Страница 13 из 87
Бразильская революция состоялась 27 ноября 1935 года, продолжалась менее двенадцати часов и окончилась грандиозным провалом. Всеобщая забастовка, на которую рассчитывали заговорщики, не состоялась, также не поддержали их армия и флот. Начались аресты. Месяц спустя были арестованы Эверт и Сабо, а в феврале — Престес и Ольга.
Если с мужчинами все было ясно — они готовили восстание и были виновны — то что делать с женщинами, никто толком не знал. Формально они преступлений не совершали, по крайней мере, доказательств их «подрывной работы» не было никаких. Но совершенно ясно было, что жены коммунистических лидеров тоже участвовали, не могли не участвовать в подготовке переворота. Отпускать их было нельзя, а держать в тюрьме — незаконно. И тогда их решили выслать из страны. Для Ольги, как и для Сабо, депортация ничего хорошего не означала — их могли выслать только на родину, в фашистскую Германию. Но для бразильских властей это было решением проблемы.
История получила огласку. Во всем мире поднялась кампания протеста. Бразильские коммунисты призвали докеров всех европейских портов осматривать приходящие из Бразилии суда. Докеры, народ сплоченный и дисциплинированный, вняли их призыву, а когда власти попытались запретить «досмотры» судов, объявили всеобщую забастовку. Ольгу и Сабо это не спасло — но зато были спасены другие «нежелательные иностранцы», которых находили в трюмах пароходов и освобождали. Ольгу же, несмотря на то, что она была беременна, выслали в Германию. Та же судьба ожидала и Сабо.
Когда об этом стало известно, немецкая антифашистская группа, находившаяся в Париже, подготовила боевую операцию, чтобы освободить Ольгу, как только теплоход прибудет в один из французских портов. Кстати, в подготовке этой операции участвовала немецкая антифашистка Елена Радо — мы еще встретим ее и ее мужа Шандора на страницах этой книги. Но их переиграли — теплоход не зашел во Францию, а пошел прямо в Гамбург. Ольга попала в руки гестапо. Ее дочку Аниту, рожденную в тюрьме, ценой больших усилий удалось вырвать из рук нацистов — позднее она воспитывалась в Мексике, у бабушки. А Ольгу отправили в Равенсбрюк, а потом в Бернбург, где она и погибла. В концлагере погибла и Элиза Эверт — Сабо.
Их мужья остались в Бразилии… и выжили. В 1945 году, после победы над Германией, Бразилия восстановила дипломатические отношения с СССР. Режим в стране явно «теплел». Правительство объявило амнистию политзаключенным, и Луис Карлос Престес и Артур Эверт были освобождены. Весть об освобождении Престесу в тюрьму принес лично сотрудник МИДа. Первые вопросы Луиса Карлоса были о судьбе Ольги и Эвертов. Об Ольге МИДовец ничего не знал. А судьба Эверта была печальна — в тюрьме он сошел с ума, и сразу же после освобождения был помещен в клинику. Через год Артур был отправлен в советскую зону Германии, а в 1959 году умер. Разум к нему так и не вернулся. Что же касается Престеса, то он остался в Рио-де-Жанейро. Он был секретарем Бразильской Компартии до 1980 года, когда, из-за своих сталинистских убеждений, вышел из состава ЦК БКП. Его дочь Анита тоже жила в Рио, преподавала в университете. Из компартии она вышла вместе с отцом.
У Отто Брауна была совсем другая судьба, его работа в Китае была долгой и успешной. Итак, весной 1932 года он, окончив Военную академию имени Фрунзе в Москве и расставшись с Ольгой, по заданию Исполкома Коминтерна направляется в Китай в качестве военного советника. Осенью 1932 года он поселился в Шанхае в Американском пансионе, и через несколько дней связался со своим старым знакомым, еще по Германии — Артуром Эвертом, который был в то время представителем Коминтерна при ЦК КПК. Кроме него, в представительство Коминтерна входили русский Николай Зеулер и два американца — один от КИМа, другой от Профинтерна.
Работали в условиях строжайшей конспирации. Иностранцам было легче, они жили на территории международного сеттльмента и могли, не вызывая подозрений, общаться хотя бы между собой. Но иметь контакты с китайцами было куда труднее и опаснее. Раз в неделю Браун и Эверт посещали конспиративный дом ЦК. В то время секретариат ЦК КПК поддерживал регулярную связь по радио с Исполкомом Коминтерна в Москве и с Центральный советским районом Китая, где находилось временное революционное правительство и базировалась китайская Красная Армия. С другими «красными» и партизанскими районами не было даже радиосвязи — только нерегулярно циркулирующие курьеры. С партийными организациями в других городах связь была не лучше. Как в такой ситуации ЦК ухитрялся руководить партией — совершенно непонятно, а, скорее всего, что никак не руководил, и события текли сами по себе.
Как ни странно, в получении информации Отто Брауну немало помогала все та же Агнес Смедли, с которой его познакомил Артур — еще одно доказательство того тезиса, что журналисты — народ всепроникающий. Агнес в то время собирала материал для книги «Китай борется» и давала Отто читать свои записи, а также снабжала его информацией, поступавшей от вдовы Сунь Ят-сена Сун Цин-лин. Все же информации было очень мало, и она была противоречивой. А ведь Отто Брауну пришлось с первых дней уже давать рекомендации по военным вопросам, и такое положение не могло его не беспокоить. Правда, существовал еще главный военный советник, его начальник, но он выехал из Москвы и пропал где-то в дороге.
А революционное движение ширилось, все больше приобретая характер гражданской войны. Одни руководители считали главным врагом японцев, другие — гоминдан, третьи — в равной мере и тех и других, но все сходились в одном — что врагов надо бить. Что и проделывалось достаточно успешно в советских и партизанских районах. В 1931 году был созван первый съезд рабочих, крестьянских и солдатских депутатов, образовано временное революционное правительство во главе с Мао Цзе-дуном и Реввоенсовет, руководителем которого стал Чжу Дэ. Съезд провозгласил главной задачей преобразование революционных вооруженных сил в Красную Армию, консолидацию и расширение советских районов, и усиление партизанской войны в районах, контролируемых гоминданом. А ЦК партии пытался руководить этой борьбой из Шанхая.
В конце 1932 года, наконец, руководители китайской Компартии пришли к простой и естественной мысли: коль скоро в Шанхае работать с каждым днем становится все труднее, да и большинство членов ЦК находятся кто в Москве, кто в советских районах, то не лучше ли перевести в Центральный советский район само ЦК? Что и было выполнено весной 1933 года. Члены ЦК потребовали откомандировать туда же и Брауна, Исполком Коминтерна согласился, и Отто направили в Центральный советский район в качестве советника с ограниченными полномочиями. Конкретных директив ему не дали, а главного военного советника все еще не было. По техническим причинам отъезд отложили до осени. Отто готовился к командировке, усиленно занимаясь китайским языком. И тут, наконец-то, прибыл и долгожданный главный военный советник. Он добирался в Китай через Европу, Америку и Японию и опоздал на несколько месяцев, пропустив все сроки встречи. К счастью, больших сложностей с опознанием не было, поскольку Браун знал Манфреда Штерна еще по Москве. Правда, между ними сразу же возникли разногласия — впрочем, к счастью, не политические, а всего лишь военные: оба были опытными людьми, но по-разному понимали стратегию. Впрочем, пунктуальный немец Браун, как нижестоящий, подчинился руководству без излишних споров и конфликтов.
Осенью Отто Браун отправился в Центральный район. Там тоже было непросто. В районе существовали две группировки — Мао Цзе-дуна и Чжоу Энь-лая. Вскоре остававшееся в Шанхае бюро ЦК было арестовано, гоминдановцы захватили радиостанцию, связь с представительством Коминтерна прервалась. Изоляция ЦК КПК от Москвы продолжалась до 1936 года. Впрочем, она вполне устраивала Мао в его борьбе за власть.
На новом месте службы авторитет и влияние Отто Брауна были велики. Несмотря на то, что военный советник не имел никаких полномочий, а мог только советовать, все равно все военные вопросы обсуждались сначала с ним, а потом уже выносились на Военный совет. В 1936 году Браун участвовал в Великом походе китайской Красной Армии, затем преподавал в Военной академии. Однако постепенно его взгляды все больше отходили от линии Мао Цзе-дуна, и Брауна перестали посвящать в важные вопросы политической жизни и вообще начали потихоньку отстранять от дел. Тогда он посчитал свою задачу в Китае выполненной, тем более что он находился здесь уже более четырех лет — в то время это был очень большой срок для работы в одной стране. Начиная с 1936-го и по 1938 год Браун неоднократно просил отозвать его в СССР, но все его просьбы оставались без ответа. А друзья из КПК советовали ему не настаивать на отзыве, предупредив, что в Советском Союзе его могут ждать большие неприятности. Впрочем, Отто и сам уже кое-что знал о «врагах народа». Тем не менее, он решил, что ему все равно надо отчитаться в Москве за свою работу в Китае. Но вызова все не было, и Браун настроился остаться в Китае надолго, может быть, навсегда.