Зеленые береты

– Сэр, – начал Рейли, – мы следовали курсом, утвержденным на совещании – азимут 225, причем каждые десять минут проверяли его по компасу. Ошибки быть не могло.

Фарли посмотрел себе под ноги и поморщился. Он понимал, что ему также следовало более тщательно контролировать действия направляющего своей колонны.

– Оказавшись примерно в четырехстах – пятистах метрах от того места, где, по словам лейтенанта Чи, должна была находиться его засада, сержант Хэнкс приказал изменить курс и повернуть на запад, чтобы на безопасном расстоянии обогнуть место засады. При этом он то и дело повторял, что не доверяет лейтенанту Чи и считает, что тот наверняка готовит нам какую-то пакость.

Майор Три снова начал изображать негодование, однако Трэйн жестом руки попросил его замолчать.

– Рейли, излагайте только фактическую сторону дела.

– Слушаюсь, сэр. Итак, мы повернули на запад и продолжали двигаться в направлении дороги, рассчитывая на то, что как только дойдем до нее, тут же свернем на юг и встретимся с вашим взводом.

– На самом же деле, – вмешался Фарли, – они вышли на дорогу в том самом месте, где на нее должны были выйти мы, если бы следовали курсом, который лейтенант Чи сообщил нашему направляющему колонны. Просто они на несколько минут опередили нас и нарвались на засаду, которая была уготована именно нам.

– Вы слишком спешите с выводами, капитан, – жестко проговорил Трэйн.

– В итоге они убили Хэнкса, хотя Чи метил именно в меня.

– Но зачем вашему подсоветному понадобилось идти на столь нелепый шаг? – с неподдельным изумлением спросил Трэйн.

– Затем, что я мог со всей убедительностью показать и доказать, сколько он наворовал в Мук Тане!

Возмущенный, двуязычный протест майора Три оборвало прибытие сержанта Мензеса.

– Сэр, – обратился он к Фарли, – я соорудил носилки для капитана Пикинса. Мы можем возвращаться?

– Разумеется, сержант, – буркнул разъяренный подполковник Трэйн. – В самом деле, пора убираться отсюда.

...Благодаря хорошо налаженной радиосвязи, к моменту нашего возвращения в Мук Тане нас уже ждал вертолет, готовый принять на борт раненого Пикинса. Ранение его оказалось не тяжелым, однако руководству группы в все же хотелось как можно скорее доставить его в военно-морской госпиталь в Сайгоне. Тем же вертолетом было отправлено тело сержанта Хэнкса. О лейтенанте Чи к рассвету по-прежнему не было абсолютно никаких вестей. Майор Три, заявивший, что ему необходимо немедленно вернуться в группу Б, безостановочно настаивал на том, что как только лейтенант Чи закончит преследование вьетконговцев, он непременно вернется в лагерь.

– Сэр, что вы намерены предпринять в отношении лейтенанта Чи? – спросил Фарли подполковника Трэйна.

– Сам пока не знаю, – устало проговорил Трэйн. – Первым делом доложу все подробности случившегося вьетнамскому командованию. Лично у меня нет никаких сомнений в том, что он действительно намеревался заманить вас в засаду и убить, однако, ради Бога, прошу вас никому не рассказывать об этом инциденте. – Подполковник жестко посмотрел на меня. – У меня и без того хватает проблем. Уверен в том, что вьетнамское руководство само позаботится о лейтенанте Чи, и потому заклинаю вас: если этот самый Чи действительно вернется в лагерь, не совершите какой-нибудь глупости. Вы меня хорошо поняли?

– Так точно, сэр. Хотя после всего того, что случилось, ваша просьба носит явно антигуманный характер.

Трэйн кивнул.

– Именно поэтому, капитан, спецназовцы и занимаются подобными вещами. Что и говорить, скотскую работу приходится им выполнять. Мне очень жаль, Зак. Если до отлета вертолета у вас будут какие-то просьбы ко мне, дайте знать.

– Мы встретимся у нас в штабе, сэр.

Вместе с Фарли я прошел в его кабинет, где он тут же достал бутылку виски и налил себе солидную порцию. Затем предложил мне – я сделал то же самое. Долив еще в оба стакана, капитан отставил почти пустую бутылку.

Когда я вошел в помещение команды А, над плацем уже взошло солнце. Там я подсел к Трэйну, который в задумчивости потягивал кофе. Говорить в общем-то было не о чем. Так, предаваясь кофейной процедуре, мы дождались появления Фарли. Заняв место напротив Трэйна, он сделал большой глоток из своей чашки и обратился к подполковнику:

– Сэр, я только что вспомнил об одной услуге, которую вы могли бы сделать для сержанта Хэнкса и для всей нашей группы.

– Обещаю сделать все от меня зависящее, – с готовностью откликнулся Трэйн и снова поднес чашку к губам.

В спокойных, ровных тонах Зак изложил ему просьбу покойного Хэнкса, которую тот высказал ему на оперативной базе спецназа.

Трэйн поперхнулся и, отставив чашку, в упор посмотрел на капитана, словно желая проверить, не шутит ли тот.

– Это действительно так, сэр, – подтвердил я. – Я лично при этом присутствовал. Хэнкс говорил вполне серьезно.

Трэйн на минуту задумался.

– Ну что ж, посмотрим, что можно будет сделать. По крайней мере это я вам обещаю.

Спустя две недели я заглянул в военно-морской госпиталь в Сайгоне, где проведал капитана Пикинса. Раны его постепенно затягивались, да и сам он выглядел довольно неплохо.

– Кстати, – проговорил он со слабой улыбкой, – что случилось с этим сукиным сыном Чи?

– Вы действительно хотите это знать? Боюсь, вам снова станет хуже.

– Больше можете ничего не говорить. Его перевели в другую зону, в другую группу А.

Я кивнул.

– Мои приятели-кадровики сообщили мне, что его назначили начальником лагеря на вновь созданной базе спецназа. По их словам, там планируется развернуть широкомасштабные строительные работы, и вьетнамская сторона особо настаивала перед кадрами на том, что у Чи богатый опыт сотрудничества с местными подрядчиками и рабочими.

Пикинс безмолвно смотрел в потолок.

– Да, и еще одно, – сказал я. – Несколько дней назад я побывал в Нха Транге. Где-то подцепил дизентерию и потому регулярно наведываюсь в тамошний сортир для военнослужащих.

По лицу Пикинса начала медленно расползаться улыбка.

Я кивнул.

– Все, как и должно быть. У входа в него красуется громадный, исполненный яркими красками транспарант: "Сортир имени Хэнкса".

Пагода Као-Дай

Капитан Дьюарт, показывавший мне свой лагерь, остановился и бросил недобрый взгляд на ветхую лачугу, обложенную мешками с песком почти по самую соломенную крышу. С ее края свешивалась выцветшая голубая доска, на которой белым и зеленым был изображен большой человеческий глаз.

– Что это за штуковина? – спросил я.

– Это, – произнес он с отвращением, – проклятие нашей жизни здесь. Из-за этой лачуги мой лагерь до сих пор не достроен – и, вероятнее всего, никогда не будет достроен.

– Что это значит?

– Дружище, то, что ты сейчас видишь перед собой, – пагода. Настоящая пагода Као-Дай, которую до последнего времени посещала лишь одна старуха, да и той было бы наплевать, если бы эта штука вдруг рассыпалась.

– Что же случилось? – спросил я. – Старая леди вдруг стала религиозной?

– Дело не в ней, просто местные буддисты Као-Дай вдруг решили, что эта пагода для них – священна. Старейшины Као-Дай говорят, что мы, непросвещенные американцы, осквернили их храм.

Несколько растерявшись, я спросил:

– А как получилось, что пагода попала в самый центр вашего лагеря?

Дьюарт рассмеялся.

– Не совсем так. На самом деле я построил лагерь вокруг этой пагоды. Дело в том, что это место стратегически наиболее выгодно в данном районе и больше всего подходит для аванпоста. Как видишь, к северу расположена река, а к западу ее под прямыми углами пересекают каналы. С юга и с востока мы имеем открытые зоны обстрела, за исключением небольшого участка джунглей в районе южной стены, который я сейчас стараюсь расчистить. Мы вполне смогли бы удерживать здесь до двух батальонов неприятеля.

– Так выходит, что эта пагода расположена как раз там, где ты должен построить форт?