Оккультисты Лубянки

В конце 1926 г. Кондиайны, давно уже подумывавшие о том, чтобы перебраться на юг, уехали в Крым. Поначалу остановились в местечке Азиз под Бахчисараем. К ним вскоре (в марте 1927 г.) присоединился и Барченко, в сопровождении все тех же четырех женщин. Крымский полуостров привлекал к себе его внимание прежде всего своими «пещерными городами». (Согласно учению дАльвейдра, в Крыму находилась одна из главных колоний черной расы, Таврида — древняя Таврика. Другие колонии — это Египет, Малая Азия, Китай, Япония, Персия и Тибет; метрополией же «цивилизации черных» была Эфиопия — Абиссиния.) «Пещерные города» — Тепе-Кермен, Качи-Кальен, Чуфут-Кале, Эски-Кермен, Мангуп и др. — находились в основном в юго-западной части полуострова. «Города» эти состояли как из наземных построек в виде остатков крепостей, монастырей и жилых зданий, так и подземных, вырубленных в толще мягких известняковых пород, помещений, т. е. пещер. В Тепе-Кермене таких пещер насчитывалось 250, в Чуфут-Кале — 167, в Кыз-Кермене — 3. По поводу происхождения и времени создания этих памятников существует три основные гипотезы. Согласно первой, пещерные комплексы были созданы киммерийцами, таврами и скифами в VIII–VII вв. до н. э. Согласно второй — это творения ранних христиан, спасавшихся от преследований римлян. И, наконец, существует мнение, что «пещерные города» — это не поселения, а некрополи со склепами, наподобие римских катакомб.[312] Наиболее древние из «городов» (Чуфут-Кале, Тепе-Кермен, Мангуп) датируются VI–VII вв. н. э., тогда как большинство монастырских построек относится археологами к более позднему периоду (VIII–IX вв.). В то же время установлено наличие в Крыму пещерных стоянок древнекаменного века, палеолита (80–7 тысяч лет до н. э.).[313]

Барченко и Тамиил, по воспоминаниям О.А. Кондиайна (сын А.А. Кондиайна); пытались отыскать среди развалин городищ следы доисторической культуры. Особенно их привлекали загадочные древние орнаменты на камнях, сохранившихся, по-видимому, от построек более архаичного периода. («Современные академические «киты», — писал Барченко в «Памятке для членов ЕТБ», — относят пещерные города Крыма — Кавказа к Христианской эре, не понимая, что якобы «христианские» эмблемы суть механизмы доисторического универсального знания». Например, в его лекции о таро говорится, что крест — это «символ сотворения мира».) Заметим, кстати, что в 1920-е гг в Крыму работало немало советских экспедиций, занимавшихся обследованием, разведкой и раскопками в городищах.[314] А в 1922 г. археолог Н.Л. Эрнст сделал доклад в Академии истории материальной культуры, в котором пытался привлечь ученых к исследованию крымских пещер и стоянок каменного века: «В то время как памятники более поздних культур в Крыму (киммерийской, скифо-сарматской, античной, греческой и римской, византийской и т. д.) подвергались довольно внимательному обследованию и изучению, каменный век… остается до сих пор в забросе и покрыт глубоким мраком».[315]

Находясь в Крыму, Барченко и Кондиайн возобновили серию экспериментов со светом, начатых ими когда-то в «черной лаборатории» в Петрограде. Например, ставили опыты, доказывающие, что световое излучение бесцветно — та или иная окраска лучей (т. е. цвет) появляется в результате смешения черного и белого спектров. Для этого они вырезали из светлого картона диски и частично закрашивали их поверхность черной краской. Эти диски затем прикреплялись к маховому колесу швейной машины. Быстрое вращение колеса — при направлении на него потока света из какого-либо источника — давало ощущение цвета, который менялся в ту или другую сторону спектра в зависимости от величины «черного сектора» на диске. Идея подобных опытов, возможно, была навеяна популярной брошюрой А.К Тимирязева («О свете, цветах и радуге»), В ней, между прочим, рассказывается о способе «смешения цветов» при помощи быстрого вращения насаженного на ось картонного круга, раскрашенного различными красками[316]».

Ставились и опыты с целью установить характер влияния световых волн различной длины на живые организмы — растения и животных. Так, по рассказу Э.М. Кондиайн, Барченко «освещал» белых крыс через различные светофильтры. Выяснилось, например, что синие и фиолетовые лучи оказывают на животных губительное воздействие.

Весна 1927 г. надолго осталась в памяти А.А. и Э.М. Кондиайнов. Запомнилось прежде всего счастливое время, проведенное в обществе Барченко, — совместные прогулки-экскурсии в горы, обследование загадочных «пещерных городов», научные эксперименты. Э.М. вспоминает также ботанические «уроки» Барченко: «Весной А.В. ходил с нами по степи и показывал лекарственные растения — мак, адонис верналис, тысячелистник, полынь и др.». Этой же весной произошло и печальное событие — нелепая ссора между А.В. и Тамиилом, приведшая к разрыву между ними. Поводом для нее послужило то, что Тамиил нечаянно разбил комплект цветных липмановских пластинок — собственноручно изготовленных им, на которые были засняты все крымские опыты. Эти диапозитивы Барченко предполагал отправить в Москву с приехавшим в Бахчисарай Королевым и потому их утрату воспринял крайне болезненно, обвинив А.А. Кондиайна во «вредительстве и измене». О.А. Кондиайн, однако, подлинную причину разрыва видит в другом: «Мой отец в отличие от Барченко считал, что знания, содержащиеся в Древней науке, обнародовать нельзя, т. к. они могут быть использованы во зло. Кроме того, Александр Васильевич, считая себя учителем, настаивал на том, чтобы отец признал себя его учеником, что обрекло бы его на полное ему подчинение». И действительно, Барченко придавал большое значение идее ученичества — изучение основ Древней науки, с его точки зрения, было допустимо «либо в порядке прямого, преемственного посвящения в степень ученика и брата, либо в порядке сообщения знаний правомочному коллективу», как это имело место в случае с московской группой учеников.[317] В этом можно усмотреть желание Барченко строго следовать восточной традиции с ее акцентом на сохранении линйи преемственности при передаче эзотерического знания. Тамиил, однако, не хотел связывать себя какими-либо обязательствами по отношению к своему «гуру», зная, что ученичество предполагает беспрекословное подчинение ученика учителю.

Барченко уехал из Бахчисарая вскоре после ссоры с Тамиилом, «Тяжело мы переживали разлуку с А.В., - вспоминает в своих записках Э.М. Кондиайн. — Тамиил с этого времени сильно изменился, стал замкнутым, мрачным. Пытался восстановить отношения с А.В. Ездил к нему в Москву, раз в Кострому, но отношения оставались холодные, натянутые. И он быстро возвращался еще более убитым».

Рассказывая немало любопытного о пребывании Барченко в Крыму весной 1927 г., Э.М. Кондиайн ничего не говорит о его контактах с местными мусульманскими сектами, которые он также причислял к хранителям традиции Дюнхор. Об этом мы узнаем из другого источника, от Г.И. Бокия, который сообщает, что Барченко во время поездки в Бахчисарай в 1927 г. установил связь с членами мусульманского дервишского ордена Саиди-Эдцини-Джибави и впоследствии вызывал в Москву и приводил к нему сына шейха (главы) этого ордена. Примерно в это же время, согласно Бокию, А.В. Барченко также ездил в Уфу и Казань, где установил связь с дервишами орденов Накш-Бенди и Халиди.[318] Сам Барченко также признался в ходе следствия, что начиная с 1925 г. он предпринял ряд попыток к сближению с представителями различных религиозно-мистических сект — с хасидами, исмаилитами, суфийскими дервишами, караимами, тибетскими и монгольскими ламами, алтайскими старообрядцами-кержаками и костромскими странниками-голбешниками. Цель этих встреч состояла в том, чтобы соединить внешне разрозненные ветви единой эзотерической традиции. В то же время A.B. Барченко ставил перед собой и более конкретную задачу — организовать всесоюзный «съезд» посвященных в Древнюю науку. Такой съезд должен был продемонстрировать советскому правительству реальность существования и научную ценность древнейшей Традиции, а также выработать рекомендации относительно применения в СССР «в самом широком масштабе» многих «из тех воспитательно-технических методов, которыми владеет Дюнхор».[319] Провести съезд предполагалось в Москве в конце 1927 г. или в 1928 г.

312

См.: Эрнст Н.Л. Эски-Кермен и пещерные города Крыма // ИТОИЭА. 1929. Т. 3. С 39.

313

См.: Проблемы истории «пещерных городов» в Крыму. Сборник научных трудов. Симферополь, 1992.

314

Эрнст Н.Л. Летопись археологических раскопок и разведок в Крыму за 19 лет (1921–1930). Симферополь, 1931.

315

Архив ГАИМК Ф. 2. On. 1 (1922). Д. 79 (Эрнст Н. О каменном веке в Крыму).

316

Тимирязев А.К. О свете, цветах и радуге. Пг, 1919. С. 11.

317

Протокол допроса A.B. Барченко от 10 июня 1937 г. Цит. по кн.: Шишкин О. Битва за Шмалаи. С. 371.

318

Архив УФСБ по СПб. и Ленобласти. Д П-23768. Протокол допроса Г.И. Бокия. Л. 66. Названия суфийских орденов искажены. Орден Саадия, названный по имени дервиша Саад ад-Дина Джибави (ум. в начале VIII в.), был основан в Дамаске в X–XI вв. Орден Пакшбанди (Пакшбандия) назван по имени его основателя Хаджа Баха ад-Дин Накшбанда (ум. ок 1389). Орден с названием Халиди неизвестен. Наиболее близким по звучанию является западно-тюркский орден Халвати (Халватийа).

319

НАРБ. Письмо A.B. Барченко Г.Ц. Цыбикову. Л. 29.