Страница 46 из 87
В обмен на сотрудничество исламистов с Бхутто Исламабад согласился расширить использование Карачи как центра подпольного финансирования международного исламистского движения. Чтобы Усама бин Ладен мог управляться с новой финансовой системой, она должна была быть основана на широкой сети не-арабских международных компаний — для маскировки денежного потока, поступающего к различным террористическим сетям на Западе. С этой целью и при поддержке официального Исламабада центр в Карачи установил связи с многочисленными пакистанскими землевладельцами, финансовыми компаниями и деловыми людьми, близкими к наркотическим кругам, — чтобы использовать их международные финансовые отношения и контакты. Финансовый центр в Карачи также расширил свою деятельность— первоначально в Объединенном Королевстве, Южной Африке и Маврикии, — используя местную пакистанскую диаспору. Не зная о важной роли бин Ладена в центре в Карачи, принц Тюрки заверил Исламабад, что, раз уж центр создан и действует, Эр-Рияд смирится с использованием саудовских финансовых институтов и международных компаний для проведения «гуманитарных» операций, даже в Соединенных Штатах. А когда позже Эр-Рияд проинформировали о роли бин Ладена в центре в Карачи, принц Тюрки проигнорировал сообщение и по-прежнему позволял использовать финансовые институты Саудовской Аравии. Официальный Эр-Рияд настолько беспокоил подъем исламистского терроризма и подрывной деятельности в Саудовской Аравии, что он готов был пойти почти на все, только чтобы эти исламисты действовали за пределами Саудовской Аравии. Молчаливая поддержка исламистского терроризма в третьих странах путем переправки и отмывания денег казалась в то время Эр-Рияду незначительной платой за спокойствие в доме.
В начале мая 1995 года, в разгар хаджа — ежегодного паломничества в Мекку, — главный иранский хаджи Мохаммад Мохаммади Рейшахри, бывший ранее министром разведки, и аятолла Ахмад Джаннати, важная фигура в системе поддержки терроризма, провели в Мекке ряд встреч с руководителями «Хизбалла», «Исламского джихада» и воинственных исламистских движений со всего мира для обсуждения методов «противостояния заговорам США против ислама».
С точки зрения конечной цели и на стратегическом уровне теологические указы — фатвы, — изданные высшим исламистским руководством в Хартуме после конференции КАИН, имели огромную важность. Созданные Тураби и высшими руководителями ВИД летом 1995 года эти тексты должны были создать прецедент юридическо-религиозных документов, определяющих отношения между мусульманами и не-мусульманами в районах, где неверные не желали просто подчиниться мусульманам, и в районах, на которые претендовали моджахеды. Палестина, Босния и Кашмир приводились как лучшие примеры, к которым наиболее подходили принципы, указанные в этих фатвах.
Одним из главных законодательных текстов, распространенных Хартумом, была фатва, изданная Исламской религиозной конференцией, которая прошла 27 апреля 1993 года в Аль-Обайяде (Судан). Эта фатва определяла отношения между мусульманами и не-мусульманами в регионах, оспариваемых мусульманами.
Эта фатва не делала отличия между мусульманами, стремящимися к сосуществованию с не-мусульманами и властями светского государства, и не-мусульманами, противящимися установлению мусульманского государства. В параграфе 1 четко определялась их участь: «Следовательно, мятежники-мусульмане, борющиеся против мусульманского государства, настоящим объявляются отступниками от ислама, а не-мусульмане настоящим объявляются кафирами [неверными], которые восстают против проповедования, обращения в ислам и распространения ислама в Африке. Но ислам оправдывает борьбу с обеими этими категориями и убийство их без всяких колебания, что доказывают следующие свидетельства из Корана» (последние рассмотрены в фатве очень подробно).
Что касается мусульман, не желавших убивать во имя джихада, то в параграфе 6 оговаривалось, что «те мусульмане, которые… пытаются оспорить или поставить под сомнение исламскую оправданность джихада, настоящим объявляются «лицемерами», которые больше не мусульмане, а также «отступниками» от религии ислама; они обречены навечно на адское пламя».
Эта фатва — очень длинный юридический документ, очень подробно доказывающий, с цитатами и ссылками из Корана, что у кровавого джихада нет никакой жизнеспособной и законной альтернативы. Это хорошо организованный универсальный исламистский юридический документ, определяющий суть отношений между мусульманами и их соседями в смешанных сообществах и в не-мусульманских государствах. Авторы этой фатвы указывают на южный Судан как на случай, предоставляющий яркий пример применимости принципов фатвы ко всем подобным случаям. В то время восстание чернокожего христианского и языческого населения против насильственной исламизации, проводимой арабско-мусульманским правительством, набирало силу, и повстанцы установили контроль над значительной частью южного Судана. Являясь частью Судана, Хартум считал эту зону мусульманскими землями, оккупированными не-мусульманами. И хартумское правительство не ошиблось, выбрав эту фатву как руководство по стратегии исламистского джихада в таких местах, как Кашмир, Палестина и Босния.
Другой фундаментальный документ, изданный высшими законодательными и идеологическими властями исламистов, имел целью прояснить позицию Хартума по поводу эскалации, вооруженной борьбы в районах, на которые предъявляли права исламисты, — от не-арабской мусульманской Азии до Ближнего Востока и даже Европы. Этот текст определял критическую важность вооруженной борьбы в контексте отношений между мусульманами и современным западным государством.
Важным документом, выпущенным исламистским руководством в конце августа 1995 года, был декрет, написанный Саидом Махаммадом Кутбом — выдающимся египетским мыслителем-исламистом, казненным в 1965 году. Кутб был особенно известен своими основополагающими декретами об отношениях между верующим и современным светским государством — как в мусульманском мире, так и на Западе. Ключевом моментом в сочинениях Кутба являлось определение современного государства как «Джахилия» — варварства, — с которым были обязаны сражаться мусульмане. Понятие Джахилия в том смысле, в котором оно использовано в этом документе, было применимо ко всем основным театрам военных действий, где исламисты финансировали терроризм и подрывную деятельность.
В конце августа 1995 года исламистское руководство в Хартуме повторило призыв Кутба к войне с Джахилия, особенно в тех современных государствах, где многочисленные мусульманские общины подчинялись не-мусульманским режимам. Декрет Кутба, который руководство ВИД теперь объявило и ценным, и своевременным, практически не оставлял сомнений в том, что следует делать: «Задача ислама не в том, чтобы искать компромисс с идеями Джахилия, столь распространенными в мире, и не в том, чтобы сосуществовать в одной стране с системой джахили. Такого в мире никогда не было, нет и не будет. Джахилия в какое бы то ни было время — это Джахилия, то есть отход от поклонения Аллаху Единому и от образа жизни, предписанного Аллахом». Кутб постановлял — и ВИД с ним соглашалось, — что сосуществование мусульман с джахилийской властью или джахилийской системой невозможно: «Ислам не может принять никакого смешения с Джахилия. Либо ислам, либо Джахилия — половинчатое решение невозможно». Кутб не видел альтернативы всеобщей вооруженной борьбе — джихаду — для освобождения верующих из рабства Джахилия. Как организация на теологической основе, ВИД имело право и было обязано участвовать во всемирной борьбе с Джахилия. «Главный долг ислама — свергнуть власть Джахилия», — утверждал Кутб, и Тураби с ним соглашался.
Одна из стран, где исламисты поддерживают борьбу местного мусульманского меньшинства с властью христианского большинства и с выбранным правительством, — это Филиппины. С начала 1990-х годов исламисты старались превратить имевшее общественно-экономические причины восстание преимущественно мусульманских южных островов против преимущественно христианских северных островов в восстание мусульман против христианского правления. Бин Ладен помогал эскалации на Филиппинах исламистского терроризма— как части этой борьбы. В 1994 году бин Ладей начал накапливать опыт руководства террористическими операциями, и первая крупная сеть, которой он помогал материально, произвела ряд эффектных акций на Филиппинах, а впоследствии — в Соединенных Штатах.