Страница 64 из 110
В итоге так и получилось. Победителями из «скандала века» вышли лейбористская партия Великобритании и ее новоиспеченный лидер Гарольд Вильсон. Не случайно одним из первых визитов нового руководителя партии была поездка в Москву в июне 63-го года в разгар дела Профьюмо, а одной из первых просьб гостя было пожелание встретиться со мной.
Господин Вильсон изложил эту просьбу в Кремле во время переговоров с Никитой Сергеевичем Хрущевым. Тот связался с шефом ГРУ и велел держать меня наготове. Я надел парадный мундир и отправился в Кремль. Прождал несколько часов и вернулся домой. Гарольд Вильсон уехал в Ленинград.
Напряженное ожидание тянулось еще несколько дней, вплоть до отъезда лидера лейбористов Великобритании на родину. Встреча так и не состоялась. Обещанной Вильсону фотографии на память сделать так и не дали. Потом один из руководителей ГРУ признался мне по секрету:
— Кремль, узнав о твоих былых подвигах и роли в деле военного министра Профьюмо, дал распоряжение «замотать» Вильсона в ходе визита по стране так, чтобы у него не было ни времени, ни возможности увидеться с тобой.
В итоге Гарольд Вильсон не смог встретиться в Москве со своим нежданным благодетелем. Вряд ли он слишком горевал по этому поводу. Ну а мне с кремлевским фотографом было лишь жаль потерянного в пустых ожиданиях времени.
Рассказ двадцать восьмой
Каждый сентябрь Лондон напоминает развороченный муравейник. Впрочем, не только Лондон. И Москва, наверное, выглядит не менее суматошной, чем любой другой столичный город. Ведь с приходом сентября заканчивается период благословенных отпусков, и начинаются будни.
В столицу возвращаются отдохнувшие за лето функционеры министерств и ведомств. В Вестминстерском дворце открывается очередная сессия парламента. В кинотеатрах начинают крутить новую серию из сногсшибательных приключений Джеймса Бонда, припасенную за лето. Театры зазывают зрителей какой-нибудь очередной сенсационной премьерой. Стадионы распахивают свои ворота на матчи разгорающегося футбольного сезона.
Из-за занятости я почти всегда игнорировал и футбол, и кино, и театры. Бывали исключения, конечно, но они не в счет. Времени на эти радости жизни у меня в Великобритании катастрофически не хватало. А если уж и случалась свободная минутка для короткого отдыха, то проводил я ее не где-нибудь, а в загородном лесу.
Сентябрь в Англии — настоящее бабье лето: долгое, солнечное, теплое, совсем не такое, как в России, где его едва успеешь заметить, как благостной поры и след простыл. Английские леса в это время превращаются в плацдармы для грибов. Британцы, кроме шампиньонов, других грибов не признают. Ну а мы, русские, — народ бывалый, — без лесных грибков, боровичков да лисичек, никак обойтись не можем. Ибо лучшей закуски под русскую водочку, чем соленый или хотя бы жареный грибок, на целом свете не найти. Впрочем, грибной охотой под Лондоном занимаются только русские. Англичан в лес за грибами силком не затащишь.
Я ездил собирать грибы в небольшой по российским меркам лесок под названием Эшер коммон, что милях в пятнадцати от Лондона, если ехать по дороге номер три. В сентябре, однако, мне традиционно приходилось собирать не только английские грибки в лесах под Лондоном, но и информацию об экспонатах международной авиационной выставки в Фарнборо. А это уже было делом посложнее. Несколько дней работы выставки оказывались, пожалуй, одними из самых напряженных в году. Ибо каждая экспозиция в Фарнборо означала проведение очередной операции Центра и резидентуры по направлению НТР — научно-технической разведки.
Главных ролей в этих операциях мне не поручали.
— Да что от тебя толку на авиасалоне? — говаривали мне. — Ведь за тобой же «хвост» на километр из ребят английской контрразведки!
«Хвост» действительно был всегда, благодарение лорду Норману Деннингу и сэру Роджеру Холлису.
— Да что я, от «хвоста» не уйду? — горячился я обычно в ответ, уязвленный таким отношением начальства.
Но неизменно получал в ответ от руководства все ту же решительную отповедь:
— Занимайся, Евгений Михайлович, порученным тебе делом — собирай на авиасалоне информацию, беседуй с фирмачами, своевременно докладывай, если что любопытное сможешь узнать. И «окучивай» гостей из Москвы. А серьезным бизнесом займутся другие люди, которым ничего другого больше не поручено, как образцы интересующей нас техники добывать.
Ну что ж, нужную информацию получить по тактикотехническим данным боевых самолетов или по промышленным предприятиям, их производящим, тоже дело нелегкое. Как только не приходилось хитрить и изворачиваться, чтобы эти данные выудить! А сколько спиртного было выпито в местных барах за разговорами с деловыми людьми!?
Историю Фарнборо почему-то ведут с 1918 года. Это неверно. После Первой мировой войны авиавыставки проводили в павильоне лондонской «Олимпии» на Кенсингтон хай стрит. В 32-м году салон перебрался в город Хендон. Затем переехал в Радлетт. Там были аэродромы для проведения демонстрационных полетов. И только в послевоенном 48-м авиашоу перебралось в Фарнборо.
На один из салонов в Фарнборо в сентябре 1961 года приехал сам Андрей Николаевич Туполев, корифей советского авиастроения. Напомню, что академик и трижды герой Туполев сконструировал за свою карьеру более 100 типов самолетов, 70(!) из которых выпускались серийно. На них было установлено 78 мировых рекордов скорости, дальности, потолка полета и т. д.
Той осенью ему шел уже семьдесят четвертый год. Время, как говорится, брало свое. Лошадиным здоровьем Туполев уже похвастаться не мог. Но в деле Андрей Николаевич был по-прежнему чрезвычайно энергичен, бодр и целеустремлен, так что мог дать сто очков вперед любому молодому руководителю.
Туполев был моим кумиром. Я знал, что этот гений-самородок уже в 11 лет, будучи слушателем воздухоплавательного кружка, ведомого великим русским ученым Николаем Евгеньевичем Жуковским, создал свой первый самолет — глиссер с пропеллером, а затем и аэросани.
После смерти Жуковского Туполев стал душой созданного его учителем Центрального аэрогидродинамического института — ЦАГИ, где были построены первые получившие всемирную известность самолеты Туполева, начиная со знаменитого «АНТ-3». Его создали еще в далеком 1925 году.
Почти каждый год выпускал затем Андрей Николаевич все новые и новые самолеты: двухмоторный бомбардировщик «ТБ-1», тяжелый четырехмоторный «ТБ-3», средний двухмоторный «СБ», самолет-гигант с восемью моторами «Максим Горький», легендарный самолет Валерия Чкалова «АНТ-25», совершивший в 1936 году беспримерный беспосадочный перелет из Москвы через Северный полюс в Ванкувер, в Америку.
Кроме общеизвестных фактов, мне было известно и о тех эпизодах из биографии Туполева, которые не афишировались. В частности, о том, что Андрей Николаевич, как и многие миллионы наших соотечественников, в конце тридцатых годов попал под каток сталинских репрессий.
В 1937 году его сначала обвинили в создании вредительской организации, передававшей чертежи самолетов французской разведке. Затем ему стали «шить» руководство «русской фашистской партией» и работу на германскую разведку. После таких обвинений «агент двух западных разведок» не должен был выйти живым из тюремных застенок. Но ему повезло.
После ареста и тюремного заключения последовал ГУЛАГ и «шарашка». Та самая знаменитая «шарага» — ЦКБ за номером 29, что располагалась в Москве на берегу Яузы, где встретились и подружились великие советские ученые-конструкторы Андрей Туполев, Сергей Королев, Роберто Бартини, Владимир Петляков — создатели лучших образцов отечественной авиационной и ракетной техники.
«Освободила» Туполева Великая Отечественная война. А точнее — острая потребность фронта в новых добротных боевых самолетах. Решением Сталина талантливый авиаконструктор был вызволен из заключения и вскоре создал для фронта свой новый самолет — двухмоторный бомбардировщик «Ту-2», ставший любимцем советских военных летчиков.