Страница 6 из 90
"Я открыто заявляю, — писал Семенов, — что несу больше чем кто-либо другой ответственность за содеянные ПСР преступления. Я эту ответственность перед Русской Революцией с себя не слагаю и по требованию Верховного Революционного Трибунала сочту себя обязанным вернуться в Советскую Россию и понести заслуженное наказание".
27 февраля 1922 года Президиум Государственного Политического Управления сообщил: "Ввиду того, что имеющиеся в распоряжении ГПУ материалы с несомненностью устанавливают преступление партии с. — р. перед пролетарской революцией, Центральный комитет этой партии и ряд ее активных деятелей предаются суду Верховного революционного трибунала. Государственное Политическое Управление призывает гражданина Семенова/Васильева/ и всех с. — р., причастных к деяниям этой партии, но понявших ее преступные контрреволюционные методы борьбы, явиться на суд над партией социалистов-революционеров".
Разоблачения Григория Семенова и Лидии Коноплевой потрясли советских людей и прогрессивную общественность мира. Не смутили они только главных обвиняемых — членов ЦК ПСР, находившихся под стражей, а также эмигрантские круги ПСР. Они не признавали своей вины, отрицали свою причастность к преступлениям, раскрытым в книге Семенова и письмах Коноплевой. Более того, они решили предстоящий процесс превратить в трибуну для пропаганды и оправдания политики ПСР в Русской революции. Буржуазная пресса клеветнически утверждала, что Семенов и Коноплева — агенты ВЧК, попросту выполнили "заказ" РКП/б/. Все рассказанное ими о ПСР и ее ЦК — выдумка и потому не заслуживает доверия, а сам суд над эсерами — незаконен. Верховный революционный трибунал якобы уже заранее отштамповал "безвинным жертвам ВЧК" смертный приговор.
В статье "Иудин поцелуй" В.Чернов писал: "Бедного, слепнущего в тюрьме Донского большевистские варвары обвиняют в том, будто он занимался организацией подрывной работы в советском тылу, а на невинного Гоца возводятся обвинения в организации террористических убийств".
"Зачем нужен суд над эсерами? — задавали риторический вопрос меньшевики. — В революции боролись две политические партии, обе применяли одинаковые способы борьбы. Сейчас одна сторона победила. Ну и ладно. Кончено дело. Зачем вспоминать прошлое? Большевики не компетентны судить эсеров. Они — заинтересованная сторона. Партия коммунистов судит другую революционную партию, враждебную ей. Не будет беспристрастного суда." Таким был смысл заявлений всех, кто защищал правых эсеров. В таком плане велась политическая кампания за рубежом.
Советская пресса отвечала, что Верховный Трибунал судит людей, для которых Советская власть является до сих пор объектом ненависти, травли, борьбы "до победного конца". Судит людей, которые по поводу и без повода не устают кричать" о варварстве", хамстве и комиссародержавии "большевиков, которые решили "отомстить", "свести счеты" с представителями старой народнической интеллигенции путем "истребления и казней". Однако Советская власть не руководствуется желанием ни "мстить", ни тем более" истреблять", "казнить" интеллигенцию. В продолжение всей гражданской войны, развязанной контрреволюцией, Республика Советов доказала, что она очень забывчива к прошлым преступлениям своих врагов, если эта "забывчивость" совпадает с требованиями блага трудящихся масс. Тысячи и тысячи людей, вчера еще боровшихся против Советской власти с оружием в руках, благополучно здравствуют поныне и пользуются всеми правами гражданства в пределах РСФСР.
Речь шла о представителях той партии, которая боролась с Советской властью путем восстаний, мятежей, террора, интервенций, шантажа, шпионажа, провокаций, клеветы и обмана. Речь шла о партии, которая до сих пор, особенно ее зарубежная часть, выступает сторонницей по сути дела тех же методов, форм и средств борьбы, не имеет смелости и мужества сказать о них открыто; она за интервенцию, за террор и шпионаж, в силу природы слоев, ее питающих. О деятельности этой партии в распоряжении Советского правительства поступили материалы, заслуживающие самого серьезного внимания.
Подсудимые члены ЦК ПСР заявили, что их нельзя судить хотя бы уже потому, что в феврале 1919 года они амнистированы Советским правительством. С тех пор якобы не причинили народу никакого вреда и ущерба. Бравируя этим, обратились за поддержкой к "социалистическим партиям всего мира". Совпало так, что в тот период III Коммунистический Интернационал намечал тактику единого рабочего фронта и предложил создать Всемирный конгресс из представителей всех международных объединений рабочего класса для выработки плана совместных действий в борьбе с капиталом. Лидеры реформистских II и II 1/2 /Венского/ Интернационалов воспользовались конференцией трех Интернационалов в Берлине, проходившей в начале апреля 1922 года и взяли правых эсеров под защиту. Они потребовали от делегации Коминтерна в качестве непременного условия соглашения о совместных действиях, согласия допуска на судебный процесс представителей обоих Интернационалов в роли защитников правых эсеров и письменного заверения, что в отношении обвиняемых не будет применена смертная казнь. Представители РКП/б/ в Коминтерне Н.И.Бухарин и К.Б.Радек дали от имени Коминтерна соответствующие обязательства.
Провокационные заявления эмигрантских кругов о незаконности предстоящего суда, ссылки подсудимых — членов ЦК ПСР — на амнистию 1919 года вызвали в ответ заявление народного комиссара юстиции Д.И. Курского. Он решительно заявил, что амнистия касалась лишь тех правых эсеров, которые пересмотрели свое поведение и отказались от продолжения вооруженной борьбы с Советской властью. Те же эсеры, которые от нее не отказались, амнистии не подлежали.
Для участия в процессе в Москву прибыло более 80 корреспондентов советских и зарубежных органов печати. Учитывая историческое значение процесса и размеры той клеветнической кампании, которая развернулась вокруг него, Пленум ЦК РКП/б/ 3 апреля 1922 года обсудил вопрос об агитации за границей, в связи с деятельностью эсеров и меньшевиков и принял решение об организации контрагитационной кампании. В задачу средств массовой информации новой России входил показ того, что большевики не мстят, не сводят счеты с правыми эсерами, а защищают завоевания Великого Октября.
На скамье подсудимых правые эсеры оказались расколотыми на две непримиримые группы. Первая группа, насчитывавшая 22 человека, заняла на суде явно антисоветскую Позицию. Не отказалась от продолжения борьбы с Советской властью. пыталась использовать проходившие в обстановке широкой гласности заседания Верховного трибунала для контрреволюционной пропаганды и клеветы на партию большевиков и ее руководителей. Ядро этой группы составляли члены ЦК ПСР А.Р.Гоц, Д.Д. Донской, Е.М.Тимофеев, М.А.Ееденяпин, Д.Ф.Раков, М.А.Лихач, М.Я.Гендельман-Грабовский, Л.Я.Герштейн, Е.М. Ратнер-Элькинд, Ф.Ф.Федорович, кандидат в члены ЦК ПСР Н.Н.Иванов и другие руководители эсеровских организаций.
Вторую группу подсудимых составляли лица, которые осознали свою вину и стремились правдивыми показаниями облегчить расследование преступлений правых эсеров, в эту группу входили в основном бывшие эсеровские боевики Г.И.Семенов/Васильев/, Л.В.Коноплева, Ф.Ф.Федоров-Козлов, П.Т.Ефимов, И.О.Дашевский, К.А.Усов, П.Н.Пелевин, Ф.Б.Ставская, Ф.В.Зубков, а также бывший член Московского бюро ЦК ПСР Г.М.Ратнер. особняком выделился на процессе правых эсеров бывший член ЦК партии народных социалистов В.И.Игнатьев. Продолжительное время он был связан с некоторыми членами ЦК ПСР и его преступления квалифицировались как индивидуальные. Он подлежал суду за сношения с представителями секретных служб иностранных государств с целью склонения их к вооруженному вмешательству, к организации взрывов железнодорожных путей, за пособничество различным контрреволюционным элементам в борьбе с Советской властью. Кроме того, на скамье подсудимых незримо присутствовали эсер-боевик Н.Сергеев, убивший В.Володарского в Петрограде 20 июня и эсерка Ф.Каплан, совершившая злодейское покушение на В.И.Ленина в Москве 30 августа 1918 года.