Страница 16 из 82
Поносов поинтересовался, ставился ли Беклемышевым вопрос о необходимости объединения всех церковных течений, и получил утвердительный ответ. Помимо Лебедева, оказывается, по этому вопросу он
«…еще имел разговор со священником Ново-Кладбищенской церкви Шавриным Феодосием Яковлевичем в феврале месяце 1937 года и также вел разговоры на эту тему со священником Никольской церкви Юферовым, протодьяконом Упоровым и псаломщиком Зыковым»[122].
Далее в протоколе допроса следует явная вставка «по мотивам». Оказывается, объединение всех течений священнослужителей и верующих имеет целью борьбу с Советской властью:
«Имелось в виду организовать верующих из священнослужителей для того, чтобы быть готовым в период начала военных действий со стороны Германии и Японии оказать им помощь в войне против Советского Союза. Об этом говорил мне Коровин в присутствии его жены. Кроме того, в беседе с Лебедевым последний говорил мне также о том, что духовенство, которое стало на путь активной борьбы с Советской властью, объединяется в одну организацию под названием „Общество трудового духовенства“»[123].
Сюжет с пятой колонной продолжал развиваться — теперь ясно, что повстанцы ожидают нападения на СССР именно Германии и Японии. Но вместе с тем каждая названная Беклемышевым фамилия означает расширение круга обреченных: арестуют и Коровина, и его жену (29 апреля), и Шаврина (18 мая), и Юферова (15 мая), и Упорова (15 мая).
Интересно сравнить протокол допроса Беклемышева от 27 апреля и протокол, якобы составленный на основе его показаний и им подписанный, от 8 мая. За это время никаких новых сведений не поступило. Арестованный Коровин оказался крепким орешком — не признался ни в чем, Гуляев 8 мая рассказывал невыносимо скучные вещи о вредительстве на стройке завода № 19, с Лебедевым 8 мая велся разговор о поэзии. И вдруг, опровергая почти все сказанное ранее, Беклемышев выдает развернутое признание. Буквально накануне он не знал ни времени создания ОТД, ни его организатора, а из членов общества называл только Лебедева, Чухлова, Коровина и Шаврина. А 8 мая он со всей определенностью заявляет, что организатором контрреволюционного формирования является обновленческий митрополит Трубин,
«периодически приезжавший в Пермь по делам организации. На месте же в Перми деятельность этой к-p организации возглавляли Коровин и Шаврин, а по 9-му строительному батальону Лебедев»[124].
Помимо Трубина, в список организации включены два новых лица — упоминавшийся ранее протодьякон Василий Упоров и бывший председатель церковного совета Иван Нечаев (арестован 15 мая). Далее суконным языком газетных передовиц сообщается о деятельности организации:
«…участники организации в своей практической работе главным образом объединяли вокруг себя все враждебные элементы для борьбы с Советской властью, среди которых вели вербовку новых членов. Участниками организации всемерно популяризовывались идеи фашизма с таким расчетом, чтобы уже в данное время подготовить население к активной поддержке фашистов на случай войны. В случае нападения на СССР Германии и Японии участники организации имели в виду организовать террор против руководителей ВКП(б) и Советского правительства, проводить диверсионную работу на заводах оборонного значения и, в конечном счете, подготовлять в тылу вооруженное восстание»[125].
Перед нами, несомненно, отшлифованная до блеска, обогащенная деталями идея крепкой подпольной диверсионно-террористической организации, связанной с руководством епархии (митрополитом Трубиным), исповедующей (по последней версии) фашистскую идеологию, объединяющей все реакционные антисоветские элементы, готовящей восстание в тылу в случае нападения на СССР Германии и Японии.
Кстати, поскольку Заборная церковь, в которой служил Коровин, располагалась рядом с оборонным заводом № 98, в показания Беклемышева Поносов счел нужным вставить следующую новеллу:
«…в марте месяце 1937 года Коровин в моей квартире в беседе со мной проявлял очень большой интерес к заводу № 98, причем из его разговоров на эту тему было видно, что он хорошо был ориентирован о выпускаемой продукции завода и принимал меры к тому, чтобы иметь больше своих людей на прямом производстве завода № 98 для того, чтобы через них вести там свою к-p работу. Из этого разговора я понял, что Коровин на 98 заводе насаждает диверсионные ячейки»[126]. Этот сюжет будет позабыт до августа, во всяком случае Коровина о диверсионных ячейках допрашивать не будут.
В этой версии Общество трудового духовенства уже практически полностью соответствует замыслу следствия. Недостает только нескольких деталей. Первая: с диверсионно-террористической деятельностью очень хорошо сочетается шпионаж. Но канал, который связал бы наших героев с заграницей, все не обнаруживался. Вторая — линия, связывающая организацию с областным центром, обрывается на митрополите Трубине. А он что, ни с кем не связан? Такого в принципе быть не может.
Проблема шпионажа была решена после того, как епископ Досифей (Степанов) был представлен в качестве агента польской разведки:
«Я дал согласие ксендзу Андрекусу заниматься шпионажем в пользу Польши, и с тех пор стал агентом польской разведки, действуя под № Р-32.
Вопрос: Как надо понимать этот псевдоним „Р-32“?
Ответ: Андрекус мне сообщил, что каждому агенту из числа русских он дает шифр, состоящий из буквы „Р“, а номер является, якобы, порядковым номером агента, завербованного в русской среде. По словам Андрекуса, такие шифрованные номера даются наиболее ценным агентам, ведущим шпионскую и диверсионную деятельность самостоятельно»[127].
Выдумщик Дмитриев, чье авторство этой «сказки» весьма вероятно, по обыкновению снабдил ее кучей колоритных подробностей. На страницах протокола действует мифический поручик польского генерального штаба Урьяш, связные Франц Доморацкий и Феликс Нормарт, на гомельском железнодорожном узле орудует диверсионная группа, организующая поджоги и готовая в случае начала войны приступить к разбрасыванию в местах скопления войск штаммов заразных бактерий.
15 июля «признания» Степанова дословно импортируются в показания Гуляева[128]. Возникает новая, предпоследняя версия: Степанов, оказывается, завербовал Гуляева еще в 1929 г. Общество трудового духовенства было создано согласно установкам Степанова:
«Эти задания от Степанова мною были получены в 1935 году через Жульянову Марию[129], которая ездила из г. Гомель специально по месту ссылки к Степанову в Харовской район Северной области»[130].
Лебедев же действовал не по указаниям Беклемышева, и даже не по инструкциям Трубина:
«В соответствии с указаниями Степанова, член нашей организации Лебедев установил связь с пермским священником Беклемышевым Саввой, архиепископом Покоровским [так в документе; правильно: Покровским. — А. К.] и епископом Бирюковым. Через указанных лиц нам удалось войти в контакт с митрополитами Трубиным и Холмогорцевым, проживающими в Свердловске, и через них развернуть работу по объединению духовенства на базе активной борьбы против Советской власти, а также развернуть работу среди верующих по созданию контрреволюционных подпольных групп из числа церковного актива»[131].
122
ГОПАПО. Ф. 641/1. On. 1. Д. 12396. Т. 2. Л. 75.
123
ГОПАПО. Ф. 641/1. On. 1. Д. 12396. Т. 2. Л. 76–77.
124
ГОПАПО. Ф. 641/1. On. 1. Д. 12396. Т. 2. Л. 79.
125
ГОПАПО. Ф. 641/1. On. 1. Д. 12396. Т. 2. Л. 80–81.
126
ГОПАПО. Ф. 641/1. On. 1. Д. 12396. Т. 2. Л. 84.
127
ГОПАПО. Ф. 641/1. On. 1. Д. 12396. Т. 4. Л. 38.
128
ГОПАПО. Ф. 641/1. On. 1. Д. 12396. Т. 2. Л. 53–57.
129
Жульянова Мария Ивановна, жена Жульянова Ильи Архиповича, проводника вагонов станции Гомель, домохозяйка 52–53 лет. Согласно показаниям Степанова, приезжала к нему в ссылку в декабре 1933 года, где пробыла всего сутки (Ф. 641/1. On. 1. Д. 12396. Т. 2. Л. 5).
130
ГОПАПО. Ф. 641/1. On. 1. Д. 12396. Т. 2. Л. 59.
131
ГОПАПО. Ф. 641/1. On. 1. Д. 12396. Т. 2. Л. 62.