даже удалось вновь ввести обычай очищать воду марганцовкой, сведя дизентерию на нет. Даже мост успели починить.

Миновало месяца три со времени его прилета, когда наконец Арклину удалось увидеться со своим связным. Связь с Бангкоком поддерживалась только по радио, тщательно кодировалась и содержала лишь сведения о перемещениях войск Патет-Лао. Чтобы поддержать секретность, самолет прилетал крайне редко. Если только принц Суванна Фума, коммунистический лидер трехпартийного правительства Лаоса, узнает, что где-то в горах засел хотя бы один американец, это могло бы положить конец американскому влиянию в этом регионе.

Боеприпасы уже были на исходе, когда в октябре 1963 года Арклин получил сообщение о прибытии двух самолетов с грузом вечером двадцатого. В сообщении говорилось, что Арклин обязательно должен встретить связника на одном из самолетов.

Арклин с трудом сдерживал радостное возбуждение в ожидании назначенного часа. Может, он наконец получит письма из дома. Его сын, должно быть, уже перешел в восьмой класс, а у дочери наверняка куча проблем. Ему надо было бы находиться там – тринадцатилетней девочке не помешала бы отцовская рука. За всю свою карьеру ему еще ни разу не доводилось быть так сильно отрезанным от своих родных. Однако он, профессиональный солдат, а точнее – офицер спецподразделения, тем не менее, как он говорил Мэтьюэну, после этой операции подыщет себе работу поближе к дому. Он хотел видеть, как растет его семья, и ничто не мешало ему дослужиться до чина генерала и уйти в запас.

Майор Арклин улыбнулся и оглядел деревню, которая его стараниями постепенно превращалась в военизированный лагерь. Интересно, что подумали бы его боссы, увидь они его в теперешнем состоянии? Машинка для стрижки волос еще не прибыла, и его грива мало чем отличалась от нечесаных и грязных шевелюр его подчиненных. Безопасных лезвий было мало, поэтому брился он крайне редко. Его полевому обмундированию, хоть и чистому, было куда как далеко до тех аккуратных, с иголочки костюмов, которые он привык носить. Ха, хмыкнул он, видели бы они полуобнаженную Нанетту, которая с гордым видом следует за ним всюду, держась на два шага позади!

Но он тут же вздохнул, вспомнив о своей жене где-то там, в Файетвилле. Поймет ли она когда-нибудь, какой чуждый образ жизни пришлось вести ему здесь, выполняя свою миссию?

Арклин и Пей Дань взяли взвод из третьей ударной роты мяо для обеспечения безопасности прибывающих самолетов. За это время Арклин сумел сформировать три роты из трехсот пятидесяти человек, и как положено в армии, в них были свои капитаны, взводные и командиры отделений. Он прихватил с собой коробку со знаками отличия, и всякий раз, назначая кого-нибудь на сержантскую или офицерскую должность, с торжественной помпой вручал нашивки новоявленным командирам. Пей Даню он подарил три серебряные пуговицы, означавшие в большинстве армий Юго-Восточной Азии чин полковника. Пей Дань носил их с неописуемой гордостью.

С помощью Нанетты Арклину удалось приучить местных жителей к определенной гигиене: были выстроены туалеты, свиньи больше уже не разгуливали по улицам, а содержались в общем хлеву, и мусор теперь зарывали на окраине деревни, а не выкидывали прямо у порога домов.