Страница 87 из 125
От этих радистов мы получали необходимые для нас данные в период с начала войны в 1939 году до мая 1940 года (до наступления на Францию). Остальные же агенты были либо принудительно эвакуированы, либо сбежали".
"НАИБОЛЕЕ ЦЕНЕН" ОПРОС АГЕНТОВ
И наконец, обязанностью абвера I был постоянный сбор шпионских данных с целью использования их для планирования особо важных агрессивных актов. Пикенброк резюмировал это так:
"Быстрая и надежная передача установленных агентами фактов. Самое важное донесение на войне не имеет никакой ценности, если получено слишком поздно.
Самые лучшие и быстро действующие средства - телефон, телеграф и радио, но во время войны первые два отпадают. При пользовании всеми тремя способами необходимы коды, шифры или другие средства маскировки сообщений. "Маленькие" люди за границей обычно не могли ни вести международные телефонные разговоры, ни посылать международные телеграммы, а для радиосвязи необходимо длительное обучение; к тому же наличие рации делало ее владельца уязвимым, поскольку служило непреложным доказательством его агентурной деятельности. Поэтому многие агенты не хотели пользоваться этим средством. У нас уже был положительный опыт использования симпатических чернил. С помощью научных сотрудников отделение абвера при "ИГ-Фарбен" изготовило для нас чернила для тайнописи. Они не реагировали ни на йод, ни на подогревание и состояли из таких компонентов, которые можно было приобрести в любой аптеке. Донесения из Англии поступали к нам в Португалию, несмотря на следы химической обработки, неповрежденными. О применении личных кодов в телеграммах или письмах во время войны не могло быть и речи, поскольку почти все страны запрещали пользование кодами. Необходимо было придумать вместе с агентом такой код, который имитировал бы открытый текст: например, в счетах, калькуляциях, деловых отчетах.
Но наиболее ценным был устный опрос агентов. При этом в большинстве случаев удавалось установить, сообщает агент о действительных фактах или нет, и, кроме того, сразу дать дальнейшие задания и инструкции".
АГЕНТЫ АБВЕРА ВО ФРАНЦИИ
Среди стран, которым, по свидетельству генерал-лейтенанта Пикенброка, уже в 1936 году уделялось главное внимание абвера I, на первом месте стояла Франция. Германский империализм - уже тогда реваншизм являлся его государственной доктриной - протягивал щупальца абвера к этому западному конкуренту на мировом рынке. В этой связи Пикенброк вспоминал:
"Разведывательная служба против различных стран должна учитывать особенности этих стран. Кроме того, работа в мирное и в военное время принципиально различна. Обрисую сначала условия разведки в мирное время.
Для Франции типичен большой иностранный туризм и - как следствие легко осуществимый и не привлекающий к себе внимания въезд иностранцев. Полицейский контроль не особенно строг. Однако невыгодным для разведки являлся довольно растяжимый закон о шпионаже, по которому обвиняемый мог быть осужден только в том случае, если не докажет полностью свою безупречность. При подборе лиц для вербовки учитывалась склонность многих французов тратить деньги на женщин. Они делают долги и, не желая расставаться с любовницей, легко попадают в руки вербовщиков. Хотя французу присуще национальное чувство, а в отношении Германии - ощущение недостаточной безопасности от нее, он склонен быть недоволным любым правительством. При поисках лиц для вербовки в качестве агентов, особенно в воинских частях, прежде всего устанавливалось, кто имеет долги...
При разведке "линии Мажино" - одной из важнейших задач в период 1936-1937 годов - нам помогло то, что французы передавали возведение целых участков оборонительных сооружений частным строительным фирмам. В результате сохранение тайны не могло быть обеспечено так, как в других странах, где строительство подобных военных объектов находилось в руках государства. В 1936 году в органы разведслужбы в Берлине явился некий французский предприниматель - владелец строительной фирмы, который подлежал во Франции аресту за низкое качество работы своей фирмы, но сбежал в Швейцарию. Он предложил нам купить у него секретные сведения о тех укреплениях, которые ему было поручено строить. Покупка состоялась. Материалы представляли для нас большой интерес".
Но случай не всегда улыбался абверу I. Тогда германские монополии без зазрения совести помогали вермахту получать шпионские данные о конкурирующих французских предприятиях, а также и о своих зарубежных деловых партнерах. Вот один из примеров. В штутгартском отделении абвера под началом Пикенброка подвизался капитан Август Хонер, выдававший себя за "господина директора", дипломированного инженера и "официального эксперта". Его агентом был не кто иной, как генеральный директор всемирно известного йенского оптического концерна "Карл Цейс" дипломированный инженер А. Коттхаус. 3 марта 1938 года он получил от Хонера задание собрать шпионские данные о ряде французских фирм и предприятий по производству оптики11.
Однако этот военный промышленный шпионаж, разумеется, не ограничивался лишь областью оптики и точной механики. Он являлся составной частью коварной подготовки всех блицкригов фашистского генерального штаба.
Обратимся вновь к запискам Пикенброка.
"С началом войны [на Западе], после того как агенты периода напряженности, разъездные агенты и опрос возвращавшихся из Франции нейтралов и немцев дали нам хорошие результаты, вдруг наступила "разведывательная пустота". Причины были различные. Во-первых, агенты стали бояться значительно ужесточенных наказаний военного времени. Они только теперь начали по-настоящему осознавать последствия своей измены для соотечественников. Во-вторых, пограничная зона с обеих сторон "линии Мажино" была очищена от гражданского населения, а дальше в тыл было расквартировано столь много солдат, что, к примеру, владелец рации, замаскированной в каком-нибудь амбаре, не решался пользоваться ею. Поэтому прежде всего в Бельгию и Швейцарию были засланы новые агенты. Отделения абвера тоже направили своих агентов, чтобы оживить работу "стариков", заставить их вновь действовать и дать им задания. Эти агенты переходили франко-швейцарскую и франко-бельгийскую границу либо нелегально, либо на основании с трудом полученного разрешения на въезд, для чего требовались удостоверения торговой палаты и консульских органов.
Въезд в район сосредоточения и развертывания войск был особенно затруднен, поэтому генеральный штаб некоторое время не имел полного представления о размещении французских вооруженных сил. Только с конца 1939 - начала 1940 года донесения опять начали поступать регулярно.
К началу нашего наступления в мае 1940 года информация вновь стала достаточной, главным образом потому, что некоторые наши старые агенты по собственной инициативе возобновили работу и поддерживали с нами связь частично через нейтральные страны. Снова оправдало себя [заблаговременное] обучение радиоагентов пользованию симпатическими чернилами...
После заключения перемирия с Францией у абвера не было нужды что-либо скрывать от французских властей и полиции. Поэтому там действовали только те офицеры абвера, которые создавали агентурную сеть на будущее. Они были замаскированы частично под французских, частично под немецких представителей промышленных кругов или специальных корреспондентов газет...
Кроме того, во Франции была основана фирма, выпускающая брошюры и карты с описанием местности в полосе главных железных дорог. Они предназначались для продажи в вагонах-ресторанах по примеру немецких книжечек "Справа и слева от железнодорожного полотна". Существование этой фирмы давало агентам легальный предлог для поездок, запросов, фотографирования и т. п.
Для маскировки "маленьких" агентов отделения абвера находили многочисленные способы. Важно было, чтобы агент действительно хоть что-нибудь понимал в том деле, которым он для видимости занимался. Хорошо зарекомендовала себя - для разъездных агентов - профессия продавца почтовых марок, а на Балканах - скупщика табака и шерсти".