Служба

Представляете себе: иностранный (советский!) журналист в качестве посредника между повстанцами-сепаратистами и правительственными войсками в Ираке! Такое могло быть лишь по приказу — Лубянки или Старой площади — ЦК. Третьего не дано…

В 1991-м, после прихода в СВР, Евгений Максимович упорно отрицал, что сотрудничал с КГБ. «Белая книга российских спецслужб», упоминая Примакова, утверждает, что тот поддерживал «многолетние служебные и личные контакты с сотрудниками Первого главного управления КГБ СССР». Одно время со ссылкой на Калугина в печать проскальзывали сведения, что будущий академик проходил в бумагах КГБ под агентурным псевдонимом «Максим». Академик на Калугина сильно обиделся, но оспаривать эти утверждения не стал. Впрочем, тесные рабочие и личные контакты с резидентом КГБ в Каире Вадимом Кирпиченко Евгений Максимович не скрывает. Более того, после своего воцарения в Ясенево, Примаков делает Кирпиченко своим консультантом, фактически же — замом…

Корпункт «Правды» в Каире — это око государево. Возможно, в тот период Примаков представлял международный отдел ЦК. Как выразился один из моих осведомленных знакомых, это равнозначно полковнику на генеральской должности. Надо полагать, что установление доверительных контактов с такими ценными источниками как Ясир Арафат, Хафез Асад и Саддам Хусейн немало поспособствовало карьере. Как и написанные в соавторстве с Игорем Беляевым книжка об арабо-израильской войне 1967-го (всемирный заговор реакционеров против прогрессивных освободительных сил арабского Востока, гнусные сионистские агрессоры, бедный, страдающий от оккупантов народ Палестины, противные империалисты, точащие зубы на все хорошее и т. д., и т. п.) и монография о Египте при Насере. Последняя оказалась настолько хороша, что на ее основе в 1969-м оба автора стали докторами экономических наук. До сих пор помню эту вещицу, ибо сдавал по ней историю стран Азии и Африки: обилие цифр, отдельные интересные факты, обязательные цитаты классиков и почти нечитабельный текст — язык можно сломать, пока поймешь, что, собственно говоря, авторы хотели сказать. Труд не то, чтобы «блестящий» — просто иных в то время не было. Замечу, что тяжелый языковой стиль наукообразного суржика великого арабиста мало изменился с тех пор.

Заслуги героя на переднем крае прикладной (к марксизму-ленинизму) арабологии были достойно оценены соответствующими подразделениями секретариата ЦК. И 41-летний доктор марксо-ленинских экономических наук получает в награду пост заместителя директора Института мировой экономики и международных отношений Академии наук СССР (ИМЭМО). Второй человек в академическом институте — считайте, полноценные генеральские погоны, чистой воды номенклатура ЦК!

Последующий послужной список говорит о неспешном, но верном подъеме по ступенькам карьерной лестницы академического рода войск: 1972-й год — профессорское звание, 1977-й — пост директора Института востоковедения АН СССР (считай, очередная звезда на погонах), 1979-й — избрание в действительные члены Академии наук, 1985-й — директор уже более солидной конторы — знакомого нам ИМЭМО, да еще и пост академика-секретаря отделения проблем мировой экономики и международных отношений АН СССР, 1986-й — кандидат в члены ЦК КПСС…

Сотрудники ИМЭМО характеризуют своего бывшего начальника скорее положительно, чем наоборот. Собственно плохого о нем никто ничего не сказал. Любопытно, что Примаков был единственным директором, про которого ни разу не сочинили анекдот, сплетню. Да и поводов для этого он не давал. Но едва ли не все характеризуют нашего героя как человека-чиновника — чиновника высокого класса, замкнутого и знающего все правила игры. Поминают и пресловутую «тбилисскую психологию». «Примаков — это хозяин своих людей, что-то вроде феодала-барона. Он считает, что те, кому он помог, навсегда обязаны ему, его вассалы, — резюме работавшего с Примаковым востоковеда Игоря Можейко (он же, известный писатель Кир Булычев). — Но и «своим» поможет обязательно. Рассказывают, как отчаявшийся научный сотрудник, у которого заболела жена, пошел на прием к директору института. И академик, отложив все свои дела, взялся за трубку и устроил-таки жену сотрудника в академическую клинику».

Не дремлет и перо ученого академика — один за другим пекутся собственные и редактируемые труды: «Анатомия ближневосточного конфликта», «Азия в современном мире», «Восток после краха колониальной системы», «Восток. Рубеж 80-х годов», «Ислам», «Современный империализм: тенденции и противоречия», «Великий Октябрь и перестройка (Материал к докладу на собраниях трудящихся г. Москвы)»… Разумеется, все о том же: строящий козни, но неизменно загнивающий капитализм, вошедший в штопор своей высшей и последней стадии; империалистические наймиты-сионисты, злобно гнетущие арабских трудящихся; прогрессивные друзья арабской национальности и социалистической ориентации… Честно говоря, всегда с большим интересом читал труды академика Примакова. Возьмем, скажем, пресловутую «Анатомию…», раскроем первую главу — «Сионизм и Израиль против арабского народа Палестины» и глаз сладостно замирает на чудной фразе академика: «Лица еврейской национальности жили во многих государствах мира…». Душа радуется! Особенно она радовалась от осознания, что это не просто слова — лично знакомый с лицом арабской национальности Арафатом-Асадом-Саддамом академик был одним из тех, кто влиял на большую — ближневосточную — политику нашего государства добрых два десятка лет. Академик и его институты регулярно отсылали справки в инстанцию, давали советы разным службам и делали прочие мудрые вещи. Не в последнюю очередь, благодаря которым мы мило дружили семьями с палестинцами, йеменцами и прочими лицами саддамхусейновской национальности, регулярно посылая им к Рождеству, еврейской Пасхе, Рамадану и Новому году по лунному календарю (не говоря уж про 7 ноября и 1 мая) подарки системы АК-47, Т-62, МИГ-21 и «Катюша». После получения которых на территории «дружественного» нам «сионистского государства» Израиль начинали выпадать неожиданные осадки системы «Град»…

Награда нашла героя: за большой вклад в укрепление мира и дружбы между лицами арабской и еврейской национальности и за развитие отечественной науки-арабологии академик удостоился орденов Трудового Красного Знамени, Дружбы народов, «Знак Почета», стал лауреатом Государственной премии СССР, делегировался на 27-й партейтаг и XIX Всесоюзную партконференцию, в составе назначенной «красной сотни» в 1989-м стал народным депутатом СССР. И перешел от большой науки к не менее большой политике.

1989-й стал судьбоносным для Евгения Максимовича — в апреле переведен из кандидатов в полноценные члены ЦК, июнь — утвержден председателем Совета Союза Верховного Совета СССР. Это был шаг уже на новую и высшую — по той табели о рангах — высоту: номенклатура Политбюро ЦК. Что и было документально оформлено в сентябре того же года на Пленуме ЦК, избравшем Евгения Максимовича кандидатом в члены Политбюро…

На парламентском поприще в то бурное время ученый арабист особо отличиться не успел: труба (Горбачев) позвала в поход. И пришлось, вооружившись самым передовым в мире учением и опытом полуконспиративной деятельности на Ближнем Востоке, отбыть на свой Восток — в Азербайджан. Не одному — в хорошей компании: министр обороны Язов, председатель КГБ Крючков… Чтобы в Баку не так скучно было, взяли с собой еще кучу народу в пятнистой форме. В Сумгаит (в свое время) академик слетать не успел — дел, знаете ли, невпроворот. На армянские погромы в декабре 1989-го — начале января 1990-го тоже не успел: Новый год, то-се… Пришлось наверстывать в середине месяца. Впоследствии азербайджанские следователи, восстановив картину происшедшей трагедии, пришли к выводу: среди прямых виновников — наш академик. И в 1994-м Баку, опубликовав вердикт следствия, потребовал выдачи арабиста своему восточному правосудию. Понятно, что арабиста, ставшего к тому времени шефом российской разведки, никто и никуда выдавать не собирался. Живым. Но было неприятно. От азербайджанцев, видимо, на восточный манер чем-то откупились. Посему больше выдачи Примакова Алиев не требует.