Найти и обезвредить

Гуляев направлялся в Константинополь в качестве курьера с почтой для работавшей там советской репатриационной комиссии. Прибыв на теплоходе, который уходил туда за очередной партией репатриантов, Гуляев должен был связаться по паролю Сеоева с Вдовенко, передать ему отчет Малогутия. Все это позволяло рассчитывать на успех миссии Гуляева. Гуляеву предлагалось, заручившись поддержкой атамана Вдовенко, продолжить контакты с монархистами, у которых ранее побывал Крикун под фамилией Бабич, а также встретиться с резидентом французской разведки в Константинополе капитаном Жоссе.

При встречах выдавать себя за одного из руководителей подпольной организации на Северном Кавказе, которая и послала его для налаживания регулярной связи с заграницей и выяснения ряда других вопросов. Таких вопросов набиралось много.

Когда Смиренин закончил изложение основных моментов плана и посмотрел внимательно на Гуляева, тот сидел в глубоком раздумье. Многое в задании было только обозначено, оставалось открытым, а иногда обрывалось на полуслове. Было над чем задуматься исполнителю. Смиренин по выражению лица уловил озабоченность Гуляева и сказал:

— Все предусмотреть в плане невозможно, сами понимаете. Отправляясь на охоту, никогда нельзя исключать встречи со зверем там, где она и не снилась. Опытный охотник в таких местах всегда держит ружье наготове, заряженным. Ему остается только нажать на спуск в нужный момент.

— Пароль, отчет Малогутия, курьер, выезд за границу, мое прошлое, — перечислял Гуляев, — не много ли совпадений для одного?

— Вы рассказываете там о себе все как на духу. Ничего не утаиваете, кроме работы в ЧК. На этот счет у вас железная легенда. Конечно, может возникнуть что-то непредвиденное. Но мы рассчитываем, что вы можете выйти из сложной ситуации. Согласен в части «выезда в качестве курьера». Давайте еще раз подумаем, что можно сделать для придания большей убедительности и подкрепления легенды. Подумаем. Не так страшен черт, как его малюют. Вы успешно справились с заданием в банде, но в Константинополе другая обстановка. Вы встретитесь с думающими людьми. На вас там сразу набросятся, как мухи на мед, представители многочисленных союзов и организаций, все еще мечтающих о реванше в России. Постарайтесь показать себя в выгодном свете перед ними. И они сами за вас крепко уцепятся, как за соломинку утопающий. А они все там утопающие, хотя материально некоторые живут лучше нас. Я, представитель правящего класса, могу вас угостить только вот этой свеклой, но и я и вы защищаем этот голодный класс, ибо в нем наше будущее и будущее страны. А тот класс, что вам предложит в Константинополе тонны сахара, изысканные восточные блюда и устрицы, — грабитель и враг, и мы его ненавидим, иначе не могли бы бороться с ним. Вот что такое революционная идея, овладевшая массами, товарищ Гуляев.

Гуляев внимательно слушал Смиренина и по-хорошему завидовал его убежденности и страстности. Василий Васильевич был увлекающейся натурой. Каждый раз он, начиная разговор, следил за собой, чтобы не затянуть его, где-то не переборщить, но постепенно увлекался и только вдруг, опомнившись, обрывал разговор.

— Я вас заговорил. Время уже позднее, пошли спать.

Спал он в своем рабочем кабинете, за ширмой, с заряженным револьвером под подушкой. Семья жила в Ростове.

Гуляев не торопился уходить, и это нравилось Смиренину. Тот, кому не сиделось в отделе далеко за полночь, попадал к нему на заметку и, по его убеждению, не годился для работы в ЧК.

— Василий Васильевич, — обратился к нему Гуляев, — почему переименовали ВЧК в ГПУ?

— Не переименовали, а упразднили ВЧК и образовали Госполитуправление. У меня где-то вот тут в столе газета со статьей на эту тему.

Он выдвинул ящик, покопался в нем, нашел газету «Красное Черноморье» и, передавая ее Гуляеву, сказал:

— Почитай. Там все расписано.

Гуляев развернул газету и нашел подчеркнутый красным карандашом заголовок «Напрасные волнения. (К упразднению ВЧК)».

«Постановлением Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета упраздняется Всероссийская чрезвычайная комиссия и ее местные отделы, — читал Гуляев. — Это известие, для большинства явившееся совершенно неожиданным, по своему объему вызывает у множества граждан своеобразные волнения. У одних это волнение — радостно-торжественное: наконец-то, думают они, настало то вольготное времечко, когда представится возможным вершить все, что угодно, без риску, что в любую минуту тебя откроет зоркий глаз Чека. У других это волнение тревожно-боязливое, вызванное опаской, как бы без Чрезвычайной комиссии не расцвели пышным цветом все те силы, против которых ЧК с такой энергией боролась.

Из совершенно достоверного источника нами получены сведения, которые позволяют нам вполне спокойно сказать и тем и другим, волнующимся по затрагиваемому вопросу:

— Не волнуйтесь, ваши надежды с одной стороны и ваши опасения с другой совершенно напрасны.

Вспомним, что такое Чрезвычайная комиссия? Само ее название говорит, что она — орган чрезвычайный, то есть вызванный к жизни чрезвычайными обстоятельствами момента. Этот момент и характеризовался нашей революционной борьбой, требовавшей для своего подкрепления и ограждения своих интересов некие чрезвычайные, временные органы. Таким-то органом и являлась ВЧК и ее отделения на местах.

Время чрезвычайных мер прошло. Надолго ли — не знаем, но сейчас наша Республика вступила в полосу мирного строительства. Мы накануне официального признания нас европейскими и внеевропейскими державами. Власть Советов настолько укрепилась, что сейчас никто серьезно не помышляет о возможности ее гибели.

Следовательно, сама по себе отпадает необходимость в чрезвычайных мерах, а значит, и в чрезвычайных органах, практиковавших эти меры.

Постановлением ВЦИК все функции ВЧК и ее органов переданы организуемому при Наркомвнуделе Госполитуправлению, под личным председательством наркома внутренних дел.

Достаточно напомнить, что народным комиссаром внутренних дел является тов. Дзержинский, чтобы быть спокойным, что наблюдение и руководство новым органом, заменяющим отныне ВЧК, возложено на лицо, умеющее как следует соблюдать и охранять интересы трудящихся от замыслов их тайных и явных врагов.

Могут ли при таких условиях торжествовать враги рабочих и крестьян, следует ли опасаться поэтому друзьям трудящихся?

Конечно, нет!

ВЧК и ее органы упраздняются, но не упраздняется решимость, необходимая в устранении злых умыслов и козней наших врагов.

Борьба возложена на новый аппарат, который — и в этом уверены все трудящиеся — сумеет с таким же рвением и самопожертвованием, как ВЧК со своими отделами, вести ее и выходить победителем».

— Ну как? — спросил Смиренин.

— Убедительно.

— Вашей подготовкой будет заниматься товарищ Крикун. Он побывал в Константинополе, знает линию борьбы с бандитами, в этом вы, наверное, убедились. Что еще о нем добавить? — посмотрел Смиренин на молчавшего и несколько смущенного Крикуна. — Сам из казаков, может договориться с любым казаком. Знает все стременные и закурганные…

9

Гуляева поселили у одного надежного станичника и запретили ему показываться в отделе. Андрей Крикун приносил ему в хату материалы, с которыми тот должен был знакомиться в порядке подготовки к командировке за границу.

— Читай, тут много полезного, — передавая папку с бумагами, говорил Крикун. — А потом товарищ Васвас велел организовать беседу с одним беляком, вернувшимся оттуда. Сейчас многие возвращаются, и среди них попадается притаившаяся контра.

— Кто велел? Я что-то не понял.

— Товарищ Васвас! Кратко, по-революционному, и — контра сразу не допрет, что это начальник ЧК. Он не обижается.

— А меня тоже окрестили?

— Само собой, Гуля-оглы Гули.

— Довольно точно, — рассмеялся Николай Васильевич. — Я могу быть, когда нужно, и Гуляевым и Гулиевым. Смотря по обстоятельствам.