Страница 20 из 30
Особенно доставалось в эти дни Клаузену. Он выходил в эфир ночами и на рассвете, в разгар дня или по вечерам, каждый раз меняя место и время передачи, чтобы пеленгаторы полковника Номуры не засекли радию. Он передавал донесения с различных квартир — со своей, от Бранко, от Мияги. А чаще всего из автомобиля, делая остановки то в переулках, то на загородных шоссе.
С тех пор как ему удалось заменить тяжелую и громоздкую аппаратуру Бернхарда на передатчик поменьше, дело пошло на лад. Клаузен обеспечивал стабильную радиосвязь с Центром в любую погоду, в любое время суток. Сконструированная и собранная им рация легко умещалась в небольшом чемодане, который в руках «делового человека», каким слыл глава фирмы «Клаузен и Ко», не вызывал никаких подозрений. И все же Макс на этом не успокоился. Он переконструировав передатчик так, чтобы его жена Анни могла при необходимости легко переносить аппарат в разобранном виде с квартиры на квартиру. Завернув части аппарата в фуросики — японский шелковый платок для свертков, Анни преспокойно клала их на дно своей хозяйственной сумки и, прикрыв всякой снедью, безбоязненно ходила по городу.
У себя дома Клаузен работал на втором этаже, в маленькой, выходящей окнами в сад комнате, куда никто, кроме него, обычно не входил. О появлении в доме гостей его предупреждал громкий звонок в передней. У него всегда было в запасе несколько минут для того, чтобы собрать бумаги, выключить передатчик и как ни в чем не бывало спуститься вниз. И все же опасность постоянно напоминала о себе.
Как-то рано утром Клаузен вышел в эфир и, держа руку на ключе, мерно отстукивал группы цифр. Работы было много. Точка… тире… точка…
Макс мысленно представил себе своего корреспондента; какой-нибудь молоденький связист в защитной гимнастерке сидит у приемника и отстукивает на машинке текст сообщения, которого с нетерпением ждут там, в Москве. Макс никогда не видел этого связиста. Но он знал: у этого парня отличный «почерк». «Вернусь в Москву — обязательно отыщу его», — подумал Клаузен, автоматически нажимая на ключ.
Вдруг он почувствовал: что-то отвлекает и раздражает его. Но что именно? В тишину утра прокрались какие-то посторонние шорохи. Клаузен огляделся. В комнате никого не было. Но шорохи усиливались. Радист взглянул в окно — и обомлел. На верхних, ветвях большого дерева, росшего перед самым окном, бесцеремонно усаживался какой-то человек с черной брезентовой сумкой на груди.
— Какого черта вам тут надо? — грозно крикнул Клаузен.
— Извините, господин. Я из управления Службы озеленения города, — широко улыбнулся японец. — Ваше дерево слишком разрослось. Нужно подрезать отдельные сучки.
Клаузен захлопнул окно, опустил штору. Сердце громко стучало. Что это? Случайность? Или полиция подослал еще одного своего агента?
Макс быстро закончил передачу и тут же разобрал передатчик. Несколько дней он ходил сам не свой. Но, к счастью, все обошлось благополучно.
Было и еще немало случаев, когда Клаузену казалось, что ищейки напали на его след. Однажды он возвращался в своей машине от Вукелича. Передатчик в чемодане лежал на сиденье. Вдруг машину остановил полицейский. Стал спрашивать, куда он едет и откуда. Подозрительно посмотрел на чемодан.
— Я еду из Немецкого клуба, — решительно сказал Макс и протянул полицейскому свою визитную карточку.
Полицейский пробормотал что-то и отошел.
В другой раз, когда Клаузен вел передачу из своей комнаты на втором этаже, в его дом вошел полицейский инспектор.
— Где хозяин? — спросил он у жены Макса, Анни. — Он мне срочно нужен!
Анни удалось задержать инспектора на несколько минут, пока Макс лихорадочно разбирал передатчик и прятал его в специальную нишу. Едва он успел заложить отверстие в стене, как полицейский вошел в комнату.
— Господин Клаузен, вы задерживаете уплату очередного взноса пожарного налога!
Только-то и всего… Фирма «Клаузен и Ко» на следующий день заплатила пожарный налог вперед за целый год.
Хотя эти инциденты были случайными, но Рихард требовал еще более тщательной конспирации: «Разведчики обычно и попадаются на мелочах!»
«Пакт» вступил в действие. Германские и японские химические концерны заключили соглашения о технической помощи и консультации. В Токио прибыли немецкие военные специалисты для работы в японской военной промышленности — на артиллерийских, моторостроительных, авиационных, металлургических заводах. Японские военные миссии выехали в Германию для «изучения обстановки». На японские аэродромы стали прибывать немецкие самолеты: истребители «арадо», «мессершмитт», «хейнкель» и «хейншель», средние и тяжелые бомбардировщики «юнкерс». По морю стало поступать военное снаряжение.
Летом японские войска вновь совершили нападение на Китай. В бой были брошены крупные силы, артиллерия, танки. Японская военщина рассчитывала на молниеносную победу. Однако война приобретала затяжной характер. Все же императорская армия захватила крупнейшие порты Китая Шанхай и Тяньцзин, его столицу — Нанкин. Токио настойчиво добивался, чтобы Китай присоединился к «антикоминтерновскому пакту».
Рихарду стало известно, что премьер-министр Хирота обещает сделать уступки, если Китай присоединится к соглашению. Радиограмма об этом была передана в Москву.
Китайское правительство не решилось на сделку с Японией. Бои продолжались…
Тем временем развертывались события и в Европе. В ноябре 1937 года к «антикоминтерновскому пакту» присоединилась фашистская Италия. Муссолини заявил о своей солидарности с политикой Японии на Дальнем Востоке. А Гитлер, выступивший с речью в Мюнхене, угрожающе сказал: «Соединились три государства. Сначала европейская ось. Теперь — великий мировой треугольник».
«Мир катится к „большой войне“», — думал Зорге. Ему это было ясно больше, чем кому-либо…
«Двадцать восьмое апреля тридцать восьмого года. Да, запомним этот день…» — снова повторил про себя Рихард и оглядел из своего угла большой зал посольства. Как бы там ни было, Эйген Отт — генерал и посол, а значит у «Рамзая» теперь больше возможностей выполнять свою трудную миссию.
Вечером, после того как закончился прием и гости разъехались, Отт пригласил Рихарда к себе. Но на этот раз не в комнату военного атташе, а в огромный кабинет чрезвычайного и полномочного посла рейха.
— Располагайся как дома, — сказал Отт, когда они остались наедине. — Ты все так же нужен мне. Даже больше, чем прежде.
Он прошелся по комнате, в которой столь часто стоял навытяжку перед Дирксеном. Оглядел ее с новым интересом. Пощелкал ногтем по кожаным корешкам книг. Признался:
— Не предполагал… Даже в честолюбивых мечтах.
Потом сел напротив Рихарда в бездонное кресло.
— Я не забываю, дорогой друг, что и мои генеральские погоны, и эти апартаменты, и этот высокий пост во многом — твоя заслуга. И можешь быть уверен, что в долгу я не останусь.
— О чем ты говоришь? — поднял брови Рихард.
— Да, да, я знаю твою скромность… Ладно. К этому разговору мы еще вернемся — у меня есть в отношении тебя кое-какие планы… А теперь давай вместе обсудим чрезвычайно важные новости, которые я узнал в штабе верховного командования и лично от министра иностранных дел фон Риббентропа.
Голос Отта приобрел торжественность. Рихард почувствовал: генерал намеревается сообщить ему нечто чрезвычайно важное. Он откинулся в кресле и приготовился слушать и запоминать.
— Тебе, конечно, известна последняя речь фюрера в рейхстаге? Он сказал, что германское правительство «будет добиваться объединения всего немецкого народа», что «Германия не может оставаться безучастной к судьбе десяти миллионов немцев, которые живут в двух соседних странах». Ты понимаешь, что за этим скрывается?
— Понятно, — отозвался Рихард. — Фюрер говорил об Австрии и Чехословакии. Австрия уже почти месяц как присоединена к рейху. Следовательно, очередь за Чехословакией.