Страница 118 из 236
По утверждению отдельных авторов, члены ее подпольной группы поддерживали связь сразу с тремя партизанскими соединениями, которые мы также назвали выше. Это привело к тому, что журналисты до сих пор спорят, командиру какого партизанского соединения отдать лавры «ликвидатора» Вильгельма Кубе. При этом они «забывают» о членах самой группы «Черной», сыгравших ключевую роль в этой операции. Например, директор минского кинотеатра Николай Похлебаев («Чили»), бывший политрук, которого Мария Осипова вытащила из лагеря для военнопленных и оформила ему фальшивые документы. Он организовал ей две встречи с Еленой Мазаник.
Кто знает, что произошло, если бы не было этого человека. Его судьба сложилась трагически. Во время покушения он был в командировке в Варшаве. Когда вернулся, то его арестовали на вокзале в Минске. Умер в застенках гестапо[331]. Другая малоизвестная деталь. Из города Елену Мазаник, ее сестру Валентину и Марию Осипову вывез другой член группы «Черной», шофер Михаил Фурц[332].
Из всех непосредственных участников покушения только Елена Мазаник написала книгу воспоминаний под красноречивым названием «Возмездие». Книга вышла в 1988 году, и в ней нет ничего сенсационного. Подробно изложена «официальная» хроника подготовки покушения[333]. Зато есть множество интересных деталей, которые по-новому заставляют взглянуть на «иконописный» образ этой женщины.
В отличие от Марии Осиповой и Надежды Троян Елена Мазаник не особо стремилась участвовать в движении Сопротивления. Да, она помогала военнопленным (подкармливала их и передавала сводки Совинформбюро), но единственный человек, способный подтвердить это, – повар Михаил Филимонов погиб в 1944 году, когда спрятал в своем огороде переданные из леса мины. Другие советские люди, работавшие в офицерской столовой-казино, где трудилась и она, пока не попала в дом к Вильгельму Кубе, тоже были связаны с партизанами, но они почему-то не пытались привлечь ее к своей тайной деятельности. Почему? Может, она сама избегала их и просто хотела выжить? А может быть, все дело в ее желании выслужиться перед немцами? Она и сама об этом пишет в книге, мотивируя это подготовкой к будущему покушению (когда на нее выйдут подпольщики, то…). Хотя ее стремление установить дружеские отношения с супругой Вильгельма Кубе (а о них будет рассказано ниже) – элементарная попытка выжить. Мы не вправе осуждать ее за это стремление. Просто подвиги одних остались забытыми, а вынужденный героизм других становился известен всей стране.
Другой малоизвестный эпизод. Мария Осипова вместе с Марией Григорьевной Грибовской[334] (женщина в качестве попутчицы «Черной» оказалась случайно), а не одна, как часто пишут в литературе, доставила мину из леса в Минск. Мы не будем подробно описывать сцену, когда на очередном посту полицай начал тыкать штыком корзину с брусникой, на дне которой была спрятана мина.
Согласно официальной версии, мина была выбрана потому, что этот вид оружия гарантировал, что не погибнут случайные люди. На самом деле подрыв оказался единственным способом ликвидации палача. Первоначально предполагалось использовать две мины – заминировав места его и супруги, но потом от второго заряда отказались. Дело не в том, что партизаны пожалели женщину, которая была на седьмом месяце беременности, при необходимости Елена Мазаник уничтожила бы и ее, а в технической особенности взрывателей. Саперы из партизанского отряда честно признались, что разница срабатывания двух взрывателей при их установке на суточную задержку может превысить 10 минут. И тогда решили использовать только одну мину.
Еще одна пикантная подробность. Елена Мазаник и Анита Кубе, несмотря на то что первая убила мужа второй, сохранили на долгие годы теплые чувства друг к другу. Они расстались в 10 утра 21 сентября 1943 года. Уходя в сопровождении телохранителей в парикмахерскую, Анита Кубе пожелала прислуге, которая жаловалась на сильную зубную боль, всего хорошего. Елена Мазаник попрощалась: «Завтра увидимся в полном здравии снова». Хотя знала наверняка, что после взрыва мины, которую она собиралась подложить в кровать Вильгельма Кубе, им с хозяйкой не суждено уже встретиться никогда. «Мне было жаль, – признается через много лет Елена, – но так должно было случиться».
Историю их взаимоотношений в середине восьмидесятых годов прошлого века выяснил журналист радиостанции «Свободный Берлин» Пауль Коль. Он встречался с обеими женщинами и утверждает, что в рассказанной им истории все достоверно.
Приезд в Минск жены Вильгельма Кубе с тремя детьми был связан вовсе не с желанием супругов жить вместе, а… с приказом руководства Третьего рейха. Пятидесятилетний гауляйтер был неравнодушен к женскому полу, да и спиртным он иногда злоупотреблял. В Берлине опасались, и не без оснований, что в пьяном виде он выболтает какие-нибудь секреты очередной подруге. И действительно, Елена Мазаник спустя много лет призналась, что периодически подливала немцу водку, чтобы выведать у него что-нибудь интересное. А ее «собеседник» всячески демонстрировал знаки внимания к горничной, которое, по ее словам, было ей очень неприятно. Мы так и не узнаем, где и при каких обстоятельствах они дегустировали этот спиртной напиток.
Ее привилегированное положение в доме могло объясняться симпатиями со стороны Аниты. Ведь Елена была единственной из прислуги, кто хорошо владел немецким языком, и была незаменимой при любых делах за пределами особняка. Мазаник быстро нашла подход к детям. Отводила их в школу и детский сад, играла, ходила с ними в кино. Иногда приносила им маленького щенка или бродячего котенка. Знание языка помогло Елене стать почти членом семьи. Можно, конечно, предположить, что был такой приказ: войти в семью, чтобы завершить запланированную операцию по уничтожению Кубе. И все же их симпатия возникла сама по себе. Хотя Елена ненавидела врагов: «Фрау Анита не раз говорила мне: «Когда закончится война, папа получит всю Беларусь. (Папой она называла своего мужа.) Но если нам придется по велению Божьему вернуться в Германию, мы возьмем тебя с собой. Из всей прислуги я возьму только тебя одну». Вот такое розовое будущее сулили мне. Этого только не хватало. Как мы ненавидели фашистов!»
А вот воспоминания Елены о последних часах перед покушением. Она очень подробно рассказывала о самой операции. Как испугалась, что мины, которые передали партизаны, намокли, и решила подсушить их на печке. Как боялась, что ее разоблачит охрана.
Сначала Елена планировала положить мины в бюстгальтер (там их точно не обнаружили бы, потому что постовые не стали бы ощупывать девушку, находящуюся в привилегированном положении). Но она не была профессионалом и самым безопасным местом посчитала дамскую сумочку, прикрыв мины носовыми платками. Вторая сумка, которую несла Елена, была заполнена перестиранными дома пеленками и ползунками, которые привезли из Германии, – через три недели Аните предстояло рожать. Но охранник пожелал-таки достать платки из сумочки. И Елена прикрикнула на него. «Никогда я не позволяла себе повысить голос на немецкого солдата. Если бы я не была протеже Кубе, меня бы сразу транспортировали. Уже многих расстреляли только за то, что они были неприветливы с немецкими солдатами. Я злилась на себя: положить такие вещи в дамскую сумочку, где каждый мог их найти! От того, достанет ли солдат платок или нет, зависела моя жизнь и жизнь моей сестры», – сокрушалась спустя много десятилетий после того дня Елена.
По утверждению немецкого журналиста Пауля Коля, Елена Мазаник пережила огромный внутренний конфликт, потому что на кон была поставлена жизнь Аниты. Было ясно, что Анита тоже погибнет. Но ей нельзя было сказать: «Не ночуй сегодня в спальне». Это сразу вызвало бы подозрение и грозило провалом операции, которая долго готовилась. Елене пришлось смириться с тем, что подруга погибнет. У нее был приказ уничтожить Кубе. «Если бы покушение не удалось, то, конечно же, мне пришел бы конец, – говорила потом Елена. – Но моя ярость против фашистов была больше, чем страх умереть. Они не могли понять, что значит для нас Родина».
331
Там же. С. 290.
332
Там же. С. 295.
333
Мазаник Е.Г. Возмездие. – Минск, 1988.
334
Нехай Р. Указ. соч. С. 286.