Человек из Скибберина

Мюррей захихикал.

— Так это тот самый храбрец, что смешал наши карты, нет? Лошадок угнал… интересно, насколько он храбр?

— Я не трусливее тебя, мистер Мюррей, — заверил Крис. — Ежели ты отложишь ружье, я тебе покажу пару приемчиков. — Ирландец поднял левую руку. — Могу даже одной рукой. Чтобы переломить тебя надвое, одной руки мне за глаза хватит.

Тон Мюррея не сулил ничего хорошего; бандиту явно надоело подтрунивать.

— Одной рукой, э? А сколько у тебя на руке пальцев, ты, пьянь ирландская? Пальцев сколько?

— Пять, думаю; всего пять.

— Пять! Да он считать умеет! А четырех тебе не хватит? Положи-ка руку вот на это бревно у огня и расставь пальцы пошире.

Крис Мэйо застыл на месте. Какое-то мгновение он не верил ушам своим, но затем понял: этот человек не шутит.

— А если не положу? — спросил он.

— Тогда я выстрелю тебе прямо в брюхо, и упадешь ты в огонь, и станешь поджариваться на угольях, пока мы с дамой отужинаем. — Мюррей сардонически расхохотался. — Мисс Маклин с удовольствием поглядит на это зрелище.

Крис мысленно прикинул расстояние до врага. Ни малейшего шанса. Тот злосчастный толстяк находился ничуть не дальше, когда беднягу настигла пуля, а ведь выстрел угодил прямо в сердце.

— Положи руку на бревно и расставь пальцы пошире. Может быть, ежели ты не струсишь и не шевельнешься, я в тебя не попаду. Хочу похвастаться перед дамой своей меткостью.

Выхода Крис не видел. Ирландец уселся на корточки, широко расставил пальцы левой руки и распластал ладонь на старом, замшелом бревне у огня. Жар от костра казался невыносимым.

Мюррей подошел на два шага поближе. Теперь противников разделяло не более двенадцати футов. Язычки пламени плясали в воздухе. Оглушительный грохот выстрела ударил по слуховым перепонкам Криса, и в ту же секунду что-то обожгло ему пальцы. Брызнули мелкие щепки: пуля ударила между большим и указательным пальцем. Мюррей расхохотался.

— Ну что, прекрасная дама? Видели вы когда-нибудь подобный выстрел? — Мюррей снова перевел взгляд на Криса. — Все в порядке, сынок. Пять пальцев, говоришь? А что бы ты предпочел — умереть или жить с одним большим пальцем? Выбор за тобой, малыш.

— Я предпочту жизнь, — сообщил Крис.

Мюррей снова расхохотался.

— А теперь погляди, лапочка, чего тебе ждать, ежели не будешь слушаться… видишь?

Ружье снова громыхнуло, и Крис почувствовал резкую боль. Он опустил глаза. Кончик мизинца как ножом отрезало!

На бревне расползалось кровавое пятно. Крис непроизвольно подвинулся.

— Стоять, мальчик! — рявкнул Мюррей. — Теперь можешь рискнуть тремя. Но запомни: пошевелишься или дернешься, и пуля угодит прямо в череп.

Мюррей оттянул назад ударник, и в это самое мгновение Крис сунул раненую руку в костер и метнул горсть золы и углей в Мюррея. Одно движение, бросок — и в воздухе зареяли огненные искры.

Перепуганный Мюррей с воплем отскочил назад; угли обожгли ему руку и бандит выронил винтовку.

Мюррей нагнулся за ней, и в это короткое мгновение Крис Мэйо одним скачком перемахнул через костер и бросился на врага. Колено его врезалось Мюррею в лоб, тот распластался на земле. Крис прыгнул было на него, но бандит замолотил нотами в воздухе. На сапогах поблескивали шпоры: Крису пришлось отступить. Мюррей поднялся, злобно оскалился и ринулся на Криса.

Боль тут же забылась. Этот вид драки Крис понимал. Не слеша, с оттяжкой, он впечатал левый кулак прямо в лицо нападающего; нос Мюррея хрустнул. Стрелок отчаянно замолотил кулаками, но Крис ступил вперед, широко размахнулся левой рукой и сбоку предательски ударил правой прямо в ребра. Мюррей хрюкнул и вцепился в Криса, норовя ткнуть пальцем ему в глаз. Крис отвернулся… старый трюк, ирландец перенял его в Росскарбери, когда ему было четырнадцать… и снова прошелся по ребрам, а затем заехал противнику в ухо.

Мюррей пошатнулся и едва не упал, но Крис поднял его левой рукой и ударил в лицо четыре раза подряд, затем в пах. Мюррей попытался бросить врага на колени особым захватом, но Крис знал, как защититься и от этого приема. Он поднял собственное колено, отвел его в сторону, и попытка противника не увенчалась успехом.

Ирландец оттолкнул бандита и снова врезал ему в пах, затем еще и еще, а затем остановился, расставил ноги и принялся бить его с оттяжкой, от бедра: безжалостные, сокрушительные пинки швыряли Мюррея из стороны в сторону, словно лист на ветру.

Мюррей рухнул на землю и уже не встал. Крис перешагнул через тело и подобрал револьвер. Затем вернулся к Мюррею и перевернул его ногой. На поясе у него болтался револьвер — тот, что некогда принадлежал Питу Ноблю. Его Крис тоже забрал. Мюррей так и не пошевелился. Ирландец подошел к Барде, подобрал валявшийся у костра нож и перерезал веревочные путы.

— Ваш палец! — задохнулась девушка. — Ваш бедный пальчик!

Барда поднялась на ноги, слегка пошатываясь: слишком долго пленница просидела связанной. Крис переложил револьвер Мюррея в правую руку и протянул девушке левую.

— Перевяжите, если сможете. Надо убираться отсюда.

— Но мы не можем ехать прямо сейчас! Вы ранены! — Барда принялась бинтовать палец парой изящных кружевных платочков, что менее всего подходили для этой цели. Однако раскаленные уголья отчасти прижгли рану — за ту долю секунды, что побывали в руке Криса.

— Кто-нибудь мог услышать выстрелы: очень вероятно, что этим «кто-то» окажутся его друзья, и очень вероятно, что они уже скачут сюда, — объяснил Мэйо.

Ирландец подошел к лошадям, оседлал кобылку и подобрал ружья, свое и Мюррея. Мэйо помог девушке сесть в седло и, оглянувшись, увидел, что Мюррей зашевелился и пытается встать.

— Если ты не дурак, — негромко посоветовал Крис, — то полежишь еще немного. Хоть ты и жестокий убийца, я тебя больше пальцем не трону, коли сам не напросишься. Но еже ли ты снова встанешь у меня на пути, второй раз тебе это даром не пройдет. Если я тебя еще раз увижу, я тебя прикончу, кулаком ли, ружьем ли, дубинкой ли, — как скажешь.

Крис вскочил на одного из неоседланных коней и шагом поехал вверх по склону, гоня перед собою остальных. Барда спешила следом. Палец сводило от боли. Перевалив через холм, ирландец спешился, оседлал лучшего из захваченных коней и криками и ударами разогнал остальных. Затем, ведя полковничьего мерина в поводу, спутники двинулись в путь.

— Что с ним теперь будет? — поинтересовалась девушка.

— Рядом течет ручей, а жратва у него есть. Когда негодяй сможет подняться на ноги, он уйдет восвояси. Может быть, его разыщут друзья, а коли нет, так сам найдет дорогу. Он — парень не промах, и хитрости ему не занимать.

Криспин Мэйо запрокинул голову, глядя на звезды, затем направил коней чуть западнее (ехали они в северном направлении). Всадники скакали не останавливаясь.

— Мы едем на станцию, — сообщил ирландец. — Думается мне, поезда не заставят себя ждать, а отец ваш, наверное, уже там, и вскорости все это забудется, как дурной сон.

— Вы храбрый человек, Криспин Мэйо, очень храбрый.

— На это я не претендую. Я здорово перепугался. Я знал, что этот человек жесток и не выпустит меня живым, даже без пальца. Он бы расстрелял меня в пух и прах, а затем добил бы.

После драки Крис успел-таки подержать обожженную руку в холодной воде, когда седлал полковничьего мерина рядом с ручьем, но кисть все равно болела. В углях она побывала какую-то долю секунды: один только взмах, не более, пламя не успело пальцев опалить, однако же кончик мизинца слегка прижгло. Чудеса, да и только!

Далеко, у самого горизонта, Крис увидел алую звезду. И тут его осенило. Это вовсе не звезда, это станция; там горит красный фонарь. Осталось совсем немного.

Крис медленно подъезжал к путям, радуясь гостеприимному огоньку, словно освещенным окнам родного дома: ему не терпелось поскорее оказаться там. Еще несколько минут…

Они нырнули в лощину и уже поднимались по противоположному склону, когда Крис заслышал цокот копыт: в их сторону мчался целый отряд всадников. Взвизгнула пуля, гостеприимный огонек погас, ирландец услышал яростные, гневные вопли и новые выстрелы и соскользнул с седла.