Менжинский

Связи с рабочими все-таки растут, и пропаганда ведется…»

В начале 1905 года Менжинский вновь начинает работать в редакции газеты «Северный край».

После убийства Плеве террористом Егором Сазоновым министром внутренних дел стал князь Святополк-Мирский. Чтобы унять недовольство в обществе, вызванное русско-японской войной, Святополк-Мирский провозгласил «эпоху доверия» правительства обществу. Стремясь предотвратить назревавший революционный взрыв, царизм пошел на кое-какие уступки либеральной буржуазии. Одной из таких уступок было смягчение цензуры. В этой обстановке издателям «Северного края» удалось получить от Святополк-Мирского разрешение на возобновление издания газеты с начала нового, 1905 года. За семь месяцев в редакции произошли большие изменения. Уехали из Ярославля заведующий отделом печати Н. В. Романов, секретарь газеты В. Ю. Уманский и другие. Вместо Романова был принят Леонид Федорченко, приехавший в Ярославль из Ростова-на-Дону.

Л. С. Федорченко (литературный псевдоним Н. Ча-ров) еще в 1895 году был сослан в Сольвычегодск. Позднее примкнул к искровцам. В 1902 году эмигрировал в Женеву, где встречался с Лениным. Жена Федорченко некоторое время работала корректором в «Искре». После второго съезда РСДРП Федорченко примкнул к меньшевикам. Меньшевиком он приехал и в Ярославль. В дальнейшем он преодолел свои меньшевистские взгляды и стал на позиции большевизма.

Вот этот-то Федорченко и редактор газеты Михеев и пригласили Менжинского на должность ответственного секретаря «Северного края». Давая согласие на работу в редакции, Менжинский поставил условие: передать ведение всех дел и редактирование газеты в руки членов редакционного комитета. Это условие было принято. В состав редакционного комитета, помимо редактора, либерального писателя В. М. Михеева и ответственного секретаря В. Р. Менжинского, вошли Л. С. Федорченко, заведующий отделом местной жизни большевик В. И. Коньков.

На должности сотрудников редакции, корреспондентов-хроникеров, служащих конторы газеты также пригласили известных Менжинскому большевиков. «Даже разносчики газет, — писал в своих воспоминаниях Л. С. Федорченко, — были все партийными, не говоря уже о наборщиках в типографии Фалька, где печатался «Северный край».

Под руководством Менжинского — а при таком секретаре редакции, как Менжинский, роль редактора Михеева сводилась только лишь к тому, что он подписывал газету к печати да объяснялся с цензорами, — аппарат редакции и газета в целом была поставлена «на службу партии, революции.

Это очень скоро понял генерал-губернатор Рогович. В своем докладе в Главное управление по делам печати 11 июня 1905 года он с огромным беспокойством писал: «Северный край»… несомненно, представляется на практике не чем иным, как только косвенной поддержкой целой общественной организации группы единомышленных людей, поставивших себе целью социалистическую пропаганду, возбуждение рабочего и крестьянского населения к беспорядкам, волнениям и стачкам и вместе с тем критическое дискредитирование решительно по всякому поводу правительственной власти, в ком бы и в чем-либо последняя ни проявлялась».

Генералу-черносотенцу, ежедневно и очень, как мы видим, внимательно читавшему газету, было о чем беспокоиться. Газета систематически вела социал-демократическую пропаганду. Из номера в номер велась хроника общественного и рабочего движения. В отделе печати пере-печатывались боевые материалы из центральных и областных газет. А в одном из номеров (№ 104) было напечатано даже изложение программы РСДРП, причем программа-минимум была опубликована почти полностью.

Уже 11 января 1905 года в девятом номере газеты под крупным заголовком «Забастовка рабочих в Петербурге» были перечислены все заводы и фабрики Петербурга, объявившие забастовку и примкнувшие к ней. Это перечисление заняло целых три колонки и тем самым показывало размах забастовочного движения.

Передовая в № 64 «Северного края» от 9 марта была написана Менжинским по случаю отозвания главнокомандующего Куропаткина. В этой передовой Менжинский писал: «Побеждена не русская армия, а русская бюрократия — могут ли перемены в личном составе командующих на театре войны возместить бюрократический способ ведения войны?»

Слово «бюрократия» Менжинский еще употребит во многих статьях. Под ним он имеет в виду монархический строй, монархический образ правления. Но так как цензор слово «монархический» не пропускал, Менжинский пользовался термином «бюрократический», «бюрократия».

На следующий день газета вновь возвращается к вопросу замены Куропаткина генералом Линевичем. Этого дряхлого старика, совершенно бездарного в военном деле, монархическая пресса объявила чуть ли не национальным героем. Отвечая этой прессе и разоблачая ее раболепие перед царем. Менжинский написал передовую статью в форме памфлета. В ней он тоже как будто бы хвалит Линевича, но как хвалит? Послушаем:

«Каждому понятно, как важно сохранить армию. Нечего распространяться, что личность главнокомандующего может сыграть здесь роковую роль. Годы маститого генерала Линевича так велики, что невольно закрадывается страх в слабые, утомленные постоянным поражением души: выдержит ли он. Не отразятся ли годы на его энергии и храбрости? Оказывается, в этом отношении все страхи совершенно напрасны. Генерал Линевич весь путь отступления совершает на казачьем коне. Уже само по себе важно, что генерал Линевич еще может ездить верхом, но значение этого фадта еще вырастает, если принять во внимание горный характер местности и быстроту нашего отступления… Лишь оставление артиллерии делает возможным такие форсированные марши, которыми приходится идти русской армии…»

Цензор не заметил иронии и насмешки в статье, и она была опубликована. Вокруг статьи возникло много смеха, шума и возмущения. Особенно со стороны генералов и офицеров.

К вопросу о причинах поражения русской армии в войне и необходимости заключения немедленного мира Менжинский вновь возвращается в передовой статье от 20 мая 1905 года. Он пишет:

«Иностранные газеты, конечно, говорят об обычном мужестве русских: но в то же время говорят который уже раз о полной неспособности наших военачальников…

Но дело не в суде над отдельными личностями и отдельными слугами побежденного режима.

Русскому народу обещали победу — и дали — поражение. Война должна быть окончена. Мир должен быть заключен, но заключен не бюрократией, а Учредительным собранием, избранным на основе всеобщего избирательного права. При всех гарантиях, обеспечивающих свободу выборов вплоть до свободы стачек.

Итак — немедленное созвание Учредительного собрания и немедленное прекращение войны: таково единодушное требование русского народа».

Наряду с легальными ярославские большевики используют нелегальные формы работы: распространяют марксистскую литературу, ведут устную и печатную агитацию, устраивают нелегальные сходки и уличные демонстрации. 16 января состоялся Митинг студентов лицея и интеллигенции. В начале февраля в районе железнодорожных мастерских за Волгой проведена массовка рабочих. Она была разогнана полицией. Во всех этих событиях активно участвует Менжинский, и это не остается не замеченным охранкой. В делах Ярославского жандармского управления в сводке данных наружного наблюдения по группе Северного комитета упоминается, что 4 февраля 1905 года «Контрольный» (кличка Менжинского у агентов наружного наблюдения) встречался с «Резвой» (Н. А. Дидрикаль, член Северного комитета). 14 февраля 1905 года на квартире помощника начальника отделения Управления постройки железнодорожной линии Вологда — Вятка состоялся митинг-концерт, на котором, как доносил агент охранки, присутствовало свыше ста человек инженеров и служащих строительства дороги, 50 человек учащейся молодежи, а также «почти все известные агентуре политически неблагонадежные лица…». В числе этих лиц называется и Менжинский.

21 марта ярославские социал-демократы организовали политическую демонстрацию во время похорон гимназиста Панова. Активный участник революционного движения учащихся Панов не вынес преследований и травли со стороны полиции и некоторых учителей и покончил с собой. В демонстрации участвовали революционно настроенные учащиеся, рабочие и представители интеллигенции. Демонстранты несли венки с красными лентами, на которых было написано: «Жертве самодержавия», «Товарищу, погибшему в неравной борьбе». Гроб до самого кладбища несли с пением «Вечная память» и «Вы жертвою пали в борьбе роковой…». На кладбище состоялся митинг.