Страница 138 из 164
— Я порекомендовал бы вам, — сказал я, — проявлять большую осмотрительность в разговорах с женой. Вы должны сделать все возможное, чтобы разуверить ее в своем сообщении, а в дальнейшем не говорите с ней о делах. Иначе придется принять другие меры.
Не знаю, как разговаривал он со своей женой в этот вечер, но ничего подобного больше не повторялось, и сведения о характере и цели моей миссии не достигли вездесущих ушей японцев.
Долгожданный момент наступил. 17 октября 1927 года «Марблхед» должен был выйти в море. На корабль тайно доставили необходимое оборудование и приняли меры, чтобы никто не видел, как я вступил на борт. Сам по себе маршрут «Марблхеда» не являлся секретным. Официально корабль направлялся в Нагасаки и Кобэ с обычным визитом вежливости, и японцы были уведомлены об этом. Секретным являлся тот курс, которым мы собирались плыть, и мое присутствие на корабле. На третий день плавания мы достигли района маневров японского флота, Мы все время записывали радиопереговоры японских кораблей в море и установили, что это комбинированные учения с целью отработать взаимодействие между военно-морскими и воздушными силами. Последние были представлены самолетами, базирующимися на авианосцы. Мы хотели появиться в самом центре японской армады, чтобы стать свидетелями таких операций, как возвращение самолетов на авианосцы, ибо, по нашим сведениям, японцы испытывали в этом трудности, и нам хотелось увидеть, как они решают эту задачу.
Мы не встретились с японским флотом, но позднее с ним встретился отряд наших эсминцев. Они безмятежно проплывали вблизи от японских кораблей в то время, как перехваченные нами японские радиограммы показали, что эсминцы уже обнаружены. В радиограммах сквозило явное беспокойство и раздражение. Пока наши корабли беспрепятственно наблюдали за посадкой самолетов на авианосцы, шустрые японские эсминцы вклинились между авианосцами и нашими кораблями и, поставив густую дымовую завесу, скрыли от последних происходящее. Но дымовая завеса ничуть не повлияла на радиоволны, так что мы многое узнали, хотя и не наблюдали за маневрами в бинокли. Было ясно, что японцы сталкивались со значительными трудностями при посадке самолетов на узкие палубы авианосцев, факт, который впоследствии подтвердился и явился причиной их неослабного интереса вплоть до начала войны к нашим методам посадки самолетов и оборудованию для этого. Мы уделили особое внимание изучению затруднений японцев. Нам удалось собрать много сведений об этой стороне их военно-морской и авиационной тактики.
Мы прибыли в Кобэ 28 октября и были встречены нашим военно-морским атташе, который специально приехал из Токио. Я рассказал ему о своих наблюдениях, показал заметки и черновик доклада. Как это обычно случается с информацией подобного рода, в ней имелись значительные пробелы, которые необходимо было заполнить. Поэтому решили, что я поеду вместе с военно-морским атташе в Токио с целью пополнить там собранные сведения и закончить составление доклада.
Мое прибытие в Токио совпало с парадом японского флота в Токийском заливе.. За молом Иокогамы на несколько миль выстроились японские линкоры и другие боевые корабли. Их должен был инспектировать сам Хирохито, который являлся тогда принцем-регентом. Никого из посторонних не пригласили на этот парад, и корабли находились на вполне достаточном расстоянии, чтобы не попасться на глаза любопытным иностранным наблюдателям. Такие меры предосторожности вполне разумны, ибо опытный разведчик может многое узнать о корабле, даже наблюдая его издали. Я припоминаю, как интересовались немецкие и японские разведчики обычными фотографиями, которые продавались газетам нашими фотоагентствами. Они охотно платили положенные пять долларов за кажущийся вполне безобидным снимок американского или английского крейсера, заходившего в иностранный порт. Затем они просто сравнивали эту фотографию со старой и обнаруживали все внесенные конструктивные изменения, наличие новых зенитных орудий, изменение в вооружении и другие не менее важные подробности. Действительно, обычный снимок, стоящий в оригинале пять долларов и всего три цента в ежедневной газете, даст много таких сведений, за которые разведывательные органы вынуждены платить большие деньги, если они получены через агентов или каким-либо иным путем.
Мы решили воспользоваться присутствием японского флота в Токийском заливе, чтобы пополнить наши наблюдения. Но выполнить наше намерение оказалось не так-то легко. Наконец мы остановились на наиболее простом и эффективном, но вместе с тем и самом рискованном решении. Я предложил направиться на маленькой моторной лодке к месту стоянки японского флота. Капитан 1 ранга Эдди Пирс, в настоящее время один из наших видных экспертов по Японии, был тогда лейтенантом, изучавшим в Японии язык. Мы обдумали с ним мой план, который одобрил военно-морской атташе. Используя моих старых знакомых, нам удалось получить моторную лодку, не привлекая постороннего внимания. Вооружившись записными книжками и карандашами, мы пустились в путь под самым носом у вечно осторожных японцев.
Поздним утром мы отплыли от одной из пристаней Иокогамы. Убедившись в том, что за нами никто не наблюдает, мы развили довольно большую скорость, стараясь, однако, не привлекать к себе излишнего внимания. Вскоре мы очутились в центре скопления японских кораблей. Я и Эдди не были видны специально подобранному японскому рулевому, который ничего не знал о нашей миссии и которому вполне можно было верить, что он сохранит все в тайне, по крайней мере, пока мы не вернемся в Токио и не избавимся от своих заметок.
Укрывшись за занавесками в лодке, мы могли все видеть, сами оставаясь незамеченными. Мы решили уничтожить наши записки в том случае, если будем обнаружены, но никто не мог заподозрить, что в маленькой лодке находились два американских офицера разведки, даже если бы сама лодка и привлекла к себе внимание, незаметно скользя вдоль выстроившихся японских кораблей. Я полагаю, что японцам и в голову не приходило, что два американских морских офицера отважатся на такую дерзкую вылазку. Никто нам не помешал, и мы вернулись, насколько мне известно, никем не замеченные, с многочисленными заметками о конструктивных и других новшествах японских кораблей, которые можно было получить путем непосредственного наблюдения. «Рыбалка» оказалась удачной, и наш улов вполне удовлетворил нас и военно-морского атташе. Когда мы закончили эту работу, я позвонил своим японским знакомым, чтобы не создалось впечатления, будто моя поездка в Японию была секретной. Я передал этим «постам подслушивания», что рад возможности снова посетить Японию на этот раз на борту «Марблхеда».
Немедленно после окончания этого незапланированного посещения Токио и Токийского залива я вернулся в Кобэ, где наш крейсер уже готовился на всех парах отплыть в Шанхай. Скорость крейсера не могла вызвать подозрение: нашей обычной практикой было испытывать машины и выверять время, необходимое для плавания с максимальной скоростью. Но когда спустя полтора дня мы пришвартовались в Шанхае, японцы встретили нас в крайнем смятении. Сама скорость явилась для них чем-то непостижимым, но еще больше их взволновала причина, по которой мы шли на предельной скорости. Что замыслил командир крейсера «Марблхед»? Зачем понадобилось столь быстрое возвращение в Шанхай? Какие же у Захариаса секретные сведения, что потребовалось доставить их с такой быстротой? Поскольку сами они не могли ответить на эти вопросы, то спросили нас в открытую:
— Для чего вам понадобилась полная скорость от Кобэ до Шанхая?
— Полная скорость? — переспрашиваем мы с притворным удивлением. — Нет, это наша обычная крейсерская скорость.
Верили они нам или нет, наш ответ, конечно, их не успокоил. Тайна «Марблхеда» с момента его спокойного отплытия из Шанхая с секретным пассажиром на борту и до стремительного возвращения в Шанхай спустя всего семнадцать дней осталась секретом для японской разведки.
4 ноября я возвратился на флагманский корабль для того, чтобы подготовить подробный доклад о результатах своей миссии. Это был длинный и тщательно документированный доклад, в мельчайших подробностях раскрывающий секреты военно-морских маневров японцев и содержавший много дополнительных сведений, которые в целой давали полную картину происшедшего. Было использовано сравнительно дешевое, но чрезвычайно эффективное средство для наблюдения за японским флотом. Рискованное предприятие вполне оправдало себя, ибо мы получили ценнейшие сведения. Когда мой доклад получили в Вашингтоне, начальник управления связи военно-морского флота прислал мне письмо, которое меня весьма ободрило: