Страница 13 из 90
Коноплева ждала прихода Рабиновича с особым нетерпением. Наконец-то она решилась на индивидуальный террор против Ленина. Долго колебалась. Думала. И вот перешла рубикон. Расскажет обо всем Борису Николаевичу, а тот передаст Гоцу. Соратник Азефа знал толк в терроре. Принимал участие не в одном покушении. Прошел савинковскую школу. Пожимал дружески руки Каляева и Созонова. Собственно, она не очень обременит заботами Абрама Рафаиловича. Нужен всего один-два помощника. Для налаживания слежки. Особенно за выездами Ленина из Смольного. Гоц говорил, что он ездит без охраны. Но редко садится в автомобиль один. Всегда кого-нибудь и куда-нибудь подвозит. Приглашает с собой на митинги иностранных товарищей. И на заводах или в казармах — в окружении рабочих и солдат. Ни гранату, ни бомбу бросать нельзя. Применять можно только револьвер или браунинг…
После подписания Брестского мира поборники "народовластия" — правые эсеры — призывали рабочих и крестьян аннулировать Брестский мир, возобновить войну с Германией, ликвидировать Совнарком и возродить Учредительное собрание во главе с В.М.Черновым.
— Главным препятствием для осуществления этих задач, — вещал член ЦК ПСР М.Я.Гендельман, — является Советская власть. Поэтому ее ликвидация составляет очередную и неотложную задачу всей демократии.
Активную подрывную работу проводили правые эсеры в деревне. Они использовали продовольственные затруднения в стране. Поддерживали кулаков, провоцировали их на антисоветские мятежи. Выступали против монополии на торговлю хлебом. Организовывали нападение на продотряды. В городах подбивали рабочих на забастовки, внушали им, что большевики не способны победить голод.
В те же дни В.И.Ленин писал: "Меньшевики и правые эсеры ведут себя у нас, как наиболее подвижные, иногда даже как наиболее наглые деятели контрреволюции, ведя против Советской власти борьбу гораздо более резко, чем они позволяли себе вести против реакционных и помещичьих правительств".
Противники большевиков, совершая контрреволюционные, антисоветские акции, отличались друг от друга своими платформами, взглядами, суждениями, методами, но все без исключения сходились в одном: революция погибнет, если погибнет ее вождь — Ленин. И пытались его убить еще до намерений Лидии Коноплевой: сначала в декабре 1917 года, а затем в январе 1918 года.
… Однажды в приемной Совнаркома к М.Н.Скрыпник подошел молодой человек в студенческой форме. Попросил провести его к Ленину. По словам студента, он уже был у Владимира Ильича с письмом от товарища Артема. Прибавил, что Ленин назначил придти к нему в 7 часов вечера.
Говорил студент путано, скороговоркой. Глаза отводил в сторону. И произвел на секретаря Ленина не очень приятное впечатление. И все же Мария Николаевна сочла нужным доложить о посетителе Владимиру Ильичу. В ответ на ее доклад Ленин пожал плечами и сказал:
— Я его не просил приходить… Действительно, он привез письмо от Артема.
Скрыпник сделала движение, чтобы уйти, но Владимир Ильич сказал:
— Студент голодный. Устройте его на работу. Дайте пособие — рублей двадцать пять. Рекомендуйте в Наркопрод.
Мария Николаевна не могла возразить Ленину, хотя душа к студенту не лежала. Его блуждающие глаза вызывали в ней какую-то неясную тревогу. "А вдруг Артем потерял письмо, и оно было найдено недобрым человеком?" — думала Мария Николаевна. Поборола неприязнь, вспомнив, что студента принимал Владимир Ильич. Проявлял о нем заботу.
Сделалось стыдно, что лихорадочный взгляд и бледное лицо студента вызвали в ней не сочувствие, а подозрительность.
Вручила студенту рекомендательную записку и предложила пособие.
От пособия он отказался, а рекомендательную записку взял пренебрежительным барским жестом.
Мария Николаевна продолжала работать в приемной. И вдруг перед ней снова предстал студент. От его растерянности не осталось и следа. Он заговорил настойчиво и требовательно.
— Я плохо рассмотрел Ленина. Пропустите меня к нему.
Одна пола его пальто топорщилась, и он, глядя на Скрыпник лихорадочно блестящими глазами, неуклюже держал руку на борту пальто. В ответ на категорический отказ студент, с упорством человека, одержимого навязчивой идеей, уселся на стул и устремил глаза на дверь кабинета Владимира Ильича.
Скрыпник боялась, что Ленин может неожиданно выйти из дверей и натолкнуться на студента, который несомненно бросится к нему с рукопожатиями и благодарностью. Она знала, как Владимир Ильич не любил таких сцен и как его раздражали ненужные, пустые встречи… Ведь каждая минута была у него на учете…
Марию Николаевну охватила тревога. Не вступая со студентом в переговоры, она дала знак часовому, который быстро подошел к студенту, взял его под руку и повел к выходу.
"Обыскать нужно было", — запоздало подумала Скрыпник. Но опять вспомнила про письмо, которое он привез от Артема, про рекомендацию в Наркомврод. И все же спокойствие и равновесие не приходило.
Не прошло и получаса после ухода студента, как в приемную буквально влетел Управляющий делами Совнаркома В.Д.Бонч-Бруевич. Взъерошенный, сердитый, он начал упрекать Марию Николаевну за то, что она направо и налево раздает рекомендации неизвестно кому. В частности, дала рекомендацию человеку, который шел к Ленину со взведенным курком револьвера…
Мария Николаевна похолодела. Была близка к обмороку. Какая опасность угрожала жизни Владимира Ильича!
Бонч-Бруевич шел к Ленину с докладом. Через некоторое время он вышел от Владимира Ильича и уже более мягким голосом рассказал Марии Николаевне, в чем дело. Оказывается, этот студент после того, как его выпроводили из Смольного, остановился у подъезда и пристально всматривался в людей, садящихся в автомобили. На это обратил внимание стоящий в карауле латышский стрелок и направился к нему. Студент сунул руку за борт пальто и раздался выстрел. Террорист тот час же был задержан охраной.
Мария Николаевна разъяснила Бонч-Бруевичу, что дала студенту рекомендацию по поручению Ленина. Однако Владимир Дмитриевич упорно продолжал вертеть перед ее глазами злополучный бумажкой, упрекая в неосмотрительности. Что все это значило по сравнению с тем, что студент не был вторично допущен к Ленину и опасность миновала. Упреки Управляющего делами показались Марии Николаевне несправедливыми и она решила рассказать об этом Ленину.
— На меня студент произвел тоже странное впечатление, — сказал Ленин, выслушав Скрыпник. — Когда я говорил с ним, он вдруг встал, побледнел и зашатался. Я подумал, что он голоден, и предложил ему пособие и работу. Он дико на меня посмотрел и вышел. Мне и в голову не могло придти, что тут что-то неладное…
После небольшой паузы, Владимир Ильич добавил:
— По-видимому, он в первый раз не решился в меня стрелять и пришел вторично…
1 января 1918 года В.И.Ленина ждало еще более тяжкое испытание. Он выступал на митинге в Михайловском манеже. Напутствовал первый отряд социалистической армии, отправлявшийся на фронт. После митинга Ленин сказал шоферу, чтобы он отвез его, М.И.Ульянову и Ф.Платтена в Смольный. Тарас Гороховик тронулся в путь не спеша. Опасался гололеда, снежных завалов, а больше всего тумана. Давно такого не наблюдалось в Петрограде. Густой и тягучий, он заполнил собою улицы, окутал дома и мосты, набережные, проспекты. Но шофер уверенно ориентировался в тумане. Подъезжая к мосту через Фонтанку, чуть-чуть сбавил скорость, просигналил: вдруг кто-нибудь из пешеходов замешкался, не успев отойти в сторону? Наехать на человека в таком тумане можно запросто…
Владимир Ильич в машине шутил, был весел. Отметил, что на улице заметно похолодало. Мороз пробрался в кабину. Проник за воротник пальто. Щипал за нос и открытые уши. Фриц Платтен, слушая Владимира Ильича, улыбался, а Мария Ильинична не на шутку испугалась. "Не околеть бы до Смольного, — говорила она и кутала руки в меховую горжетку. — Хорошо когда сено в стогу, а тепло — в дому!"