Быстрый и мертвый

Теперь эта банда надумала достать новичка с семейством. Пэрди зарядил ружье. Он стрелял лучше всех, кроме, пожалуй, Реда Хила.

Он видел, как Хил стреляет, и подумал, что лишь один человек мог с ним сравниться… только один.

В поселке Голый Холм Пэрди видел как-то в деле Кона Воллиена. Вот тот стрелял так же быстро. Воллиен был сноровистее любого, потому что в те времена человек был либо сноровистым, либо погибал.

Подошел Айк, ведя на поводу лошадей.

— Оседлал для тебя, — подмигнул он брату. — Ты ведь еле волочишь ноги, Пэрд?

— Лентяй, — согласился Пэрди. — Лентяй, каких мало.

— Ты слишком много думаешь. Это никого не доводило до добра. Стоит начать задумываться над чем-то, и все вконец запутывается.

— Я думал о Реде Хиле.

Айк резанул взглядом.

— Хочешь стать таким же, как он? Не старайся, Пэрд. Ну что, если ты станешь таким же? Тебя пристрелят без всяких причин. Он тебе досаждает, возьми да убей его… Хочешь, я это сделаю? Не трогай его лучше.

Когда они выехали из поселка и поскакали на запад, их было восемь. Док Шеббитт мнил себя главарем шайки. Ред Хил скакал вместе с ними, но всегда держался особняком. Айк и Пэрди Мэнтлы. Джонни Доббс — на Востоке его разыскивала полиция. Бустер Маккетчон, не вполне оправившийся после ночной вылазки, но вынужденный скакать вместе с остальными. Бостон Пенгман и Гурон.

Никто не знал, был ли Гурон в самом деле индейцем. Так или иначе, он водился с ними, и кто-то прозвал его Гуроном. Он одевался как белый человек, разговаривал на языке белых людей, но был достаточно смуглым, чтобы сойти за индейца. В лесу он чувствовал себя как дома, одинаково хорошо управлял и каноэ, и лодкой. Умел ли он делать что-то еще, они не знали… да им было и наплевать.

Когда банда отправилась в путь, солнце стояло уже высоко, но они не спешили. Прерия была необъятна. Тяжело груженный фургон с упряжкой в четыре мула двигался медленно, так что времени у них было предостаточно. Кроме того, чем дальше они углублялись в прерию, тем меньше было шансов, что следы преступления будут обнаружены.

В лагере потрескивал костер. Высокая бледная луна заливала светом прерию. К аромату созревших трав и прохладной воды примешивался запах дыма и жареного бекона. У костра сидела семья переселенцев.

— Три дня, как его нет, — сказала Сюзанна. — Думаю, он бросил нас.

— А что тебя удивляет? Разве он обязан быть с нами?

Конечно, не обязан, однако, когда они пили кофе, будто кого-то не хватало: не было слышно голоса, к которому они стали привыкать.

— Ты думаешь, те придут?

— Так думал Воллиен, — сказал Дункан. — И наказал мне быть начеку.

Их путь пересекали каньоны. В одних было сухо, в других сочилась вода, в некоторых бежали полноводные потоки. Фургон продвигался с хорошей скоростью, делая по двадцать миль в день. Почва была твердой, хотя и на ней оставалась глубокая колея.

— Па, мулы что-то отощали. Сегодня ночью они совсем не ели — просто стояли.

— Они нуждаются в отдыхе, Том. Придется нам сделать передышку на денек.

Хлопотавшая у костра Сюзанна выпрямилась.

— Дункан, а это не опасно?

— Что делать, мы все равно не сможем убежать от них. Если они захотят, то за два дня проделают путь, который у нас займет пять. Что хорошего, если мы угробим мулов? Мне бы хотелось двигаться дальше, но, — может быть, есть смысл остановиться на день здесь, у ручья.

Сегодня у Дункана настроение было лучше. Ему повезло — он подстрелил антилопу. Впервые за много дней у них было свежее мясо. Они сварили его и наелись досыта.

— Сюзанна! Я видел следы.

— Воллиена?

— Нет. Это следы неподкованных пони индейцев, их было очень много. Пони тащили жерди для палаток. Это, несомненно, индейцы.

Первой дежурила Сюзанна. Теперь их было только трое, и ее муж и сын нуждались в отдыхе больше, чем она. В семь часов, когда она убрала посуду и у огня остался только кофейник, Сюзанна взяла ружье и заступила на дежурство.

Небольшая гряда состояла из невысоких скал, поросших кустарником. Она забралась туда, и скоро вокруг нее сгустилась темнота. Внизу справа слабо мерцал костер и белела крыша фургона.

Было очень тихо. Сияла луна, но она уже начала клониться к горизонту. Луна зайдет задолго до того, как Дункан сменит на вахте Тома. Вокруг ни малейшего движения, по крайней мере в пределах видимости. Сюзанне вспомнился родной дом интересно, что делают сейчас ее сестры?

Ведь пока еще не поздний вечер. Наверное, заканчивают обедать, если никуда не ушли, а может, играют во что-нибудь. Улицы ярко освещены, люди сидят на крылечках, судачат, молодые собрались у рояля, поют.

Вдалеке завыл койот… потом другой. Или это волк?

Внизу послышался шорох, и у костра мелькнула тень. Сюзанна насторожилась. Должно быть, бродит Дункан, не спит… Он всегда беспокоится, когда она остается одна, да еще на вахте…

Но нет, муж, похоже, спит. Том спит наверняка. Он недосыпает, встает рано вместе с Дунканом.

— Тихая ночь, — раздался голос.

Женщина оцепенела от ужаса — она не видела говорящего.

Она хотела встать, но чья-то рука легла на ее плечо и усадила обратно.

— Сидите. Я просто пришел составить вам компанию.

Это был Кон Воллиен.

— Вы! Мистер Воллиен, вы…

— Я вас удивил? Я так и хотел, это для вашей же пользы. Чтоб не утратили бдительность. Самоуверенность здесь опасна. Кто слишком на себя надеется, скоро становится покойником.

— Где вы были?

— Соскучились, да? Бродил. Нельзя ведь всегда ходить по проторенной дорожке, правда? Обследовал окрестности, но потом подумал, что буду нужен вам.

— Нам и правда недоставало вас, мистер Воллиен. Ведь вы были для нас такой подмогой.

— И я скучал по вас… Скучал по вашему кофе, потому пришел на стоянку и налил себе чашечку.

— Вы были в нашем лагере? — ужаснулась она.

— Так точно, мэм, был. Но не волнуйтесь. Я никого не разбудил и не побеспокоил. Я лишь налил себе кофе и приготовил мясо антилопы.

— Вы в самом деле варили мясо? Правда?..

— Так точно, мэм. Правда. Ваши мужчины спят крепко. Свежий воздух и усталость — лучшее снотворное.

— Вы… вы могли бы убить их!

— Конечно, мэм. Но вам не стоит волноваться. Шеббитт не такой уж хороший человек. Насчет других я не так уверен. Айк Мэнтл — может быть.

— А мне казалось, вы убили его.

— Человеку свойственно ошибаться. Я считал, что ни у кого другого такой шляпы нет, поэтому, когда снял ее пулей, решил, что это Айк. Но, должно быть, это был сын Дока Шеббитта. Никудышный такой парень девятнадцати — двадцати лет.

— Слишком молод. Мне жаль его.

— Слишком молод, чтобы умереть? Если задуматься, то смерть в любом возрасте приходит слишком рано. Вам жаль его? Ну, а мне нет! Он был рожден от подлеца и воспитан подлецом, и его ружье было нацелено прямо в спину вашего мужа. Он без сомнения прикончил бы Дункана, с такого расстояния трудно промазать, его остановила лишь моя пуля.

— Почему вы вернулись?

Он усмехнулся.

— О, мне захотелось поглядеть, как вы тут управитесь с индейцами. Вам грозит встреча с большим отрядом.

— Индейцы? Вы хотите сказать, они нападут на нас?

— Может, да, а может, нет. Об индейцах, мэм, никогда нельзя сказать ничего наверняка. У них обо всем свои понятия.

— Когда же?

— Я думаю, они появятся на рассвете, чтобы проверить, начеку ли вы. Налетит, видимо, дюжина с лишним.

— Что они сделают?

— Это будет зависеть от вас.

Она встала.

— Пора будить Дункана.

Воллиен тоже поднялся, глядя на нее, и она чувствовала, что на губах его та же раздражающая ее ухмылка.

— Вы уверены, что хотите уйти? Вполне уверены?

Сюзанна взглянула на него и ответила совершенно спокойно:

— Да, мистер Воллиен, уверена.

Она отвернулась, сделала несколько шагов и оглянулась:

— Я уверена также еще кое в чем, мистер Воллиен.