Так сражались чекисты

— Мы его встретим. Дело срочное и не терпит отлагательств.

В землянке коптит керосинка. На снарядных ящиках по-домашнему расположились пожилая женщина в пуховом, домашней вязки платке и девушка с большими цыганскими глазами, смотревшими озорно и с любопытством.

— С того берега, — говорит мой помощник. — Прибыли в наше распоряжение, для заброски в тыл врага.

Знакомимся. Пожилая женщина с усталым лицом и натруженными руками оказалась партийным работником из Кайсацкого района. Звали ее Марией Ивановной Моториной. На опасное задание пошла с полным пониманием ответственности. В ней чувствовалась большая внутренняя сила.

Девушка привлекала внимание игривой цыганской красотой. О себе она сказала скупо:

— Мария Кириченко, токарь Гмелинской машинно-тракторной станции.

— Токарь? — переспросил я, не сумев скрыть удивления. Уж очень ее внешность не соответствовала профессии.

— Да, токарь, — ответила она, и ее черные глаза вызывающе блеснули.

— Случайно, не цыганка? — полюбопытствовал я.

— Цыганка, — лицо девушки вспыхнуло. Видимо, мой пристальный интерес обидел ее.

— Не обижайтесь. Дело, которое вам поручают, очень серьезное. Вы еще не ходили в тыл?

— Нет. В первый раз…

— Вот и учитесь не обижаться. Вспыльчивость там ни к чему.

«Не слишком ли она молода? Понимает ли, какие опасности ее ждут?» — невольно подумалось мне.

…Линию фронта они перешли вдвоем. И хотя в тылу врага действовали самостоятельно, связь между собой продолжали поддерживать.

Вскоре поступило первое сообщение от Моториной: у Красных казарм обнаружена батарея шестиствольных минометов. Мы передали данные нашим артиллеристам, и батарея была уничтожена. Потом Моторина передала координаты штаба на Чудской улице и пункта связи.

А Маруся-цыганка молчала. Мне невольно припомнились все мои сомнения. Девчонка… Начиталась книжек про разведчиков… И вдруг приходит подробнейшее, по-военному четкое донесение. Маруся обнаружила большие склады боеприпасов на Кубанской и Ангарской улицах, в трамвайном депо. Кроме того, она сообщила месторасположение штаба одной из немецких частей и большого скопления гитлеровской техники в районе ликеро-водочного завода. По всем этим объектам наши гвардейские минометы произвели несколько сокрушительных залпов. Эффект был отличный.

Вскоре Маруся передала нам ценные сведения о городской немецкой комендатуре и список предателей, поступивших на службу к фашистам и участвовавших в расправах над советскими людьми. У нашей цыганки уже появились «друзья» среди немецких офицеров, через которых она и сумела раздобыть такие сведения.

В январе 1943 года полевая жандармерия заподозрила Марусю в связях с нашей разведкой и арестовала ее. На допросе от нее потребовали назвать адрес, по которому она проживает, и людей, которые могли бы это подтвердить.

Всем разведчицам мы давали указание найти для прикрытия в тылу врага квартиры, надежных людей. Маруся назвала две семьи — Евдокии Ивановны Глушко и Татьяны Захаровны и Николая Максимовича Кувалдиных, живших по улице Приозерной, дома 2 и 9. Но полной уверенности у Маруси не было: на этих квартирах она успела побывать всего два раза.

Полицейские привели Кириченко к Глушко и Кувалдиным на очную ставку. Предупредили: если ее не опознают и не подтвердят, что она давно здесь живет, ее расстреляют. Для разведчицы наступил решающий час. А вдруг?.. К счастью, все обошлось. Кувалдины и Глушко, честные советские люди, подтвердили, что Маруся живет у них. Рискуя своей жизнью, они дали карателям письменные поручательства за нее.

Все это стало нам известно позже, когда битва в Сталинграде уже подошла к концу. Маруся вернулась из-за линии фронта. Помню, как она пришла в нашу землянку, бессильно опустилась на снарядный ящик и, сняв цветастый цыганский платок, на минуту закрыла глаза.

— Дома… — еле слышно прошептала она.

И я понял, сколько пережитого кроется за этим тихим ласковым словом.

Не всем выпало счастье вернуться домой. При выполнении боевых заданий в тылу врага смертью храбрых погибла комсомолка Тамара Белова, бывшая работница швейной фабрики имени Крупской. Восьмого ноября 1942 года она была смертельно ранена разрывной пулей и умерла на руках другой разведчицы. 19 декабря 1942 года погибла Прасковья Николаевна Ханова из Логовского района. Некоторые не вернулись с задания, и судьба их осталась неизвестной.

…После разгрома гитлеровских войск под Сталинградом многие чекисты вместе с передовыми частями Красной Армии ушли на запад. Мне довелось продолжать борьбу с фашистами в их глубоком тылу, куда я был послан со специальным заданием во главе десантной группы. Осенью 1943 года мы перешли линию фронта. Действовали сначала в составе партизанского отряда Федорова-Ровенского, а затем в отряде Героя Советского Союза Медведева под Ровно…

Выполняя долг

В. П. ФЕДОСЕЕВ, бывший сотрудник управления НКВД

На командном пункте начальника управления НКВД тов. Воронина я получил приказание:

— Выехать в заводской район и связаться со штабом 62-й армии.

Где конкретно он находится, никто не знал. «Где-то на тракторном заводе», — это единственное, что мне удалось выяснить.

В это время линия фронта уже вплотную приблизилась к СТЗ. Немцы предпринимали яростные попытки форсировать Мечетку. Их атаки сдерживали бойцы одного из полков 10-й дивизии войск НКВД, рабочий батальон и подоспевшие части полковника Горохова. Вокруг рвались немецкие мины, со свистом пролетали тяжелые снаряды.

На тракторном штаба 62-й армии не оказалось. Мне посоветовали искать его на Нижнем поселке, но добавили, что положение там неясное: может быть, в поселок уже просочились гитлеровцы.

На окраине поселка я оставил свою автомашину и двинулся дальше пешком. Вечер был темный, лишь изредка вспыхивали ракеты, освещая все вокруг мертвенно-белым светом. Вдруг в сумраке мелькнули фигуры людей. Немцы? Я приготовил гранаты. Но это были наши бойцы.

— Немцы наступают. А у нас боеприпасы кончились, — доложили они.

Я снабдил бойцов гранатами и патронами, мы заняли оборону в окопчиках за каким-то домом. На пригорок поднялась группа фашистов. «Огонь!» — командую я Гитлеровцы откатились назад. Приказав командиру отделения держаться, я тут же бегу в штаб полковника Горохова.

Горохов в темной комнате с выбитыми окнами, склонившись за кирпичной стенкой, командует по телефону. Изредка в окно влетают пули и впиваются в противоположную стену.

— Нагнитесь, если не хотите потерять голову, — советует полковник.

Из разговора с Гороховым выяснилось, что штаба 62-й армии на тракторном нет.

— Может быть, он на Верхнем поселке?

— ?..

Еду туда. Ищу по всему поселку. Нет штаба! Пришлось возвращаться на командный пункт управления НКВД. Там я получил новое приказание: выехать на Царицу, к полковнику Сараеву, и от него лично узнать, где располагается штаб 62-й армии.

Полковник Сараев внес, наконец-то, ясность. Так долго и безрезультатно разыскиваемый мною штаб находился на юго-западной окраине города.

На другой день я снова находился у полковника Горохова, чтобы в случае изменения обстановки своевременно сообщить об этом на свой КП. Разместились мы в подвале одного из зданий Нижнего поселка СТЗ.

В один из сентябрьских дней полковник Горохов поставил меня в известность о том, что у него прервалась связь с подразделениями, действующими на северо-западе, в районе Городища.

— Не исключена возможность, что там прорвались немцы, — сказал он мне.

Я немедленно выехал в Городище, чтобы на месте выяснить обстановку.

Командир полка зенитной артиллерии, которого я встретил там, сообщил мне, что все пехотные подразделения отошли из Городища и что он, зенитчик, удерживает гитлеровцев только артиллерией. С командного пункта он показал мне позиции немцев, которые находились от нас на расстоянии всего 500—600 метров.

Затем командир полка предложил мне поохотиться за немцами. По замаскированным траншеям мы прошли от командного пункта на один из склонов холма. Отсюда до гитлеровцев было всего 300—400 метров. Как только кто-нибудь из немцев высовывался из окопа, мы стреляли. Охота за немцами тогда только-только начинала прививаться в наших подразделениях. Позже она стала обычным явлением, особенно в дивизии Родимцева.