Бакскин Ран

Джош Бун пристально посмотрел на меня и спросил:

— Теперь ты командуешь парадом? А я думал, что меня выбрали главным.

— Ты главный, — согласился Киньон. — Пайк и не думал о лидерстве. Он просто считает, что мы сделаем больше, если будем работать вместе, при условии, что каждый работает на себя.

— Он и работает на себя, так? Не знал, что он так здорово работал.

— У меня уже больше четырех тысяч, — сказал я. — Если кто-нибудь из вас имеет больше тысячи, то я сегодня готовлю ужин.

Четыре тысячи? Они вздрогнули.

— Так чего же мы ждем? — произнес Джим. — У меня нет и пятисот. — И он сплюнул на землю.

Таким образом все было решено, но не для Джоша Буна. Он очень переживал, потому что теперь все уже слушали меня. Даже Карпе слушался, а я не выпускал его из поля зрения. Он всегда держал оружие при себе и наблюдал за мной, я это заметил.

Все были раздражены. В этом месте, Блэк-Хиллз, нас было четверо мужчин, многие мили отделяли нас от других людей. Получилось, что мы больше следим друг за другом, чем за индейцами.

Герман Крюгер погиб. Наша общая мощь уменьшилась на двадцать процентов, и вечером у костра нас собиралось на одного меньше.

Кто-то, может Карпе, Бун или вообще незнакомый человек, убил Крюгера и чуть не убил Джима Киньона. Но мы не нашли следов.

Мясо закончилось, и теперь была очередь Карпе идти на охоту. Ему очень это было не по душе. Он было собрался сказать что-то об этом, но гордость не позволила ему. Мой отец, который любил читать немногие книги, что у нас были, часто цитировал Библию или другие книги. Он вслух часто размышлял о людях и их поступках. Теперь я вспомнил его и спросил себя, что бы он сказал о нашей ситуации. После смерти отца у меня не стало книг, да и вообще читал я плохо.

Карпе взял ружье и ушел, а остальные продолжали работать.

Было жарко и душно. Джим прервал работу и, опершись на лопату, сказал:

— Наверное, будет гроза.

Мне показалось, что он имел в виду не только погоду.

Когда я работал, я выкладывал свои кольты рядом на плоский камень. Люди, которые не носили револьверы, не представляют, насколько они тяжелые. Вскоре Джош Бун вылез из ямы и поменялся местами с Киньоном. Джим положил ружье и принялся за работу.

Вдруг — я так и не понял, почему я повернулся, но я это сделал, — я увидел, что Эд Карпе стоит на берегу с винтовкой в руке. Он смотрел на Буна и, могу поклясться, хотел убить его.

Бун уже вскочил и тоже держал винтовку наготове. Нетрудно догадаться, что могло последовать. Но тут неожиданно стрела воткнулась в дерево в каком-нибудь дюйме от головы Карпе. Он закричал: «Индейцы!» — и прыгнул вниз, чтобы укрыться.

Он спрятался на берегу. Джим и Бун бросились в наш форт. А я спрыгнул в яму и, когда индейцы атаковали, открыл огонь из обоих кольтов. Карпе приготовился выстрелить. Но что делал он или все они, я не знаю. Я уложил четверых и одну лошадь. Затем я подхватил свое ружье. Но они уже скрылись, бросив нескольких лошадей и раненых собратьев. Двое пытались уползти, и мы не мешали им.

Бун пошел собирать оружие, какое было, поймал лошадей и привел их к нам. Пока он собирал лошадей, я заметил, как он бросил что-то в кусты. В тот момент, я не придал этому значения. Перезарядив кольты, я видел, как парни сходятся вместе.

Никого не задело, потому что мы были наготове. И все были готовы стрелять, когда индейцы появились. Кроме того, какой-никакой, но у нас был форт.

— Повезло! — воскликнул Бун. — Чертовски повезло!

— Они вернутся, — мрачно заметил Киньон. — Наши скальпы теперь стоят больше.

Никто не знал лучше меня, насколько нам повезло. Если бы индейцы подкрались к нам незаметно и открыли огонь из-за прикрытия, шансов бы у нас практически не было. У индейцев были наводчики, и был также белый человек, уверенный и нетерпеливый.

Очевидно, напали на нас молодые храбрецы, отчаянные и горящие желанием добиться успеха с помощью белого человека. Предвкушающие и добычу — оружие и лошадей. Ясно, что их остановило.

Джош Бун опять разглядывал меня в упор.

— Ты обращаешься с кольтами, как профессионал.

— А ты думаешь, зачем он их держит при себе? Я, например, знал, что он прекрасно владеет оружием, — сказал Киньон с улыбкой и не без удовольствия.

Карпе криво усмехнулся и сказал:

— Подумать только, что я едва не попал в переделку с тобой!

— Ну, хватит об этом, — прервал Киньон. — Теперь уж точно пора уходить.

Бун хотел возразить, но промолчал. В эту ночь мы спали на холоде, так как легли дальше от костра, а поближе к лошадям. Если они уведут наших лошадей и тех лошадей, которых мы забрали у них, то нам живыми отсюда не выбраться. До какого-нибудь надежного убежища было очень далеко.

Мы спали по двое, а двоих оставляли часовыми, так как не знали, кто убийца.

С рассветом мы покинули лагерь. Мы прикрыли свои ямы, а ненужные инструменты, которые не стоило нести с собой, спрятали. Одно корыто мы прихватили, чтобы проверить грунт в нижнем течении.

О чем думали остальные, я не знаю, но я очень беспокоился. Среди нас был убийца, и он хотел забрать все наше золото. Нам надо было следить не только за индейцами, но и друг за другом.

Не проехали мы и трех миль, как Киньон, который ехал впереди, поднял руку.

— Индейцы, — хрипло проговорил он. — Человек тридцать или сорок!

Мы тут же повернули назад и быстро поскакали вверх по реке, потом свернули в лес. Но отъехали недалеко, когда опять услышали индейцев. Только теперь они рассеялись по лесу. Где-то впереди громыхнул выстрел, а вот и стрела просвистела у моей головы. Развернув лошадь, я выстрелил — один индеец упал.

И тут я понесся, пытаясь на ходу зарядить кольт.

За спиной кто-то вскрикнул. Лошадь Карпе споткнулась, и Эд оказался на земле. Он побежал, но два индейца схватили его.

Один поднял вверх томагавк, и в этот момент я выстрелил. Сунув «шарпс» в сапог, я вытащил кольт. Бун и Киньон тоже выстрелили, и Эд опять побежал. При нем были винтовка и седельные сумки.

— Нет смысла убегать! — крикнул Джим. — Их слишком много! Надо остановиться!

Впереди мы увидели огромные камни, недалеко от нашего старого форта, и мы рванули туда. Моя лошадь наскочила на что-то, и, как только я оказался на земле, я тут же начал стрелять. Киньон был рядом со мной. Бун и Карпе тоже нашли хорошие места и вели оттуда огонь. Атака прекратилась так же внезапно, как и началась.

Карпе пуля оцарапала щеку, а другая обожгла плечо.

— Ребята, вы спасли мне жизнь! — произнес он, явно пораженный. — Это так!

Наши лошади были с нами. Моя лошадь, сделав несколько кругов, вернулась ко мне, а может, просто к другим, знакомым ей, лошадям. У нас были лошади, но кругом были индейцы, а до ближайшей помощи триста-четыреста миль. Может, была и ближе, но мы не знали.

— Если они перебьют всех нас, — заметил Бун, — то никто и не узнает, что с нами случилось.

— Мы не первые, — отозвался Киньон. — Я нашел череп, кусок позвоночника и грудной клетки там, где мыл золото. Рядом со скелетом лежал лоток.

Мы сидели в ожидании новой атаки. Особых надежд у нас не было, и вдруг я услышал журчание воды. Река была совсем рядом. В этой суматохе я не обратил на нее внимания.

— Послушайте, — сказал я, — если продержимся до темноты, то, мне кажется, я знаю, как выбраться отсюда!

Все посмотрели на меня вопросительно, но никто не проронил ни слова. В этот момент никто не думал о шансах.

— Если продержимся дотемна, пройдем вверх по реке и спрячемся в пещере, которую я нашел. Они подумают, что нам удалось сбежать.

— А как же лошади? — спросил Киньон.

— Лошадей придется оставить, — ответил я, хотя у меня сердце сжималось от одной только мысли о расставании с моей лошадью.

— А может, есть и еще пещеры? — спросил Джим. — Если есть одна пещера, то наверняка есть и другие.

Мы сбились в кучу. Ярко светило солнце. Было очень жарко, но приходилось терпеть. Тени не было, кроме островочков у больших камней. Индейцы постреливали, мы отвечали тем же, в основном, чтобы дать понять, что мы еще живы и готовы к бою.