Страница 47 из 103
В. И. Ленин следил за подготовкой судебной реформы и изданием кодексов. Ему принадлежала формулировка статьи Уголовного кодекса, в которой давалось определение контрреволюционного преступления и мер наказания за него. Ленин рассматривал пропаганду, агитацию, участие в организации или содействие ей «в направлении помощи той части международной буржуазии, которая не признает равноправия приходящей на смену капитализма коммунистической системы собственности и стремится к насильственному ее свержению, путем ли интервенции, или блокады, или шпионажа, или финансирования прессы и т. под. средствами», как контрреволюционные преступления и предложил карать такие преступления «высшей мерой наказания, с заменой, в случае смягчающих вину обстоятельств, лишением свободы или высылкой за границу». Предлагая эту формулировку, В. И. Ленин писал Д. И. Курскому: «Основная мысль, надеюсь, ясна, несмотря на все недостатки черняка: открыто выставить принципиальное и политически правдивое (а не только юридически-узкое) положение, мотивирующее суть и оправдание террора, его необходимость, его пределы.
Суд должен не устранить террор; обещать это было бы самообманом или обманом, а обосновать и узаконить его принципиально, ясно, без фальши и без прикрас. Формулировать надо как можно шире, ибо только революционное правосознание и революционная совесть поставят условия применения на деле, более или менее широкого».
Эти ленинские мысли являлись результатом тщательного анализа уроков истории не только гражданской войны в Советской стране, но и истории классовой борьбы в международном масштабе. Еще в апреле 1921 г. в работе «О продовольственном налоге» В. И. Ленин отмечал: «Эсеры и меньшевики «не признают террора», ибо они исполняют свою роль подведения масс под флагом «социализма» под белогвардейский террор. Это доказали керенщина и корниловщина в России, колчаковщина в Сибири, меньшевизм в Грузии, это доказали герои второго Интернационала и Интернационала «два с половиной» в Финляндии, Венгрии, Австрии, Германии, Италии, Англии и т. д. Пускай лакействующие пособники белогвардейского террора восхваляют себя за отрицание ими всякого террора. А мы будем говорить тяжелую, но несомненную правду: в странах, переживающих неслыханный кризис, распад старых связей, обострение классовой борьбы после империалистской войны 1914–1918 годов, — таковы все страны мира, — без террора обойтись нельзя, вопреки лицемерам и фразерам. Либо белогвардейский, буржуазный террор американского, английского (Ирландия), итальянского (фашисты), германского, венгерского и других фасонов, либо красный, пролетарский террор. Середины нет, «третьего» нет и быть не может».
Сессия ВЦИК приняла Уголовный кодекс с учетом указаний В. И. Ленина. Она признала, что рассмотрение дел о контрреволюции должно производиться судебным порядком на основе точно определенных законом положений, и допустила расстрел в качестве высшей меры наказания. Сессия ВЦИК приняла также Уголовно-процессуальный кодекс и Положение о прокурорском надзоре. По этим законодательным актам ГПУ становилось органом дознания (а по делам о контрреволюции — органом предварительного следствия), поднадзорным прокурору. Прокурор давал санкции на арест обвиняемых, обязательные для ГПУ указания по расследованию, решал вопросы предания суду и прекращения дела, возникшего в ГПУ. В дальнейшем (согласно Положению о судоустройстве, принятому в октябре 1922 г.) территориальные революционные трибуналы были ликвидированы, и все дела, в том числе и дела о контрреволюционных преступлениях, подлежали рассмотрению в общих судебных учреждениях (губернском суде, Верховном суде). В качестве специальных судов сохранялись лишь военные и военно-транспортные революционные трибуналы.
Органы пролетарской диктатуры получили достаточные средства, чтобы и в условиях новой экономической политики в случае необходимости наносить удары по контрреволюции. Когда различные антисоветские элементы попытались использовать условия нэпа для подрывной деятельности, ГПУ решило применить административную высылку контрреволюционеров. Эта операция тщательно подготовлялась. В. И. Ленин еще 19 мая 1922 г. писал Ф. Э. Дзержинскому: «Надо это подготовить тщательнее. Без подготовки мы наглупим». Рассматривая присланные ему издания журнала «Новая Россия», закрытого Петроградским исполкомом за протаскивание враждебных советскому народу идей, В. И. Ленин высказался против закрытия этого «сменовеховского» журнала и поставил вопрос об отмене постановления исполкома; не усмотрел Владимир Ильич и оснований для высылки редактора этого журнала. Вместе с тем, одновременно рассматривая журнал «Экономист», В. И. Ленин нашел, что этот журнал является явным центром белогвардейцев, а его сотрудники «почти все — законнейшие кандидаты на высылку за границу». Владимир Ильич предложил более тщательно просматривать некоммунистические издания, «собрать систематические сведения о политическом стаже, работе и литературной деятельности профессоров и писателей», вылавливать и высылать за границу явных контрреволюционеров, пособников Антанты, ее слуг и шпионов и растлителей учащейся молодежи.
В августе — сентябре 1922 г. по постановлению Государственного политического управления из Петрограда, Москвы, Киева и других крупных центров страны в административном порядке были высланы наиболее активные контрреволюционеры. «Правда» по этому поводу разъясняла: «Высылка активных контрреволюционных элементов из буржуазной интеллигенции является первым предостережением Советской власти по отношению к этим слоям. Советская власть по-прежнему будет высоко ценить и всячески поддерживать тех представителей старой интеллигенции и специалистов, которые будут лояльно работать с Советской властью, как работает сейчас с ней лучшая часть специалистов. Но она по-прежнему в корне будет пресекать всякую попытку использовать советские возможности для открытой или тайной борьбы с рабоче-крестьянской властью за реставрацию буржуазно-помещичьего режима».
Примерно в то же время ГПУ произвело в Москве аресты спекулянтов-валютчиков. Как высылка контрреволюционной профессуры, так и аресты «черных биржевиков» вызвали ложные толки, будто Советское правительство отказывается от провозглашенной им новой экономической политики. В. И. Ленин в интервью с корреспондентом английских газет, разъясняя причины ареста валютчиков, заявил: «…арестованы исключительно деятели так называемой черной биржи, и в руках наших властей имеются данные, устанавливающие связь этих биржевиков-валютчиков с некоторыми сотрудниками иностранных миссий в Москве, причем эти данные устанавливают не только продажу платины, золота (слитков), но и организацию контрабандной переправы этих ценностей за границу.
Из этого Вы можете видеть, как абсолютно лишены содержания слухи о том, будто бы мы кладем конец «новой экономической политике», и как до последней степени фальшивы обвинения антирусской печати в Англии, которая старается самым неслыханным извращением дела и обманом представить нашу политику в ложном свете. На самом деле абсолютно не было и речи в каких бы то ни было правительственных кругах о том, чтобы положить конец «новой экономической политике» и вернуться к старой. Вся работа правительства, между прочим, в происходящей сейчас сессии Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета, направлена к тому, чтобы то, что называется новой экономической политикой, закрепить законодательно в наибольшей степени для устранения всякой возможности отклонения от нее».
Советские органы государственной безопасности и в дальнейшем применяли административную высылку преступных и контрреволюционных элементов. К такого рода мерам следует отнести, например, очищение в 1923 г. Москвы и других крупных центров РСФСР от паразитических нэпманских и социально опасных элементов. Предлагая осуществить эту меру, председатель ОГПУ Ф. Э. Дзержинский в докладе ЦК РКП (б) 22 октября 1923 г. писал: «Одним из немаловажных факторов, вздувающих цены на фабрикаты, являются злостные спекулянты, которые своей профессией избрали вздувание цен (особенно валюты) и опутывание своими махинациями трестов, кооперации и их работников. Особенно Москва, местонахождение главнейших трестов, Центросоюза и банков, их привлекает к себе. Съезжаются сюда со всех концов СССР. Они овладевают рынками, черной биржей. Метод их действия — подкуп и развращение. Если спросите их, чем они живут, они вам этого не смогут рассказать, но живут они с полным шиком… Это тунеядцы, растлители, пиявки, злостные спекулянты. Они-то развращают, втягивая постепенно и незаметно, наших хозяйственников». В декабре 1923 г. за подписью Ф. Э. Дзержинского появилось такое сообщение «Ко всем гражданам города Москвы»: «Жестокий жилищный кризис в Москве и продолжающееся заполнение Москвы социально опасными элементами поставили перед ОГПУ задачу очищения города Москвы и крупнейших центров РСФСР от той накипи нэпа, которая взамен участия в нормальном товарообороте и производстве взяла на себя паразитическое использование новой экономической политики. Во исполнение указаний правительства и наказа вновь избранному Моссовету об освобождении Москвы от элементов, не занятых никакой общественно полезной работой, ОГПУ в последнее время произведены аресты и высылка социально опасных элементов. Всего по сей день арестовано 916 человек, из коих 532 высланы за пределы Москвы в различные места, а остальные будут высланы в ближайшие дни. По категориям высылаемые делятся: 1) торговцев спиртом — 110 человек; 2) шулеров и аферистов — 156 человек; 3) контрабандистов ценностей, валютчиков и пр. — 120 человек; 4) лиц без определенных занятий, занимающихся ростовщичеством и пр., — 453 человека; 5) торговцев кокаином — 24 человека; 6) содержателей притонов — 53 человека. Итого — 916 человек. ОГПУ предупреждает, что в отношении лиц, не имеющих определенных занятий и прибывших в Москву в целях паразитического существования, будет и впредь применяться высылка в отдаленные места республики… Вместе с тем ОГПУ указывает, что те, кто участвует в нормальном товарообороте и производстве, уплачивая соответствующие налоги и ведя соответствующие законам СССР торговые и производственные дела, могут совершенно спокойно продолжать их, не опасаясь никаких преследований и высылок».