Страница 5 из 29
— Бент!
Бентон чуть повернул голову.
— Заткнись!
Он резко повернулся к Мэбри, но тот словно забыл о его существовании: допил свой кофе, поставил чашку на стол, достал из кармана рубашки табак и бумагу и начал сворачивать самокрутку.
— Бент, — не отставал от него приятель, — не сейчас. Здесь не место.
Бентон, похоже, и сам был не слишком уверен, что действует правильно. Отказ Мэбри принять вызов несколько озадачил его. А застрелить миролюбиво настроенного человека в присутствии свидетелей он не осмеливался.
Бентон в нерешительности помолчал, затем сказал:
— Я хочу знать, где Гриффин!
Мэбри чиркнул спичкой и прикурил.
Бентон покраснел. Считая себя заправским ганфайтером, он привык к тому, что и окружающие были о нем того же мнения. Однако Мэбри, казалось, совершенно не принимал его всерьез.
Бентон сделал еще шаг вперед.
— Если ты убил Пита…
Мэбри окинул его равно душным взглядом.
— Слушай, а почему бы тебе не убраться отсюда?
Глаза Бентона злобно сверкнули, он потянулся к кобуре.
Мэбри правой рукой обхватил его запястье и рванул на себя. Бентон пошатнулся. В следующее мгновение Мэбри крутанулся на скамейке и, прежде чем Бентон успел что-нибудь сообразить, ударил его ногами в грудь.
Ганфайтера отбросило к стене, но он еще раз попытался выхватить револьвер. Однако едва он прикоснулся к кобуре, Мэбри, размахнувшись, нанес ему удар правой в подбородок, затем левой в живот.
Второй удар пришелся в солнечное сплетение, и Бентон дернулся, приоткрыв рот и тщетно пытаясь восстановить дыхание, Мэбри снова ударил с правой, затем с левой. Ударившись затылком о стену, ганфайтер медленно сполз на пол.
Кинг Мэбри повернулся к его приятелю.
— Ты, должно быть, Джо Носс. Ты верно сказал, что здесь не место для поединков. Поэтому проваливай отсюда. Только забери с собой своего дружка.
Когда побледневший Носс наклонился, чтобы поднять Бентона, Мэбри добавил:
— И больше не попадайтесь мне на глаза. — Усевшись на скамью, он затянулся самокруткой. Перехватив взгляд Дженис, произнес: — Если, по-вашему, слишком жестоко, лучше уезжайте домой. Все это мелочи по сравнению с тем, с чем вы можете столкнуться по дороге в Олдер-Галч.
— Я ничего не говорила, — сказала девушка. — Я и слова не произнесла.
Он резко поднялся, досадуя на самого себя. Первая встреченная им симпатичная девушка вывела его из равновесия… Он видел много красивых женщин, но такую — никогда.
Мэбри вышел, не попрощавшись. Остановившись у бара, он почувствовал на себе любопытные взгляды присутствующих. Станция Хэт-Крик видела всякое, но там, где люди носят оружие, к помощи кулаков прибегают редко. Драка — это что-то новое, заставляющее задуматься над тем, что за человек Кинг Мэбри.
«Нет, здесь не место для женщин», — сказал себе Мэбри.
Когда он вышел, в столовой на несколько секунд воцарилась тишина. Затем, взглянув на Дженис, Том Хили произнес:
— Я дурак. Не следовало мне брать тебя на Запад. Никого из вас.
— Это почему же? Такое может случиться где угодно.
— Может быть и хуже.
Дженис пристально посмотрела на Хили; она прекрасно понимала, что значит для него эта поездка. Ведь на Востоке для Тома все кончено…
— Хочешь отказаться, Том? Я правильно тебя поняла?
— Ты слишком хорошо меня знаешь, чтобы говорить подобные вещи.
— Тогда поедем дальше.
— Но у нас могут кончиться припасы, прежде чем мы доберемся до места. Да еще и индейцы…
— Дружественные индейцы.
— У тебя есть выбор. У меня его нет. На Востоке я провалился. Я банкрот. Неосвоенные территории — мой единственный шанс.
Она посмотрела на него серьезными спокойными глазами.
— Не только твой, Том. Это единственный шанс для большинства из нас.
Кофе остыл. Хили взял другую чашку и наполнил ее. Он понятия не имел, почему Дженис захотела поехать с ним на Запад. Возможно, в прошлом ее преследовали неудачи. Как бы там ни было, но о себе он сказал ей чистую правду. У него действительно не было выбора. Или на неосвоенных землях его ждет успех, или он конченый человек.
Когда он остался без ангажемента, пришло письмо от Джека Лэнгриша, в котором тот писал о богатом урожае, который можно снять в шахтерских и скотоводческих городках. Лэнгриш был владельцем театра в Дедвуде, но, кроме Дедвуда, имелись и другие города. Поэтому Том Хили собрал труппу из пяти человек и направился на Запад.
Он не имел успеха в Нью-Йорке и Филадельфии, потерпел неудачу в Лондоне. Теперь ясно: он недостаточно талантлив, чтобы стать ведущим актером, а ведь именно этого он всю жизнь добивался.
Поездка на Запад началась многообещающе. Однако в Сент-Луисе и Канзас-Сити они понесли убытки. В Колдуэлле, Ньютоне и Эллсуорте выступления прошли успешно и они неплохо заработали. В Додже и Абилине получили весомую прибыль. Но в Шайенне уже выступала другая, более сильная труппа, и, не выдержав конкуренции, они едва свели концы с концами.
Потом Том Хили услышал об Олдер-Галче. Лет десять назад там разразилась золотая лихорадка. Но сейчас золотая жила истощилась, и городок постепенно умирал, развлекательные шоу объезжали его стороной, хотя деньги там еще водились, а местные жители жаждали развлечений.
Олдер-Галч находился далеко, в штате Монтана. Но если повезет и если Баркер согласится провести их, они доберутся до места. Тем не менее Мэбри высказал сомнения. Том Хили неплохо разбирался в людях и понял, что Мэбри — человек бывалый.
Но что еще тому оставалось?
Когда они покидали Шайенн, снега еще не было; погода для этого времени года стояла на удивление мягкая. Станция Хэт-Крик являлась первой остановкой по пути на север. И вот здесь их застала метель.
Умение производить впечатление — неотъемлемая часть его профессии, а поскольку Том Хили был ирландцем, то делал он это даже очень неплохо. В действительности же в его обитом железом ящике хранилось меньше тысячи долларов (собственных денег Тома) и еще столько же, принадлежавших его спутникам. Но в одном из фургонов было спрятано пятнадцать тысяч долларов, которые он вез Магайру для строительства театра в Батте; о них не знал никто — только он один.
В душе он признавал, что возглавляет труппу неудачников. Дженис не была актрисой. Она прекрасная девушка, которой следовало бы выйти замуж за богатого и влиятельного человека. В разговорах с ним она намекала на былые успехи на различных сценах, но он знал, что это ложь, порождаемая причастностью к театральному миру. Какой актер или актриса могли честно признаться в своих неудачах? Во всяком случае не Том Хили, это уже точно. И, конечно, не этот старый мешок с песком — Док Гилфорд.
Дженис даже по складу своего характера не могла быть актрисой. Однако дело она знала. Люди же на неосвоенных территориях прежде всего хотели видеть на сцене красивую женщину, а не актрису. И чем женщина красивее — тем лучше.
В Дженис было какое-то неуловимое очарование, говорившее о благородном происхождении. Как ирландец Том Хили знал толк в подобных вещах. Но, как и все они, Дженис разумеется от чего-то бежала. Вероятно, от страха перед нищетой…
Конечно, Док Гилфорд опытный мошенник… Но забавный, обладавший многочисленными талантами. К тому же с ним было весело.
Лучшей в труппе была Мэгги. В свое время звезда Мэгги взошла благодаря таланту и красоте. Но ее подвела любовь к театру: так она и осталась в нем, хотя красота ее увяла, но Мэгги еще держалась…
Сколько же лет этой Мэгги? Пятьдесят? Или ближе к шестидесяти?
Ее донимал ревматизм; она постоянно жаловалась на неудобства и тяготы путешествия; однако ее стоило терпеть — душещипательные штучки опытной актрисы могли растрогать любую аудиторию. Она все еще была хороша в драматических ролях.
Доуди Саксон — единственная из всех, кто мог добиться успеха в жизни. Ей было лет семнадцать, может, девятнадцать, сколько именно — никто не знал. Сама Доуди на эту тему не распространялась. Высокая, с прекрасной фигурой она была необычайно сексуальной, умела петь и танцевать. А ко всему прочему Доуди была девушкой серьезной и уверенно стояла на ногах.