Страница 48 из 81
Впрочем, были и такие «пламенные революционеры», которые сотрудничали с западными разведками еще задолго до всякого сталинизма. В качестве примера можно привести жизненный путь Ф. Ф. Раскольникова, типичного представителя разгромленной Сталиным ленинской гвардии. Раскольников известен своим «смелым» письмом на имя Сталина, в котором он, находясь во Франции, обличал его «преступления против революции». Прославился этот несгибаемый большевик и своим поведением на посту командующего Балтфлота — в тяжелейшие для страны дни он, вместе со своей семейкой, вел роскошную жизнь на глазах всего Кронштадта, чем в немалой степени спровоцировал известный мятеж тамошнего гарнизона. После мятежа партия доверила психически неуравновешенному Раскольникову возглавлять Главрепертком, и, находясь на этом посту, тот чуть было не застрелил драматурга М. А. Булгакова.
В своих произведениях «Бег» и «Белая гвардия» (пьеса «Дни Турбиных») Булгаков подводил своих героев — царских офицеров и белых эмигрантов — к мысли о том, что советская власть есть власть национальная, русская, восстанавливающая прежнюю великую державу на новом уровне. А поскольку эти произведения предназначались для широкой советской аудитории, то подобные мысли должны были возникать и у сторонников коммунистической идеи. Булгаков привязывал эту идею к русскому национальному патриотизму. Именно потому Сталин и был в таком восторге от указанных произведений (представление пьесы «Дни Турбиных» он посетил аж 17 раз!) и так благоволил к Булгакову. Напротив, такие пламенные интернационалисты, как Раскольников, всячески травили Булгакова, не стесняясь при этом вступать в открытую полемику с лидером партии. В феврале 1930 года состоялась встреча Сталина с делегацией писателей. Во время беседы последние всячески поносили Булгакова за контрреволюционность. Один из гостей, А. Десняк, заявил буквально следующее: «Когда я смотрел „Дни Турбинных“, мне прежде всего бросилось то, что большевизм побеждает этих людей не потому, что он есть большевизм, а потому, что делает единую и неделимую Россию. Это концепция, которая бросается всем в глаза, и такой победы большевизма лучше не надо». Напор оказался столь силен, что Сталин был вынужден обороняться и оправдываться.
Крайне интересен такой эпизод из жизни Раскольникова, как нахождение его в 1919 году в английском плену. Попав туда, он был перевезен аж в Лондон, где его переводчиком работал знаменитый Локкарт. Именно он добился того, что Раскольникова обменяли на пленных английских матросов и освободили еще до отправки в Россию. Ожидая возвращения «на родину», Раскольников вел привычный для себя образ жизни, обитая в роскошных гостиницах, нося дорогие костюмы и посещая лондонские театры. В этом ему способствовал всё тот же Локкарт. Уже в 1937–1938 годах, будучи советским полпредом в Болгарии, Раскольников неоднократно встречался с Локкартом, что наводит на вполне определенные мысли. «Таким образом, — отмечает A. M. Иванов в работе „Логика кошмара“, — прославленный герой на поверку оказывается вульгарным английским агентом, и не случайно бедный невозвращенец жил в 1939 году на фешенебельных французских курортах на Ривьере».
Вот еще один пример невозвращенца-ленинца — А. Бармин. Будучи поверенным СССР в делах Греции, сей «пламенный революционер» разочаровался в сталинизме и решил остаться на Западе. В эмиграции он даже вступил в контакт с Троцким, но затем отвернулся от коммунизма вообще. В 1945 году Бармин опубликовал книгу «Один, который выжил», где уже воспевал западную демократию и частное предпринимательство. Более того, он даже поступил на работу в американскую спецслужбу.
Несколько более сложную позицию занял невозвращенец А. Орлов, изнывавший под «сталинским игом» на работе в советской разведке. Избавившись от него, этот «верный ленинец» написал письмо Ежову, в котором пригрозил, что, если его не оставят в покое, он выдаст «западникам» 62 советских агентов и расскажет о всех крупных операциях НКВД. Орлова не тронули, и до смерти Сталина он хранил молчание, вполне обоснованно опасаясь мести. Но в 1953 году «тиран» умер, и наступили времена хрущевского либерализма. Тогда Орлов осмелел и рассказал все, что ему было известно о деятельности советской разведки, заодно облив Сталина помоями. При всем при том он продолжал оставаться большим почитателем Ленина вплоть до 1973 года.
Но так вели себя далеко не все коммунисты-антисталинцы, чему ярчайшим примером является Бармин. Любопытна политическая судьба группы литераторов, созданной Троцким в эмиграции. В ее состав вошли такие левацкие писатели, как Э. Вильсон, С. Хук, Д. Т. Фаррел, Д. Макдональд и др. Сначала они троц-киствовали во весь опор, но уже в 40-х годах перешли на позиции самого радикального антикоммунизма.
В 70-е годы такую же эволюцию проделали сторонники М. Шахтмана, известного теоретика и практика американского троцкизма. Из пламенного революционера он стал не менее пламенным консерватором, да не простым, а «новым». Шахтман основал движение неоконсерваторов, которое выступало за радикализацию гегемонистского курса США — с позиций воинствующего мессианизма. И в деятельности его последователей, бывших троцкистов, таких как П. Вулфовитц, и других политиков, имеющих влияние на бывшего президента Дж. Буша-младшего, вполне прослеживается страсть т-ща Троцкого к различного рода международным авантюрам (подобным иракской), призванным спровоцировать мировую революцию. (К слову, троцкизм ныне стремительно наращивает свою популярность. Так, на президентских выборах 2002 года во Франции кандидат от одной из троцкистских организаций А. Лагийе собрала полтора миллиона голосов — впервые в истории этой страны. Всего троцкисты получили 10 % голосов.) А ведь поначалу Буш придерживался умеренного изоляционизма, считая, что Америке нужно больше внимания уделять своим внутренним проблемам. На таких позициях стояла (согласно данным социологов) и большая часть американцев. Но, как известно, подрывные силы отлично умеют раздувать псевдопатриотическую истерию, ввергая разные страны и народы в международные авантюры…
Впрочем, сегодня для некоторых авантюристов международного масштаба Буш не подходит, слишком уж он национален. К примеру, крупнейший банкир Джордж Сорос, транснациональный спекулянт и яростный пропагандист космополитического «открытого общества», ныне активно поддерживает американских троцкистов. Тех, кто ещё не разочаровался в нигилистических идеях Ленина и Троцкого.
Покровители сепаратизма
В борьбе за власть Троцкий стремился всячески ослабить СССР — вплоть до его раскола с передачей части территорий под контроль западных держав. Летом 1939 года он заявил: «Отделение Украины означало бы не ослабление связей с трудящимися Великороссии, а лишь ослабление тоталитарного режима, который душит Великороссию, как и все другие народы Союза… Священный трепет перед государственными границами нам чужд. Мы не стоим на позициях „единой и неделимой“» («Об украинском вопросе»).
Ещё раньше, чем сам Троцкий, ставку на сепаратизм сделал его активный сторонник Х. Г. Раковский, бывший в 1919–1923 годах председателем Совета народных комиссаров Украинской ССР. На этом посту он всячески пытался противопоставить эту республику России. В январе 1922 года им было принято решение, что «торговые договора, подписанные РСФСР, не распространяются на Украину». Раковский пытался даже добиться жесткого разграничения сфер влияния славянских республик. Украине он планировал предоставить обширную зону геополитического воздействия, включающую в себя: Польшу, Чехословакию, Болгарию, Турцию, Австрию. Ленин, относящийся к амбициям советских республик с подлинно интернационалистским терпением, вынужден был признать, что иногда Советская Украина «пытается нас обойти». Любопытна и та оценка, которую Троцкий дал тогдашней ситуации на Украине: «…Никто не знал, как будут складываться международные отношения, и никто не мог сказать, будет ли это выгодно для Украины связывать свою судьбу с судьбой России».