Страница 46 из 59
После надежной артиллерийской подготовки мы штурмом овладели Песчанкой, а потом и высотой 130,6. И если бы у меня тогда спросили, кто же из подчиненных особо отличился, я, не задумываясь, назвал бы всех без исключения. Правда, из лучших выделил бы самого лучшего — пулеметчика Дмитрия Агеева.
Крепко поработал он со своим «максимом». Немолодой уже боец (ему было, кажется, за сорок) на одном этапе боя выручил всю роту. В самую критическую минуту, когда немцы почувствовали слабину на нашем левом фланге, по моему распоряжению он расторопно выдвинулся на опасный участок и без промедления открыл огонь. Немцы попытались подавить нашу огневую точку, однако Агеев не дрогнул. Несколько позже, когда и Песчанка, и высота были в наших руках, мы увидели трупы гитлеровских солдат, большое их число Агеев мог смело отнести на свой боевой счет. Многие немцы попали в плен, немало взяли мы и трофейного оружия. Однако и сами пострадали крепко: в моем взводе осталось лишь 22 человека. Это от пятидесяти-то с лишним!
В самом конце декабря 42-го нашу роту вывели во второй эшелон — для пополнения и приведения в порядок после тяжелых боев. Вскоре разнеслась необычная весть: к нам пожаловали гости, чтобы поздравить с Новым, 1943 годом. «Гостями» оказались две девчушки-школьницы лет 12–14. До сих пор не могу представить, как им удалось из Бекетовки добраться в район, который оставался зоной боевых действий. Всем нам, и штрафникам, и командирам, они говорили какие-то добрые, необыкновенные слова, желали победы, долгих лет жизни и всего другого, что подсказывали им их славные детские сердца. Потом наши очаровательные гостьи вручили нам новогодние подарки: пакетики с самосадом и пироги с картошкой. Это, видно, было все, с чем могла послать детей прифронтовая Бекетовка. Сколько уж лет прошло с той далекой поры, но всякий раз, когда память воскрешает трогательную незабываемую встречу, на глазах у меня навертываются слезы.
Немцы откатились в Сталинград, и за его южную окраину нам вновь пришлось драться не на жизнь, а на смерть. Рота вскоре оказалась недалеко от универмага, вокруг которого, как это хорошо известно, разгорелись ожесточенные бои. Позже, в последний день января 43-го, мы увидели метрах в трехстах картину, ставшую поистине исторической. В кольце наших бойцов, державших автоматы на изготовку, понуро движутся группы пленных гитлеровских генералов и офицеров, а также солдат. Потом стало известно, что в одной из таких групп находился сам генерал-фельдмаршал Фридрих Паулюс.
Эпизод этот стал символическим. Он как бы зафиксировал конец Сталинградской эпопеи. Остатки нашей роты после прибытия в район Подмосковья были переданы в другие, «нормальные», подразделения. Офицеров-моряков отозвали во флотский полуэкипаж, который размещался тогда в нынешней московской школе имени Зои и Александра Космодемьянских. 66-ю бригаду преобразовали в 11-ю гвардейскую бригаду морской пехоты.
Трудные и страшные были те бои, но ни один командир нашей роты, кроме капитана Матвеева, не был награжден ни одним орденом. Лишь в 1944 году за участие в Сталинградской битве я был удостоен ордена Отечественной войны 1-й степени.
Бараболя П.Д. В бой уходили штрафники.
В книге «Живая память. Великая Отечественная война: правда о войне». В 3 томах. Т. 1. М., 1995. С. 354–364.
Медовый С
УЙМИТЕСЬ, ГОСПОДА, ХВАТИТ ЛГАТЬ
…Жизнь моя сложилась так, что я имею в какой-то мере личное отношение к патологически лживым сериалам «Курсанты», «Штрафбат», а также к спекулятивно обыгрываемому всеми СМИ такому явлению, как заградотряды. Но по порядку. В 1942 году военкоматом г. Сулак Саратовской области я был призван в Красную армию и направлен на учебу в Симферопольское стрелково-минометное училище, эвакуированное из Крыма в г. Балаково той же Саратовской области. Так я стал курсантом, о котором с издевкой повествуется в сериале, совсем не случайно выпущенном к 60-летию Победы. В течение 6 месяцев мы учились в непростых условиях небольшого города, вынужденного принять училище. А следует заметить, что Балаково в ту пору — город, не имеющий железной дороги, во многом зависел от навигации по Волге. Застывает от мороза река — появляются проблемы со снабжением. А военному училищу, курсантам много чего нужно было. Однако трудности преодолевались, хотя случались и непростые времена. Но все понимали обстановку — неподалеку шли тяжелые оборонительные бои за Сталинград, и порой фашистские самолеты сбрасывали бомбы и на Балаково.
И тем не менее мы изучали военное дело, много внимания уделялось стрелковой и тактической подготовке, знанию материальной части стрелкового оружия, минометов, строевой, политической подготовке. Важное значение придавалось штудированию уставов. Требование преподавателей-офицеров к нам, курсантам, было строгим. Они требовали знаний. Расчеты для стрельбы из минометов, например, должны были производить быстро, в уме. Очень строгой была и дисциплина. Все понимали, что здесь готовят офицеров, пусть и младших, но офицеров. Став курсантом осенью, к середине весны мы были одеты в новую офицерскую форму и нам объявили об окончании училища. Всем нам присвоили звание младших лейтенантов, выдали погоны с одной звездочкой и отправили в резервный офицерский полк неподалеку от станции Татищево, откуда действующие армии черпали командиров взводов — минометчиков, станковых пулеметчиков, строевиков. И очень быстро из резервного полка я попал на фронт в 129-ю стрелковую дивизию, в честь которой в Москве был произведен самый первый салют за взятие Орла и которой было присвоено звание Орловской. Знаменита дивизия еще и тем, что, будучи созданной в тяжелейшее время для защиты Москвы, она принимала участие в историческом параде на Красной площади 7 ноября 1941 года, о чем свидетельствуют мои старшие товарищи и документы, хранящиеся в музее дивизии. Я же был горд тем, что мне повезло воевать в составе этой дивизии до конца войны, пройдя с ней с боями до Берлина. Так и каждый курсант-выпускник по предписанной ему дороге прошел свой честный ратный путь в этой тяжелой войне.
Мы, молодые офицеры, комсомольцы, не имели ничего общего с тем, что показывают нынешние телеврали — полагаю, молодые, не представляющие себе, что такое война и, думаю, не побывавшие даже в нынешних «горячих точках». Но, устроившись за большие деньги, преспокойно врут, оскорбляя тех, кто в их годы учился военному делу и уходил на фронт драться с врагом. Многие из них погибли, не предполагая даже, что придет такое несправедливое, страшное время, когда и нынешние сверстники осмелятся оскорблять, осквернять их геройский путь. И я уверен, что им предъявят счет за вранье, за оскорбление честных и героических людей, освобождавших Родину от фашизма. И пусть они тогда не оправдываются, что лишь выполняли приказ и никакой ответственности не несут. Вы, бывшие комсомольцы и коммунисты, будете нести ответственность за ныне содеянное!
Первое мое назначение в 129-й дивизии — командир взвода штрафной роты. Моя служба в штрафной роте не имеет ничего общего с тем, что показано в сериале «Штрафбат», осужденном всеми, кто воевал, кто знает в действительности, что такое штрафная рота и штрафной батальон. А упомянутый сериал по своей мерзости, глупости, несоответствия тому, что было, не имеет аналогов. Штрафные роты и штрафные батальоны появились в соответствии с грозным приказом № 227 «Ни шагу назад» Верховного Главнокомандующего Сталина — уже после разгрома немцев под Москвой. А необходимость его была продиктована тем, что некоторые части, соединения, убаюканные успехами, потеряли боевой задор, бдительность и начали под напором врага, который был еще весьма силен, оставлять свои позиции, отступать. И в соответствии с приказом были созданы штрафные роты для лиц рядового и сержантского состава, допустивших трусость, другие преступления, и штрафные батальоны — для лиц офицерского состава, виновных в ряде военных и иных преступлениях.
В нашей 63-й армии генерал-полковника Колпакчи был один такой штрафной батальон, которому генерал придавал особое значение. Но в этом батальоне не было такого сброда, как показано в кинофильме, не было и непонятно откуда взявшихся студентов, не было и всякой шпаны, показанной в телесериале. И никогда не было, чтобы солдаты или офицеры, пусть штрафники, которым предстояло идти в бой на самых трудных участках, не были бы одеты, обуты, накормлены. И не было таких идиотов — политруков-кагэбэшников, тоже показанных в фильмах.