Воин древнего мира

Девушка не хотела, чтобы генерал Манек узнал о ее чувствах, по крайней мере, до битвы с Кеметом. Что-то подсказывало царице, что, узнай кушит о ее любви к Кхайю, может возникнуть ссора. И хотя ей это очень не нравилось, она понимала, что должна действовать тайно. Царица долго ворочалась в постели перед тем, как снова заснуть.

Но не она одна провела, беспокойную ночь. Кхай, не сомкнув глаз, лежал весь в поту. Манек Тотак же спал, как младенец.

Утром хамсин снова задул, не неистово, но с таким жаром, что обжигал легкие. Аштарта с радостью оставалась в своих прохладных покоях. Что касается Кхайя и Манека, то они находились в степи, где, несмотря на раскаленное дыхание хамсина, тренировались в управлении колесницами. Во второй половине дня ветер затих, и жара немного спала. Тогда Аштарта отправилась на поиски генерала Манека, чтобы еще раз поговорить о планах и передать слова семерых мудрейших. А на самом деле царица отправилась к нему, чтобы позднее у нее появился повод увидеть Кхайя.

Она нашла Манека в полупустом лагере его армии.

Многие женатые мужчины вместе с женами отправились в свои деревни и поселения, откуда им следовало в скором времени вернуться. Аштарта беседовала с Манеком около часа. Она очень старалась затянуть разговор, но все мысли ее были только о Кхайе.

Наконец, не в силах больше притворяться, зная, что может себя выдать, она заявила Манеку, что отправляется на поиски Кхайя, чтобы передать и ему слова магов. Нубийцы усадили ее на носилки и понесли прямо в лагерь кемета. Там царица узнала, что Кхай отправился купаться в горном озере. Аштарта знала, где находится ее возлюбленный, потому что он всегда ездил в одно и то же место, которое очень любил. Вода там была холодной, озеро глубоким, а дно устилали круглые камешки.

Кандасса взяла с собой старшего из восьми нубийцев и поехала на своей колеснице на юго-запад, пока не оказалась у подножия скал, где раскинулось красивое озеро. Из него вытекала небольшая речушка.

Там, в тени скал, царица нашла колесницу, в которую была впряжена пара лошадей. Предоставленные самим себе, животные беззаботно щипали сочную траву.

Аштарта спрыгнула на землю и велела нубийцу отправиться к Кхайю и передать, что она приехала поговорить с ним. Полководцу следовало вылезти из воды и одеться, чтобы предстать перед царицей. Через несколько минут нубиец вернулся и сообщил, что Кхай ждет свою повелительницу.

Аштарта нашла его сидящим на плоском валуне на берегу озера. Над ним склонились деревья, а лучи солнца, пробивавшееся сквозь ветви, высветили его лицо. Когда царица приблизилась, Кхай поднялся, но Аштарта жестом показала, чтобы он не вставал. Она подошла к нему, разложила на камне квадратный кусок ткани и села, не рядом, а чуть-чуть поодаль, и лишь после этого заговорила:

— Кхай, я...

— Да, Ваше Высочество?

— Я... я хочу сообщить тебе, что мне сказали семеро мудрейших. Мы говорили о хамсине.

— Он высушит землю, — механически заметил Кхай. — Именно это нужно Хасатуту для своей армии, но это нужно и нам для колесниц. С нашими колесницами и железными мечами мы сотрем их в порошок.

— Да, так говорят маги, — ответила царица. — И еще они говорят, что мы вначале должны нанести удары на границах Сидона и Нубии с Кеметом. Это будет означать, что...

— Войска фараона, собравшиеся напасть на Нубию и Сидон, повернутся, чтобы встретить нас, и окажутся в ловушке между...

— Разве маги уже говорили с тобой? — с удивлением спросила царица.

— Нет, кандасса, — повернулся к ней Кхай. — Но мне кажется очевидным, что...

— Кхай, — снова перебила его Аштарта, ее слова походили на стон и звучали, как мольба, — если ты так умен, а столько вещей кажутся тебе очевидными, почему же ты не заметил самого главного?

— Царица, я... — в удивлении посмотрел на нее кемет, не понимая, что она имеет в виду. Это разозлило владычицу Куша.

Аштарта спрыгнула с камня, и Кхай встал вместе с ней.

— Я помню то время, когда в тебе горел огонь, — сказала она, жаля Кхайя словами. — Ты был мужчиной по духу, хотя был мальчиком... кеметом!

Она отступила, но подвернула ногу и упала бы, если бы Кхай не поймал ее и не поддержал. Его руки не были такими нежными, как могли бы быть, и Аштарта заметила, как скривилось его лицо. У Кхайя на скулах заходили желваки, а глаза блестели, как горный лед.

— Ты забываешься, царица, — сказал он резким тоном. — Ты помнишь время, когда во мне горел огонь? — Она кивнула. — А я помню время, когда ты была испорченным ребенком. Но теперь ты кандасса Куша! Скажи, чем я тебя оскорбил?

— Испорченным ребенком? — завизжала Аштарта в ярости. — Оскорбил меня? Отпусти! Отпусти меня немедленно!

— Проклятье! — в сердцах воскликнул Кхай, пораженной такой сменой настроения. — Я тебя не держу!

Это было правдой, потому что как только Аштарта восстановила равновесие, он выпустил царицу. Но теперь происходящее напоминало одно из старых видений Кхайя. Это все случалось раньше — или должно было еще случиться, Кхай не знал точно — но внезапно мужчина понял, что должен сделать и сказать.

— Мне следовало бы разорвать на тебе одежду, как поступили насильники в тот день, когда я впервые увидел тебя, — рявкнул он, хватая царицу за руки так, чтобы она не смогла его ударить. — Я должен был бы бросить тебя на этот валун и овладеть тобой прямо здесь и сейчас!

— Что? — прошептала Аштарта, с округлившимися от удивления глазами. — Как ты смеешь...

— Что ты мне дашь, — продолжал Кхай, боясь, что его видение может предать его, — если я тебя освобожу?

Теперь он до конца вспомнил свой сон. Он знал, что скажет царица, но тем не менее вздохнул с облегчением, когда она произнесла нужные слова:

— Я дам тебе... все, что ты пожелаешь.

— Тогда дай мне то, что едва не украли у тебя!

Изменившимся голосом царица ответила:

— Когда-нибудь, странный, голубоглазый мальчик, я сдержу свое обещание...

И Кхай отпустил ее руки, и Аштарта обвила ими его шею, стала искать его губы.

Она чувствовала его мужскую плоть, прижавшуюся к ней, стремящуюся к ней, и резко вдохнула воздух, когда их рты наполнились кровью от неистовства поцелуя. Руки Кхайя соскользнули по спине царицы.

Они прижимали ее все сильнее и сильнее. Ее длинные ногти пронзили влажный хлопок его рубашки и впились в спину. Аштарта разорвала кожу воина. Она извивалась, прижимаясь к нему, не в силах получить столько, сколько ей хотелось. Затем...

— Нет! — вырвалась она из объятий кемета. — Нет, Кхай. Не здесь, не сейчас.

— Прошлой ночью я не спал, — сказал он, с трудом хватая ртом воздух и протягивая к ней руки. — Сегодня я даже не буду пытаться. Когда, Аштарта? Когда?

— Когда? — отступила царица и чуть не упала. Ее щеки покрыл румянец. Она не находила слов и вся дрожала, как пойманная в силок птица, потом повернулась и бросилась бежать туда, откуда пришла.

— Ш'тарра! — крикнул вслед ей Кхай голосом, больше напоминающим стон отчаяния. — Когда?

Она оглянулась.

— Когда мы встанем лагерем под Гилф-Кебиром, — ответила она, тяжело дыша. — В ночь перед тем, как твоя армия вторгнется в Кемет. Тогда, и не раньше.

Ты придешь ко мне, Кхай, в мой шатер с пурпурными стенами? Ты придешь, невидимый в ночи, как вор, к той, которая любит тебя?

— Да, — ответил молодой полководец, звуки клокотали в его пересохшем горле. — Я пойду за тобой куда угодно, даже в преисподнюю, если ты меня позовешь... Ш'тарра?

Но царица уже исчезла.

Часть 9

Глава 1

Завоеватели

Время тянулось для Кхайя очень медленно, пока не наступил последний день, и армии Куша не разбили лагерь под нависающими скалами Гилф-Кебира. Все обсуждения к тому времени были закончены, все планы одобрены и приняты. Семеро мудрейших вернулись на край плато, но обещали, что в предстоящих битвах будут рядом и, когда потребуется, придут на помощь.