Страница 209 из 284
5. Больше всего меня беспокоила организованная двухсторонняя радиопередача — студия для сообщения о положении заключенных в лагере через эфир.
Как только мне стало известно, что возможна радиопередача в эфир с диапазоном действия передатчика до тысячи километров, я предупредил Кнопмуса и Кострицкого, что передатчик должен работать только в моем присутствии, если он действительно есть.
Заявляю совершенно ответственно, что не видал передатчика и не могу утверждать, работал ли он, если верить слухам и сообщениям работников радиостудии, то мне было сообщено, что передачи быгли по азбуке Морзе, по русскому и международному коду, что сообщения касались только положения в лагере и просьб заключенных сообщить об этом в ЦК КПСС, что якобы сообщения по радио были приняты Карагандой и Алма-Атой.
Так ли обстояло дело, утверждать не могу.
Подробности могут сказать Кнопмус и Кострицкий, которые были и дикторами, а Кострицкий был радиотехником и заведующим студией.
6. Фамилии работающих в редакции, радиостудии и со змеем известны Кноп-мусу, я же ничего не знаю, кроме имени Борис, пускающего змей.
Готовился воздушный шар для подъема лозунга с просьбой о приезде члена Президиума ЦК КПСС в лагерь и «Позор бериевскому произволу!». Но шар не быт изготовлен. Водород для него добывался.
7. О всем вышеизложенном я старался поставить в известность лагнаселение через официальные мои сообщения на собраниях и официальные уведомления вас и состав вашей комиссии при встречах, затем, чтобы вами были приняты возможные меры ограждения и т. п., за что чуть не поплатился жизнью.
Хозяйственные вопросы
1. Вся жизнь в лагере в течение всех 40 дней протекала нормально с точки зрения хозяйственного и коммунального быта. За всю эту деятельность отвечал сам я. Работа столовых, ларьков, буфетов, бань, прачечных, амбулаторий, лазаретов и бухгалтерии не прекращалась ни на один день.
Беспорядков не было. Все мои личные указания этим точкам исходили в виде просьб. Нарушений бухгалтерской отчетности не было. Продукты получались израсходовались в строгом порядке, установленном администрацией лагеря до событий 16–17/^-54 года.
За исключением того, что мною и комиссией было дано указание в соответствии с решением общих собраний заключенных о снижении пайкодачи до 0,500 граммов хлеба и 75-процентной закладки круп. Это имело место последние 10 дней с целью экономии продуктов.
Если это нарушение — я дал указание о продаже махорки из склада через ларьки в количестве 4000 пачек, а также запретил работу буфетов с целью передачи круп на котловое довольствие.
Было принято решение об использовании продуктов питания торготдела с переводом их на котловое довольствие на правах взаимности с последующим возвратом торготделу ОИС лагеря.
Обо всем этом я официально докладывал приходившим в зону начальнику отд[ела] снабжения лагеря и руководителю торготдела, администрации лагеря и вашему составу комиссии.
Все это делалось в результате отсутствия отдельных продуктов по линии планового снабжения — особенно круп и мяса. Нарушений в бухгалтерских проводках не было.
2. Ведя жестокую борьбу с попытками расхищения государственной собственности и воровством, я не могу не отметить имевших место в этом случае нарушений и подмен моих указаний со стороны Слученкова, Келлера и их конспирации.
В частности, мое указание об обмундировании части заключенных в летнюю одежду на общих основаниях через бухгалтерию было не выполнено. Выдача производилась по распоряжению Слученкова и Келлера не тому, кто имел на нее право, а тому, что яро сопротивлялся выходу на работу. В частности, большинству из украинских националистов они приказали пошить костюмы, а из готовых лагерных фондов выдавали вторые пары обмундирования.
3. Все пошивочные мастерские стали в руках конспиративного центра, и мне с трудом удалось закрыть их работу, переведя все машинки и сапожников только на ремонт общим порядком, установленным в лагере.
4. Без ведома комиссии и моего, как председателя, Слученков, Келлер, Кондратас, Ивашенко и Виктор («Ус») тайно изъяли личные вещи заключенных, вышедших за зону, и реквизировали их по своему усмотрению.
Желая, видимо, избежать ответственности или памятуя о моем запрете, они вручили зав. каптерками личных вещей распоряжение, исходящее якобы от меня. Но те, зная мою гуманность, не поверили, вещей не выдали и доложили мне.
Я вторично запретил выдачу и дал свой образец росписи, чтобы устранить возможную подделку. Но Слученков и Келлер через своих исполнителей силой, в ночное время, изъяли вещи и реквизировали их, заявив, что отвечать будут они.
5. Кроме того, по их указанию бралось что-то из склада Симонова, но мне неизвестны подробности.
Национальный вопрос
1. Конспиративный центр в первого дня старался посеять национальную рознь в лагере, с чем мне пришлось, вместе с другими членами комиссии, немало поработать.
Украинские и литовские националисты особенно презирали русских и евреев. Угрожавшим опасность я создавал возможность выхода за зону. А на общих собраниях потребовал от всех гуманности к человеческой личности и бросил клич: «У нас нет национальностей в лагере, а есть коллектив заключенных, выразивший единую просьбу — прекратить произвол в лагере и наказать виновных за события 16–17/^—54 года», что и было единодушно поддержано и соблюдалась солидарность все дни.
Сопротивление исполнению Указа Президиума Верховного Совета СССР от 24/1У-54 года
1. Несмотря на наличие указа об освобождении лиц, совершивших свои преступления в возрасте до 18 лет, коих нашлось в лагере свыше 400 человек, и работу комиссии в подготовке нужных документов к освобождению этих лиц, конспиративный центр националистов приказал им не выходить за зону до спокойного положения в лагере, стращая этих лиц расправой над ними, как только они выйдут за зону, со стороны администрации лагеря.
Веря этому и несмотря на все мое личное усилие убедить их в необходимости выхода за зону и отъезда домой свободными, они поклялись не выходить за зону до приезда представителя ЦК КПСС, ибо верили только своим предводителям-националистам и держались их.
С трудом мне пришлось выпроводить инвалидов. Матери с детьми также не пожелали выйти.
Конспиративный центр ставил перед собой цель — задержать этот контингент с целью создания условий невозможности ввода вооруженных сил в зону лагеря и применения ими огня.
Обо всем этом я ставил вас в известность, а ваши представители сами беседовали с этим контингентом в моем присутствии.
Все мои усилия не приводили к нужным результатам, и моя деятельность в этом направлении рассматривалась заключенными как капитулянтская.
С трудом мне удавалось выводить за зону лиц из числа отбывших сроки наказания, обходя конспиративный центр и делая это почти тоже конспиративно.
Последние усилия разъяснительной работы комиссии МВД и Прокуратуры СССР к заключенным
1. Возобновление наших встреч с комиссией МВД и прокуратуры с 16/У1 по 23/У1—54 г. нашли взаимопонимание сторон. Неоднократное ваше сообщение о невозможности приезда в лагерь члена Президиума ЦК КПСС из-за занятости их и [имеющихся] ваших полномочий разрешить положение в лагере на месте — нашло удовлетворение как среди отдельных членов комиссии, так и в среде заключенных.
Мною было лично высказано при встречах с вами, в лагерной комиссии и на общих собраниях заключенных, что «не важно, кто приедет и приедет ли вообще. Важно — кто мирно и беспоследственно для заключенных восстановит нормальную жизнь в лагере».
Ваши полномочия говорили об этом, и обе стороны пришли к согласию:
а) разрешить заключенным послать их письмо-жалобу на имя ЦК КПСС через местный партийный орган;
б) считать возможным посетить лагерь представителями местных партийных, советских и хозяйственных органов с целью ознакомления с положением в лагере и причин невыхода заключенных на работу и др.
При удовлетворении этих просьб заключенные должны решить вопрос о выходе на работу в положительную сторону.