Страница 73 из 109
К нам приходили контрразведчики, которые нас стращали, что не надо за границей попадаться, потому что там если шпиона поймают, то повесят. Вот на таком уровне нас воспитывали. На уровне начальников отделов приходили не рядовые, а какие-то руководящие товарищи.
Кроме того, нам преподавали спецтехнику, это значит технология на химических заводах, технология на металлургических заводах, технология производства на угольных шахтах. <…> Практику проходили на полигоне пожарного института, он был рядом с нашей школой.
В качестве взрывных веществ использовали тол. Нам рассказывали, что могут быть искусственные смеси, которые могут быть приготовлены и использоваться как взрывчатые вещества.
Дальше к нам приходили специалисты отдельных отраслей, по технологии отдельных производств, также приходили на уровне главных инженеров из министерств и прочих – те, кто знал это дело, отчего наши заводы рушатся. Все сводилось к тому, чтобы влиять на все не путем подрыва, а путем нарушений технологий. И вот в этом направлении нас учили, что нужно подкрутить, что нужно отвернуть, где перегреть, где недогреть можно. Вот в таком духе.
Занимались достаточно интенсивно, мы начинали в девять утра, сначала были спецдисциплины, до обеда. Часа в два нас кормили французской кухней, как я отметил. Строгая дама за нами смотрела, чтобы мы как надо сидели, как надо вилки брали, чтоб не сморкались во время принятия пищи и прочее, и прочее. Вот такой этикет, и она за этим следила во время принятия пищи, потом мы часов до пяти отдыхали, у нас был перерыв, а потом начинались языковые занятия в группах по три-четыре человека.
У нас были английский, немецкий, французский, испанский»[217].
Испанский опыт также анализировался. О некоторых итогах диверсионной работы в Испании говорится в докладе резидента НКВД в Центр от 9 декабря 1937 года:
«Проводимая в тылу „Д“-работа привела к серьезному расстройству отдельных участков тыла франкистов и значительным материальным убыткам и людским потерям. Беспрерывные и последовательные действия наших „Д“-групп, применение самых разнообразных, быстро меняющихся и постоянно совершенствующихся методов, охват нами почти всех решающих участков фронта, продвижение „Д“-действий в глубокий тыл вызвали большую панику в фашистских рядах. Об этом говорят все донесения разведки и нашей агентуры, это подтверждается также и рядом известных нам официальных материалов (газетные статьи, приказы фашистов, радиопередачи).
Это состояние фашистского тыла, пребывание франкистов в постоянном напряжении, беспрерывно преследующий их страх перед „проделками красных динамитчиков, подчас преувеличенный и раздуваемый всевозможными слухами, мы считаем основным достижением в „Д“-работе.
Нам точно известно, что для борьбы с диверсиями фашисты вынуждены держать в тылу значительные воинские силы и вооруженные группы фалангистов. Все, даже незначительные, объекты усиленно охраняются. В августе 1937 года командующий Южным фронтом фашистов генерал Кьяппо де Льяно издал приказ, объявляющий на военном положении провинции Севилья, Уэльва и Бадахос. Мероприятия фашистского командования, связанные с реализацией этого приказа, предусматривают отвлечение с фронта значительных воинских сил»[218].
И.Г. Старинов так оценил итоги деятельности группы Д. Унгрия:
«За десять месяцев эта диверсионная группа, численностью в 12 бойцов, превратилась в XIV партизанский корпус, в котором сражалось около трех тысяч человек. Мы совершили около двухсот диверсий и засад, и ориентировочные потери противника составили более двух тысяч человек. Безвозвратные потери XIV корпуса за все время боевых действий составили всего 14 человек – причем одного убили в Валенсии анархисты, одного нечаянно подстрелили свои при возвращении из тыла противника, один погиб при установке мины, один погиб при переходе линии фронта (шальная пуля попала в рюкзак с динамитом), а 10 сложили голову в боях»[219].
В штабе Франко, несомненно, оценили угрозу, исходящую от диверсионных подразделений республиканцев. Действуя через агентуру влияния в правительстве и вооруженных силах республики, франкисты сумели «притормозить партизанщину». Вместо эффективных действий на коммуникациях республиканские «силы специальных операций» были направлены на действия в прифронтовой зоне. Это снижало эффективность диверсионных операций и увеличивало потери. А крупные отряды, постоянно базирующиеся в тылу франкистов, вообще не были созданы.
«Надо отметить, что и „пятиколонники“, действовавшие в тылу республиканцев, были неплохо организованы, их операции отличались дерзостью и беспощадностью. Например, летом 1937 года в Картахене был подорван и затонул линейный корабль „Хайме I“ республиканских ВМС. 10 января 1938 г. уничтожен склад артиллерийских боеприпасов, размещавшийся в подземном тоннеле Мадридского метрополитена. Взрыв огромной силы полностью разрушил объект, погибли 173 человека, в том числе все служащие и рабочие склада. <…>
Обыденным явлением стали снайперская стрельба „пятиколонников“ с крыш домов по военнослужащим, сигнализация ракетами в ночное время при бомбежке франкистской авиацией советских судов, стоящих под разгрузкой в Картахене и Аликанте»[220].
В 1937 году Александр Орлов начал подготовку коминтерновцев по плану «Новый набор». Этот план предусматривал отбор и обучение диверсантов (50–100 человек, немцы, итальянцы и др.) из числа интербригадовцев. Предполагалось, что после обучения они будут нелегально переброшены в Германию, Италию и другие европейские страны, где станут частью глубоко законспирированного агентурного резерва. Их активное использование предусматривалось в случае войны СССР со странами, являвшимися членами Антикоминтерновского пакта (Германия, Япония, Италия). Однако в ноябре 1938 года этот план был свернут, поскольку многие из его организаторов и участников к тому времени числились «врагами народа».
А вот другой секретный проект Орлова по использованию членов интернациональных бригад в советской разведывательной деятельности был успешно реализован. Тщательно отобранные кандидаты проходили обучение на территории Испании в нелегальной разведывательной школе под условным названием «Строительство». Существование этой разведшколы 7-го отдела ГУГБ (или школы СГОН Я.И. Серебрянского?) тщательно скрывалось от испанских властей – в отличие от лагерей, где велось обучение партизан и диверсантов.
Правила конспирации были настолько строгими, что курсанты, дабы исключить установление их личности, были зарегистрированы в разведшколе только под номерами. Их настоящие имена были известны крайне ограниченному кругу людей. Все курсанты обеспечивались документами прикрытия, получаемыми из Москвы. После обучения лучшие из выпускников «Строительства» были признаны слишком ценными кадрами, чтобы продолжать воевать в Испании. Вместо этого их вывели через Францию в Западную Европу, а затем они, получив разведывательные задания, разъехались по всему миру.
Учебный план «Строительства» контролировался лично Орловым, который стал «крестным отцом» для многих агентов. Существование нелегальной разведывательной школы, организованной им в Испании, как и имена завербованных ранее в Европе и Америке агентов, были секретом, который Орлов тщательно скрывал от американцев после своего ухода на Запад.
Скажем, что в школе проходили подготовку Вильгельм Феллендорф и Альберт Хесслер – впоследствии они стали радистами берлинского отделения знаменитой «Красной капеллы». Выпускник школы американец Морис Коэн входил в агентурную сеть, которая помогла советской разведке получить в США секреты производства ядерного оружия.
Наум Эйтингон (Л.А. Наумов) также уделял большое внимание агентурной разведке в интересах республиканской армии. В частности, его людьми была проведена глубокая разведка тылов фашистских войск на арагонском фронте. Однако полученные данные не были использованы должным образом. Неожиданный контрудар республиканцев в сражении на реке Эбро в 1938 году задержал наступление войск Франко, но военное командование не сумело перевести тактический успех своих войск в успех оперативный.
217
Запись беседы с К.К. Квашниным. Из архива авторов.
218
Цит. по: Очерки истории российской внешней разведки. / Т. 3: 1933–1941 годы. – С. 136–137.
219
Старинов И.Г. Указ. соч. – С. 122–123.
220
Очерки истории российской внешней разведки. / Т. 3: 1933–1941 годы. – С. 134–135.