Страница 18 из 30
Выполнению этих планов должны были предшествовать военные действия против Монгольской Народной Республики. А пока для обеспечения плана ОЦУ японский генеральный штаб предполагал перебросить в Маньчжурию до двадцати дивизий, также укомплектованных по штатам военного времени.
Впрочем, последние сведения о плане ОЦУ Зорге получил уже в Токио – группа «Рамзай» немало сделала во время его отъезда из Токио.
Зорге немедленно передал в Центр свою информацию, анализ событий, фактов.
В японском генеральном штабе все было подготовлено к тому, чтобы начать провокацию в Монголии; как обычно, ждали только сигнала, какого-то повода, и вдруг сообщение из Москвы спутало карты японской военщины: Советский Союз подписал в Улан-Баторе договор о взаимной помощи с Монгольской Народной Республикой. Отныне неприкосновенность монгольских границ гарантировалась мощью Советской державы. Это было сделано вовремя! Рихард торжествовал.
Он с удовлетворением отметил, что с весны 1936 года Квантунская армия приостановила свое движение к границам Внешней Монголии. Япония опасалась решительного отпора со стороны Советского Союза, связанного теперь с Монголией договором о взаимопомощи. Тлевший очаг войны удалось погасить... Надолго ли?
В Токио чуть не на другой день после возвращения Зорге ему позвонил Отт. В телефонной трубке послышался его тихий, медлительный голос?
– Послушай, это на тебя не похоже! Ты приехал, мелькнул и исчез... Приезжай сейчас же ко мне, есть новости, хорошее вино и компания.
– Новостей и у меня много... А вот вино и компания – дело другое... Хорошо, приеду...
Пришлось отложить дела, намеченные на вечер, и поехать к Оттам.
Кроме Рихарда у Оттов были фрегатен-капитан Пауль Венекер и Анита Моор, экспансивная красивая блондинка с резкими чертами лица. Анита все еще носила траур по убитому во время путча министру финансов старому Такахаси, племянник которого был раньше ее мужем. Она давно уже развелась с мужем, но к старику продолжала питать добрые чувства. Однако траур совсем не мешал ей заразительно смеяться и без умолку болтать о всяких пустяках. Рядом с ней сидел ее новый муж, Герберт Моор, промышленник, представитель гигантского немецкого концерна «Сименс», имевший обширные связи в экономических кругах японской столицы. Был здесь Кауфман – совладелец германских авиационных заводов.
В начале вечера, до того как приехали супруги Моор, мужчины курили в кабинете Отта.
– Что ты привез нового? – спросил Отт.
– Для тебя – Квантунская армия, новые данные. Записывай! – Зорге достал записную книжку, перелистал и прочитал: общее количество войск, номера новых дивизий, вооружение...
Военный атташе записывал цифры на листке бумаги.
– Откуда ты все это берешь? – удивленно воскликнул он.
– Я же не разведчик! – засмеялся Рихард. – Тебе, Паульхен, я тоже могу сделать подарок, – он повернулся к морскому атташе Венекеру, – я будто знал, что увижу тебя здесь. Прошу!.. А вот это отдай Пренгеру, это по его части...
Потом сидели в кабинете, разговаривали, пили рейнское вино, шутили. Эйген Отт и Зорге сели за шахматы, но играли невнимательно и часто допускали ошибки. Рихард задумался над шахматной доской. Анита Моор долго и внимательно на него смотрела и вдруг воскликнула:
– Послушайте, господин Зорге, да не русский ли вы разведчик? Вы все знаете...
Зорге спокойно поднял на нее глаза, смешно скорчил физиономию и ответил:
– Да не-ет!.. – протянул он. – Я ж из Саксонии. – И он заговорил на саксонском диалекте, таком смешном, что все расхохотались. Засмеялся и Зорге – заразительно, весело. Только после этого он потянулся за сигаретой. Игру он выдержал до конца, но стоило это колоссального напряжения воли. Зорге глубоко затянулся табачным дымом.
Порой Рихарду казалось, что он и его товарищи находятся внутри какой-то гигантской машины с могучими шестернями, которые тяжело вращаются, цепляясь одна за другую. Достаточно одного неосторожного движения, одного неверного шага – и колеса сомнут, раздавят, разорвут в клочья. Но пока все шло благополучно, хотя Зорге определенно знал, что за ними следят, их ищут и, во всяком случае, подозревают об их существовании хотя бы из-за тайных радиопередач, уходящих в эфир.
Он писал тогда в одном из донесений Центру:
«Трудность обстановки здесь состоит в том, что вообще не существует безопасности. Ни в какое время дня и ночи вы не гарантированы от полицейского вмешательства. В этом чрезвычайная трудность работы в данной стране, в этом причина, что эта работа так напрягает и изнуряет».
А события цеплялись одно за другое, и группе «Рамзай» нужно было во что бы то ни стало знать движущие силы этих событий. Фраза, когда-то оброненная штабным офицером художнику Мияги по поводу приезда делегации из Берлина, не давала покоя Зорге, но пока этому не было никаких подтверждений, хотя прошло уже несколько месяцев. Никто в посольстве не знал ничего определенного, а фон Дирксен хранил невозмутимое молчание.
Мияги еще раз встретился со штабным офицером и между прочим спросил – когда же приезжают берлинские гости? Офицер махнул рукой:
– Теперь это не паша забота.
Фраза ничего не объясняла, только запутывала. Почему «теперь», что было раньше, чья же это забота теперь? Многое прояснилось лишь в разговоре с Оттом по совершенно другому поводу.
Германской контрразведке в Берлине удалось раскрыть шифр, которым пользовался японский военный атташе полковник Осима в переписке со своим генштабом. Эйген Отт не утерпел и поделился радостью с Рихардом – теперь у него почти не было тайн от Зорге. Разговор происходил как раз перед отъездом полковника в Германию на большие военные маневры в Бад Киссинген. Отт советовался с Рихардом, как информировать военные круги Германии на случай, если там зайдет разговор о японском военном потенциале.
– Что касается меня, – сказал Зорге, – я бы не много дал за наш будущий военный союз с Японией. Для нас он станет обузой. – Зорге стремился внушить эту мысль своему собеседнику.
– Но в Цоссене придерживаются другого мнения. – Отт говорил о германском штабе вооруженных сил. – Мы сами ищем союзника на Востоке.
– Видишь ли, Эйген, когда нет шнапса, идет и пиво...
– А вот посмотри! – Полковник Отт вынул из сейфа несколько страничек, отпечатанных на машинке, и протянул их Зорге. Это были выдержки из расшифрованных донесений японского военного атташе в Берлине полковника Осима. Рихард не мог читать уж слишком внимательно то, что показал ему Отт, только пробежал глазами и отдал. Но для него и этого было достаточно.
Полковник Осима докладывал в генеральный штаб о том, что к нему явился офицер связи германских вооруженных сил и передал личное предложение Риббентропа – заключить оборонительный союз между Германией и Японией против Советского Союза. Офицер сказал: может быть, этим предложением заинтересуется японский генеральный штаб – теперь Квантунская армия стоит на советской границе.
Осима запрашивал, что думает по этому поводу генеральный штаб.
Начальник генерального штаба ответил, что военное руководство Японии не возражает против идеи Риббентропа, но желает изучить и уточнить кое-что и для этой цели направляет в Берлин подполковника Вахамацу.
Было еще сообщение о прибытии Вахамацу в Берлин и его встрече с Бломбергом – военным министром Германии.
В конце полковник Осима докладывал, что, в связи с заключением советско-монгольского пакта о взаимопомощи, германская сторона считает целесообразным вести дальнейшие переговоры по дипломатической линии, придав договору форму антикоммунистического пакта.
– Что ты на это скажешь? – спросил Отт.
– То же, что прежде, – в Берлине недооценивают силы русских и переоценивают военный потенциал Японии. Это пахнет авантюризмом.
– Но не могу же я сказать это фон Бломбергу!
– Не знаю, – пожал плечами Зорге. – Это я говорю тебе, а не Бломбергу...
– Возможно, ты и прав, – в раздумье произнес Отт.