Страница 51 из 236
Находились копи в горах, в труднодоступном районе. Добирались мы до них чуть ли не козьими тропами, несли на себе продовольствие, винтовки, гранаты, пулеметы.
Мы подошли к копям с такой стороны, где нас беляки и ждать не могли. И все-таки ночью, уже у самых копей, мы напоролись на заставу.
– Стой, кто идет?!
Все замолчали. Казалось, слышно биение сердца. И громкий голос Мокроусова: «Партизаны, вперед!»
Мы смяли заставу врага. Раз себя обнаружили – бросились на врангелевцев. Те залегли.
Только утром удалось нам оттеснить белогвардейцев от шахт. Мы втроем – Мокроусов, Григорьев и я – подготовили взрыв.
Только отошли, раздался такой взрыв, что даже земля задрожала. Копи были надолго выведены из строя, а с ними мастерские и другие здания. Попутно мы подожгли склад взрывчатых веществ.
«Врангелевцы бросили против партизан, совершивших нападение на Бешуйские копи, крупные войсковые части, вынудив повстанцев уйти из района Крымского заповедника на восток, в район Судакских лесов, где в начале сентября произошло соединение основных партизанских сил», – пишется в «Истории Гражданской войны».
Отступили мы с боями по линии Чотыр-Дол, Алушта, село Куру-Узень.
Вот как вспоминал об этом Алексей Васильевич:
«Отступали тяжело, с боями, но настроение было приподнятое: мы доказали врагу, что в его тылу есть сила, с которой необходимо считаться.
За два месяца борьбы наш отряд совершил ряд рейдов: ворвавшись в Судак, прервали подвоз дров для Белой Армии, разрушили лесопильный завод и приостановили работу по заготовке бревен в лесах; систематически разрушали телефонную и телеграфную связь; уничтожали белогвардейских контрразведчиков и карателей; установили постоянную связь с подпольными организациями городов и деревень Крыма; наладили сбор разведданных для Красной Армии.
Врангель вынужден был отозвать с фронта целую дивизию. Как нас известили, был продуман особый план, каким образом уничтожить партизан. Воинские части, направленные из Феодосии, Судака, Ялты, Алушты и Симферополя, должны были окружить со всех сторон лес. Нам грозила верная гибель, если бы не выручили разведчики… Партизаны под самым носом у белогвардейцев вышли из смыкавшегося кольца и передислоцировались подальше в горы, а оттуда продолжали беспрерывно тревожить белых».
Да, боролись мы в очень трудных условиях, и можно без преувеличения сказать: почти все партизаны были людьми отменной храбрости. Не могу не упомянуть здесь военкома Повстанческой армии В.С. Васильева, члена чрезвычайной тройки А.И. Федорову, отважных руководителей партизанских рейдов Л.В. Киселева, А.П. Улановского, П.В. Макарова.
Успехов мы добились немалых, а наше положение день ото дня становилось все хуже. У нас не было ни радиосвязи со своими, ни достаточного количества патронов и гранат. Вокруг хорошо вооруженные и многочисленные отряды белогвардейцев. Назрела насущнейшая необходимость связаться с командованием Юго-Западного фронта и доложить о создавшейся обстановке, согласовать с ним план дальнейших действий, получить оружие, деньги, боеприпасы. По докладу Мокроусова на заседании Военного совета Повстанческой армии было принято решение отправить за линию фронта представителей Крымской повстанческой армии. Выбор пал на двух моряков. Но контрразведка белых перехватила их, и моряки погибли. Это дело было поручено мне…»[150]
Что было дальше – описано выше.
Другие интересные подробности организации подпольной работы в Крыму можно узнать из Доклада начальника Закордота ЦК КП(б)У, который был подготовлен в конце лета 1920 года.
«Судя по докладам тт., прибывающих из Крыма, в период от марта текущего года, а в некоторых местах до апреля, нашими подпольными организациями в Крыму была развита довольно широкая деятельность. Этому способствовал целый ряд благоприятных фактов: упадок настроения в среде белогвардейцев под влиянием военных неудач, революционное настроение рабочих в мае, усиливавшееся под влиянием возрастающей дороговизны, враждебное к белым отношение крестьянства, недовольного бесконечными мобилизациями и реквизициями, обилие дезертиров и пр.
Была завершена организационная работа: сконструированы областком и парткомы (областком был избран на съезде подпольных организаций), назначены областной и уездные ревкомы, количество членов подпольной организации в городах исчислялось сотнями.
Ревкомы располагали довольно крупными партизанскими отрядами (некоторые в составе до 400 человек), подрывными командами. Имелись связи и ячейки в войсковых частях, артиллерии и во флоте. Не только зеленоармейская партизанщина (а число зеленоармейцев, по словам члена областного Ревкома тов. Жоржа, достигло 15–20 тысяч), но и другие группы, враждебные белому командованию, например капитана Орлова, вступали в переговоры и искали контакты с нашей партией.
Деятельность подполья проявлялась в ряде взрывов, повреждений путей сообщения, массовым вооруженным освобождением товарищей арестованных (в частности, освобождено было свыше 100 товарищей, эвакуированных белогвардейцами из Харькова), выпуске ряда листовок, организации забастовок и прочее. Хорошо организованный Рев. Кр. Крест связался со многими учреждениями, доставил необходимые документы, освобождал путем подкупа некоторых товарищей.
Однако эти довольно значительные ресурсы и связи нашего подполья не были в полной мере использованы по многим причинам, и главным образом – вследствие почти полной изолированности Крымского подполья. Подполье ощущало все время острейшую нужду в материальных и технических средствах. Не поступало смены для ответственных партийных работников, пробывших на небольшом Крымском полуострове около года и потому прекрасно известных контрразведке; партизанская деятельность велась без связи с фронтом – все это основные причины малой, сравнительно, продуктивности работы Крымского подполья, несмотря на энергичную деятельность наших крымских товарищей.
Но особенно тяжелый удар подпольной работе в Крыму был нанесен предательством члена ОК Акима (он же Маркьянов, Ахтырский, бывший Наркомпотель Цикуки). В начале марта накануне подготовлявшегося восстания был арестован в Севастополе оперативный штаб; после этого насчитывается ряд провалов, арестов и казней наиболее активных работников, и в результате – почти полный разгром Крымского подполья.
Таким образом, мы стоим в настоящий момент перед задачей почти заново организовать в Крыму подполье. К тому же еще при значительно менее благоприятных условиях, чем раньше, ибо июньское наступление белых, несомненно, в известной степени приостановило у них процесс разложения.
В основных чертах наш ближайший конкретный план должен свестись к следующему:
1. Нужно организовать вывоз из Крыма 20–25 товарищей, в т. ч. председателя ОК тов. Николая (Набахана), вынужденных скрываться в лесах.
2. Нужно ликвидировать предателя Акима.
3. Необходимо перебросить в Крым 3–4 ответственных партийных работников, там совершенно неизвестных. Эти товарищи при помощи уцелевших связей могли бы собрать рассыпавшиеся организации.
4. В Крым должен быть переброшен товарищ, который был бы известен там по своей партизанской деятельности в прошлом и который потому мог бы сгрупировать вокруг себя и объединить партизанские элементы (следует отметить, что прибывший член подпольного областного Ревкома определяет количество партизан числом свыше 10 000).
5. Нужно организовать в Харькове изготовление и снабжение Крыма паспортными бланками, пропусками и пр.
6. Нужно установить регулярную связь с Крымом и внутреннюю связь Крыма с северными уездами, занятыми неприятелем.
7. В Крым должны быть отправлены в самом срочном порядке деньги.
Осуществление этого плана мне мыслится следующим образом. При Закордоте ЦК КП(б)У организуется Крымский отдел, централизирующий и объединяющий всю деятельность, связанную с Крымским подпольем.
Крымский отдел немедленно же связывается через постоянных представителей с 13-й армией и с Екатеринославским губкомом, организующим подполье в северных уездах.
150
Папанин И.Д. Лед и пламень. – М., 1977. С. 65–70.