Шпионаж

— Петерсену?

— Ну да. Так представился этот господин. Я видел его всего два раза. Господин Глаус знает его гораздо лучше. Он доставал для него планы водоснабжения Вильгельмсхафена, — я сам слышал, как они об это говорили…

В тот же вечер дом на окраине города был окру жен группой сыщиков. Но в первую ночь слежка ничего не дала. Свет в окнах не горел, никто сюда не приезд жал.

Утром решили разыскать полицейского Зура. Но тот скрылся. Видимо, он каким‑то образом узнал об аресте своих приятелей. Комиссар был обеспокоен: если Зур так тесно связан с этой компанией, он может предупредить и Петерсена.

Дом по–прежнему был под непрерывным наблюдением.

На третью ночь возле калитки остановился автомобиль. Из него вышли четыре человека: трое мужчин и женщина. Быстрыми шагами они прошли по саду и скрылись в доме.

Взяв с собой несколько человек, комиссар с револьвером в руках подбежал к двери и постучал в нее.

Ответом было гробовое молчание. Стали дергать звонок, снова стучать. Дверь оставалась запертой. Тогда комиссар, выбив окно, с двумя агентами влез внутрь дома. За ними поспешили остальные.

Дом был пуст. Все внутренние двери были открыты, но обнаружить кого‑либо не удалось.

Одна комната, на втором этаже, оказалась на замке. Под напором дюжих плеч она вылетела со второго удара. Когда включили свет, выяснилось, что здесь было что‑то вроде фотолаборатории. С потолка спускались сильные электрические лампы, на столе стояла съемочная аппаратура.

Комиссар с помощниками вновь пробежал весь дом. Двоих он направил осмотреть крышу, а сам спустился в подвал. Но и здесь была тишина. Луч ручного фонаря высветил пустые стены.

Внимание комиссара привлекла небольшая тумба, чуть отодвинутая от стены. В таких тумбах обычно хранят бутыли с вином. Комиссар резким движением опрокинул ее и увидел в стене отверстие, высотою чуть ниже человеческого роста.

Позвав с собой двух помощников, он ринулся в проем. Подземный ход оказался длинным — не менее ста метров. Он привел их в такой же подвал. Поднявшись наверх, они оказались в соседнем доме. Но и тут поиск не дал никаких результатов. Наружная дверь дома оказалась приоткрытой.

Комиссар был подавлен.

Он прекрасно понял, что произошло. Те, кого он преследовал, бежали через подземный ход и, пока комиссар и его сыщики рыскали по дому, преспокойно скрылись.

Но еще большее огорчение ждало комиссара по возвращении в отель: час назад из‑под охраны бежал вахмистр Глаус.

Как позже выяснилось на следствии, охранник плохо запер замок, и арестованный мгновенно воспользовался этим. Случайные прохожие видели его садящимся в автомобиль, за рулем которого сидел человек, по внешнему описанию напоминавший Петерсена.

Следы Глауса были обнаружены месяц спустя.

Немецкие агенты в Лондоне выяснили, что он живет в одном из пансионов британской столицы.

Кёльнский комиссар отправился в Лондон и обратился к англичанам с просьбой о выдаче Глауса. Скотланд–Ярд поначалу сопротивлялся: видимо, ему было известно о том, что сделал этот немецкий полицейский для Англии. Комиссар, любезно улыбаясь, объяснил, что речь идет об аресте и выдаче вовсе не шпиона (согласно международному праву шпионов не выдают), а уголовного преступника, против которого имеются неопровержимые улики. Фотографический снимок, сделанный во дворе пивоваренного завода в Вильгельмсхафене (комиссар нашел его при обыске дома Петерсена), и тут сослужил свою службу. После его предъявления англичане больше не стали возражать, и Глаус был арестован.

Его привезли в Германию.

Германский суд приговорил Глауса, Енике и Элерса к шести годам тюрьмы.

Информация об этой сенсационной шпионской афере обошла многие газеты мира.

А 11 февраля 1912 года берлинская газета «Моргенпост» опубликовала следующее сообщение:

«Согласно полученным нами сведениям, на днях смещены со своих должностей все сотрудники полиции города Вильгельмсхафена. От полицейского управления промышленной области затребованы самые подробные сведения о лицах, назначаемых на места смещенных».

ГЕНЕРАЛЬНОГО ШТАБА ПОЛКОВНИК РЕДЛЬ

Первая информация об этом событии появилась в газете «Берлинер цайтунг ам миттаг».

26 мая 1913 года пражский корреспондент этой газеты сообщил о том, что в одной из гостиниц Вены застрелился полковник Альфред Редль, начальник пражского дивизионного штаба австрийской армии.

В германских военных кругах полковник Редль был фигурой известной. Знали, что он делал успешную карьеру, что командование благоволило к нему. Знали и подробности его служебной биографии — они были связаны с его работой в австрийской контрразведке. И вот — такой странный, загадочный финал.

Сообщение, появившееся в «Б. ц. ам миттаг», породило массу домыслов и предположений. Но еще неожиданней была телефонограмма, опубликованная в бедующем номере этой газеты.

Сенсацией был уже сам ее заголовок: «НАЧАЛЬНИК ШТАБА — ШПИОН?» Тот же корреспондент сообщал: «Прага, 27 мая 1913 года. О смерти начальника штаба полковника Редля, покончившего с собой в венском отеле, здесь ходят самые странные слухи. Они ставят это сам«убийство в непосредственную связь с недавно раскрытым делом о шпионаже.

Будучи человеком весьма скромного происхождения, полковник Редль жил очень широко.

Как утверждают, застрелился он вечером накануне того дня, когда должен был явиться по вызову в военное министерство. Он был заподозрен военным министром в связях с преступными организациями, которые и могли толкнуть его на предательство».

Нужно сказать, что автор этих корреспонденций был человеком достаточно осведомленным. Обычно он получал информацию, как говорится, из первых рук, поскольку был редактором пражской газеты «Богемия» и пользовался налаженными контактами.

Возникает вопрос: почему он решил дать эти сведения именно в берлинской газете? Разве он не мог опубликовать их в своей собственной?

Все объяснялось просто: появись такая заметка на страницах «Богемии», это повлекло бы за собой неминуемый скандал: местная цензура наверняка закрыла бы газету и конфисковала весь ее тираж.

Берлинская же пресса от австрийской цензуры не зависела, и поэтому редактор «Богемии» решил действовать обходным способом.

Слух о том, что полковник Редль занимался шпионажем, был равносилен взрыву.

Шум поднялся прежде всего в заинтересованных военных кругах.

Германский генеральный штаб немедленно запросил телеграфом сведения о Редле у военных властей Австро–Венгрии.

Корреспонденты всех больших газет мира засыпали австрийское командование телеграммами, желая выяснить подробности.

Однако и австрийский генеральный штаб был полной растерянности. Он требовал у следственных органов полной информации о случившемся.

Не на шутку был обеспокоен и старый император Франц–Иосиф, узнавший о произошедшем от своих приближенных.

Пресса продолжала атаковать австрийские военные власти. Но те упорно молчали. Газетчикам по–прежнему оставалось довольствоваться слухами.

А слухи с каждым днем становились все более ошеломляющими. Согласно им полковник Альфред Редль, руководивший контрразведкой военного министерства Австрии, в течение многих лет состоял на службе у российской разведки и передавал России обширную информацию тайного характера.

Информация эта касалась не только военных секретов Австро–Венгрии, — Редлю были доступны и многие сведения о германской армии.

В то время как мировая пресса сообщала обо всем этом под огромными заголовками на первых страницах, австрийские газеты по–прежнему не смели и обмолвиться о шпионской деятельности Редля. Нравы военной цензуры были суровы.

Однако находчивый редактор «Богемии» и тут проявил изобретательность.

В один из дней он опубликовал в своей газете следующее «Опровержение»: