Страница 36 из 55
Для описания формирования «правильного» понимания ситуации и последующих происходящих процессов в сетевых войнах используется такое понятие, как «сетевой код». Это та матрица, через которую участниками оцениваются происходящие события. Сетевой код заранее предвосхищает требуемую реакцию сторон, а те, кто его формирует, учитывают множество факторов, исходя из которых они могут заранее просчитать, как отреагирует тот или иной участник процесса на те или иные события.
Усвоив заданный сетевой код, участник сетевой операции «правильно» понимает, как ему оценить ту или иную информацию, как после этого себя повести, какое решение принять. Но эта «правильность» задана заранее. Для того, чтобы начать сетевую операцию на Кавказе, обострив ситуацию вокруг Чечни, Соединенными Штатами Америки сначала был сформирован необходимый им сетевой код.
Помимо сформированного сетевого кода, на территории Чечни уже присутствовал существующий сетевой код, сложившийся на основании исторических процессов, который также необходимо было учитывать при подготовке сетевой операции. Одним из факторов формирования существующего сетевого кода стало, например, то, что сепаратистские настроения в Чечне возникли еще задолго до ситуации с первым военным конфликтом, потому что советский Центр подавлял любые проявления чеченской традиционной идентичности в силу общегосударственного атеизма, не давал чеченцам реализоваться в этническом, культурном, традиционном плане. Когда же давление Центра ослабло, подавленная самоидентичность чеченцев вырвалась наружу, что естественно для традиционного народа. Этот пункт существующего сетевого кода был взят при подготовке сетевой операции за первую отправную точку. К тому же Чечня является фактически моноэтническим образованием, так как подавляющее число жителей Чечни — это этнические чеченцы, разделяющиеся лишь на внутриэтнические кланы. И именно это стало второй отправной точкой, учитывающей существующий сетевой код, — раздувание темы русской оккупации Чечни.
Третий пункт — это учет того, что у чеченцев не было возможности строить свою социальную модель, основываясь на своем традиционном укладе. Эти отправные точки и были взяты для учета существующего сетевого кода.
Таким образом сетевая операция в Чечне была подготовлена на основе сформированного сетевого кода и с учетом уже существующего сетевого кода. Все дальнейшие шаги планировались таким образом, чтобы реакция на них была предсказуемой для главных сценаристов — США, а предсказуемость эта проистекала из понимания сетевого кода, то есть того, что является отправными точками для сторон, участвующих в конфликте. Также предсказуемым должно было быть и то, какие выводы и шаги будут предпринимать сами чеченцы, основываясь на своем существующем и на сформированном американцами сетевых кодах. Все это позволяет сценаристам сетевой войны правильно готовить граничные условия и видеть ситуацию наперед.
Какой же сетевой код присутствовал на тот момент с российской стороны? Что российская сторона противопоставляла начавшейся в Чечне сетевой войне против России? Она мотивировалась тем, что надо сохранить конституционный порядок на территории Чечни. Все помнят 1996 год, каково на тот момент было отношение граждан России к ельцинской Конституции. Ельцина ненавидели 99 % населения вместе с его Конституцией, со всеми чиновниками, либералами и их реформами. И тут Конституция называется в качестве основной мотивации к тому, чтобы дать отпор чеченскому сепаратизму, и это при том, что ее легитимность в тот момент была практически нулевой.
Следующая ответная мотивация российской стороны — это сохранение целостности России. О какой целостности России и ее ценности вообще можно было говорить на фоне декларации Ельцина «берите суверенитета столько, сколько хотите», обращенной к регионам? А здесь вдруг вспомнили о целостности, что прозвучало в тот момент совершенно неубедительно. О патриотизме нечего было и говорить, потому что патриотизм при Ельцине был под запретом, а если ты — патриот, значит, ты — свинья и маргинал, сиди в подвале и не рыпайся, а лучше — умри, защищая Верховный Совет. Какая могла быть при этом патриотическая мотивация?
Единственная мотивация с российской стороны, которая оставалась, — это месть за погибших друзей. Но это мотивация отложенного действия. Таким образом, имеющиеся на тот момент ответные мотивации российской стороны были плачевными, а ее существующий сетевой код депрессивным и пораженческим. Все происходящее воспринималось обществом именно через этот сетевой код.
Любое обоснование со стороны федерального Центра в попытках что-либо противопоставить чеченцам, у которых аргументация была более стройной и выверенной, выглядело просто жалким лепетом. Наш проигрыш в первой стадии сетевой войны в Чечне был запрограммирован нашим сетевым кодом. Можно начинать.
Дальше американцы опускают рычаг, и процесс запускается: включается ваххабизм — Саудовская Аравия, подключаются финансовые ресурсы англичан, открываются каналы транспортировки из Турции через Азербайджан, начинают «выть» поляки, им «подвывают» страны Восточной Европы, от этого «воя» просыпается вся остальная Европа, снуют миссии ОБСЕ, англичане вспоминают о своих экономических интересах, о своих потерянных деньгах, которые были вложены когда-то, о своих «английских домах» на окраинах Грозного, построенных в конце XIX века. Запускается весь созданный накануне американцами сетевой механизм. При этом сами американцы как бы в стороне, ничего никому напрямую не указывают. Они уже сделали свое дело, создали такой контекст, так сформировали граничные условия и подобрали участников сетевой войны, таким образом их расставили, что каждый включился в нее уже со знанием дела, своего места, понял свою миссию, свое предназначение и начал работать в этом направлении. Теперь все, что бы ни делалось дальше в этой сформированной модели, происходило в интересах американского могущества. Всякое действие любого из игроков было заведомо на руку США и ослабляло Россию.
Чуть позже Америка подключает к процессу западную политическую и дипломатическую поддержку. Аслана Масхадова встречают в Лондоне с почетным караулом, взводами артиллерии и королевской лейб-гвардии, приветствиями мусульманской общины английской столицы, с факелами, звуками волынок и барабанной дробью. Вот так задешево покупалась ненависть к России.
Весь этот процесс, естественно, требовал финансирования. Но сетевая война опять-таки не предусматривает прямого финансирования со стороны заказчика. Американцы не финансируют ничего напрямую, потому что это сразу их демаскирует. Любые деньги, которые будут выделяться, сразу будут легко отслежены, поэтому к операции подключаются косвенные способы финансирования, деньги, идущие из других центров. К примеру, британский финансист Джеймс Голдсмит зарабатывал, спекулируя акциями нефтяных компаний. В частности, тех компаний, которые вкладывали деньги в разработку каспийской нефти. И эти интересы британского финансиста включаются в ситуацию с Чечней. Он заинтересован в формировании рынка акций компаний, которые участвуют в каспийских разработках. Он смотрит, какие компании разрабатывают каспийский шельф в Баку, какие имеют виды на разработки в Чечне, кто на какой маршрут транспортировки ориентирован — через Чечню в Новороссийск или в обход России — какая компания на какой маршрут ставит. В зависимости от текущей ситуации в Чечне, акции повышаются или понижаются. Профинансировал бандгруппу, дестабилизировал ситуацию в Чечне — акции тех, кто ставит на маршрут Баку — Тбилиси — Джейхан, повысились, а у тех, кто отправляет через Новороссийск, все встало, котировки упали, можно скупать. Дальше затишье, перемирие, акции поползли вверх, а тех, кто инвестирует в Баку — Тбилиси — Джейхан, упали. Таким образом, в зависимости от ситуации в Чечне ведется биржевая игра, которая приносит колоссальные доходы, поэтому Голдсмит активно включается в чеченский процесс и с его помощью формирует биржевую ситуацию, вкладываясь, естественно, в увеличение доходности, а именно финансируя боевиков, направляя деньги то в один, то в другой сегмент сопротивления. Американских же денег впрямую в чеченской ситуации, естественно, нет.