Служба

Материалы Следственного комитета, считает полковник, дают основание утверждать, что этим промыслом в Чечне занимается мощная и специализированная преступная организация:

— Одни и те же люди получают деньги и привозят журналистов, одно и то же место, одна и та же белая «Нива».

В высший эшелон этого сообщества, согласно тому же источнику, входит и главный персонаж нашего повествования: бизнесмен-посредник, хозяин грозненской станции спутниковой связи Салавдин Абдурзаков. На арест которого есть и санкция… Отрадно, конечно, что по ряду моментов данные МВД совпадают с нашими. Да толку-то?!

После убийства англичан и новозеландца официальный Грозный наконец-то реализовал старую угрозу — назвал имена похитителей людей. Прозвучало и имя Арби Бараева (по данным наших источников именно его люди держали Валентина Власова и получали за него выкуп). Однако никаких больше имен мы не услышали, например, прикрывающих этот бизнес на самом высоком уровне. Хотя, скажете, замминистра внутренних дел — куда уж выше? Но тот скорее мертв, чем жив, однако его место занял опять же… Бажиев — брат похитителя (прямо-таки фамильное место)! Связан ли он с похитителями? Учитывая специфику родовых связей в Чечне, вопрос риторический, хотя определенно можно предполагать лишь осведомленность. Со стороны странно выглядит роль тогдашнего министра, Казбека Махашева. Можно, конечно, поверить, что он понятия не имел о «левом» приработке своего зама… Но вот сомнительно, что не ведал об участии в этом промысле одного из своих близких родственников! Однако нет уз, святее родственных — на Кавказе…

Кстати, из тех же мест, откуда родом Бажиев с Абдурзаковым, еще одна ключевая фигура: вице-президент Чечни Ваха Арсанов. Более того, с Абдурзаковым он то ли в тесном родстве, то ли из одного тейпа. Подумаешь, у нас сын за отца не отвечает, а тут огромный тейп!

Но еще осенью 1996-го лично слышал досужие базарные разговоры о причастности бывшего милиционера Арсанова к похищениям людей. Утверждали, что этим промыслом его люди занимались еще при Дудаеве. Врут?

Известно, что во время войны Арсанов был полевым командиром. Но, разрази гром, ни о каких его боевых заслугах не ведаю! Во всяком случае, даже в самой Чечне мало что известно о героическом боевом прошлом этого полевого командира. Разве лишь шутили, что будущий вице-президент отличился на дороге — Большой… Впрочем, боевое прошлое Арби Бараева тоже во мраке тайны.

В общем, о связях Вахи с похитителями поговаривали открыто, особенно после того, как исчезли словацкие строители: «авторство» захвата приписывали людям будущего вице-президента. А посредником там был опять же наш Салавдин…

Случайно ли, но именно Арсанов первым озвучил версию о причастности убитых инженеров британской «Granger Telecom» к британской, израильской, немецкой и французской разведкам. И он же выдал видеокассету с пресловутым «признанием». Из каких рук получил ее вице-президент? Даже гадать особо не стоит, понятно, из каких…

Конечно, все это не более, чем версия (пусть и основанная на фактах) и вряд ли при очередной мобилизации произнесут имя Арсанова. Но многое могли бы прояснить компетентные органы. У которых, по нашим данным, было немало возможностей для личного «общения» с частым московским гостем — Салавдином Абдурзаковым. Хотя бы в 1997-м. Проведи вовремя «профилактическую беседу», глядишь, и люди перестали бы исчезать, и головы им бы не резали…

А британские дознаватели, со своей стороны, пока могли бы тесно пообщаться с итальянскими: на предмет тамошних связей г-на Абдурзакова, снимки которого легко обнаружить в подшивках итальянской прессы за 1996–1997 годы. Чем черт не шутит: вдруг занесет нелегкая Салавдина в европейские дали и Интерпол — тут как тут!

А наши что? Спецоперация, понятно, слишком круто, а вот щелкнуть тумблером…

6. Пресс-центр: «Public relations» по-лубянски

Пресс-служба, пресс-бюро, пресс-группа, центр общественных связей… Это ныне необходимый элемент едва ли не всех министерств и государственных служб, особенно силовых. Для чего они нужны, какие задачи выполняют?

У знакомого с журналистской кухней лишь по кино и бульварным романам может сложиться образ клуба-междусобойчика, где асы пера и объектива обсуждают прошедшую пресс-конференцию в уютном баре с бокалом коньяка в руке…

В принципе, пресс-службы предназначены вроде бы для информирования общественности о делах своего ведомства: комментарии, подготовка и проведение брифингов, пресс-конференций, помощь в выяснении какого-то вопроса. Но лишь изредка полезную для читателя информацию журналист почерпнет в Центре общественных связей МВД. Тут стоит рассчитывать лишь на свои личные контакты с представителями ведомства. При общении с сотрудниками Управления информации Министерства обороны вообще никогда не знаешь, что выйдет: могут ответить, могут сказать «no comments», но вероятнее всего пошлют — от одного чина к другому и будут тасовать, пока вам не надоест. В общении с военными тоже большое значение имеют личные связи. А также умение того или иного издания «прогнуться» перед министерством. Но любопытнее всего взглянуть на пресс-службы вышедших из недр Лубянки «контор» — их роль далеко выходит за формальные рамки посредника с прессой.

Раскованнее всего ведут себя разведчики. Шеф Службы внешней разведки Примаков уже который год умело обороняется от прессы с помощью своего личного пресс-секретаря Татьяны Самолис и шефа пресс-бюро Юрия Кобаладзе. Из всех пресс-службистов они самые контактные, вежливые и вроде бы начисто лишены традиционного ведомственно-чекистского хамства. Чего нельзя сказать о прочих. Впрочем, вежливость не мешает пресс-разведчикам умело уходить от ответов по существу на конкретные вопросы. Но к рыцарям плаща и кинжала трудно придраться — все легко объяснить секретностью ведомства…

Получить какой-либо вразумительный ответ от пресс-представителей Службы безопасности президента и Главного управления охраны попросту нереально. Например, ответственному в ГУО за связь с прессой господину Олигову автор этих строк в 1993–1994 гг. названивал неделями, пытаясь выяснить вроде простые вещи, о встрече же и вовсе договориться не удалось. Занятой человек, разве лишь для «Пресс-клуба» делает исключения.

Опыт моего общения с пресс-службистами Лубянки от эпохи Баранникова до эры Барсукова привел к выводу: их деятельность еще более таинственна и секретна, чем представляемых ими ведомств.

Все общение с ними строится примерно следующим образом. Звонишь: «Сколько шпионов (террористов, контрабандистов, наемников и т. п.) поймано в этом году?» — «Зачем вам это надо знать? Пришлите факс с вопросами — мы ответим…». Иногда командный голос в телефонной трубке пытается устроить форменный допрос, требуя от вас назвать источник информации: «Откуда вам это известно?! Кто сказал?! Его имя!..»

После отсылки факса наступает период «Ждите ответа, ждите ответа, ждите…» Ответ, в принципе, можно ждать до бесконечности. Ибо его вам никогда не пришлют…

Начинаешь названивать снова. С тобой общаются вежливо, обещают скоро ответить: «Да, да, мы помним, дело поручено майору Пронину, вот его телефон…». Майор Пронин тоже извиняется — начальство только что передало ему запрос: «А может, мы с вами по телефону поговорим?» По телефону, так по телефону — так ведь все равно не говорит!

Долгое время пытался получить в ЦОС ФСБ информацию о воюющих в Чечне наемниках. Дохлый номер. Много слов и совсем мало фактов. И никаких документов. Верьте, мол, нам на слово и по телефону. Ну, еще пригласили к себе посмотреть видеоматериалы. Кои никакой ясности в вопрос не внесли.

Понятно, что обслуживание журналистов в задачи ЦОС не входит. Порой кажется, что основная функция таких центров — давать опровержения, чаще всего по принципу «сам дурак». Как пишет Филипп Найтли, один из крупнейших исследователей деятельности спецслужб, все легко пресечь на корню универсальной репликой, которую невозможно оспорить: «Вы ошибаетесь, потому что не знаете, что произошло на самом деле, а рассказать мы не можем, так как это секрет».