Тело в плюще

Хозяйка обернулась.

— Мне всего нужно взять пару таблеток тайленола. Можешь сходить со мной, если хочешь. Оружия в медицинском шкафчике, если ты думаешь об этом, у меня нет.

Шприцы с цианидом, оружие в медицинском шкафчике. Ситуация настолько вышла из-под контроля, что Фейт даже не смогла найти для нее подходящей метафоры.

— У меня есть тайленол, — вмешалась она. — В кухне.

Элейн вернулась в кресло.

— Вот и хорошо, подниматься не нужно.

Фейт принесла таблетки и стакан воды из-под крана. Хочет чего-то другого, пусть попросит. Просить Элейн не стала и, проглотив, не морщась, таблетку, снова откинулась на спинку кресла и закрыла глаза.

— Ну вот, теперь мы знаем, кого не надо ставить на первую вахту, — пожала плечами Феб.

Элейн открыла один глаз.

— Ты так в этом уверена?

В десять часов Люси и Феб заняли позиции, наиболее, с точки зрения Мэгги, пригодные для наблюдения в разных концах гостиной. Фейт убрала со стола и помыла посуду, потом принесла свежий кофе, фрукты, крекеры, сыр и булочки и подошла к книжному шкафу. Спать не хотелось, но ею овладела жуткая усталость. Чуть раньше, готовя кофе, она вышла на крыльцо и с радостью обнаружила на ночном небе несколько ярких звездочек. Где-то далеко, но под этим же небом спали Том, Бен и Эмми. Впрочем, Том, наверно, не спал, а смотрел в небо. Она обхватила себя руками, представляя, что обнимает всех троих, и почувствовала, как сильно любит каждого. Фейт знала, сила любви проведет ее через эту ночь, как проводила уже через многие другие.

Она выбрала последнюю вахту, рассчитывая поднять флаг с первыми лучами солнца. Но до утра оставалось еще несколько часов.

— Мы не сможем уснуть при таком освещении, — проворчала Мэгги. — Давайте хотя бы выключим верхний свет.

— Не пойдет, — заупрямилась Феб. — Сделай повязку на глаза. Миссис Фэйрчайлд найдет для тебя посудное полотенце или что-нибудь еще.

— Послушай, Феб, Мэгги права, — сказала Люси. — Погасим хотя бы верхний.

Компромисса удалось достичь, и Феб лично сопроводила Люси и Мэгги к каждому выключателю. Элейн либо спала, либо успешно это имитировала. С той минуты, как Фейт дала ей тайленол, хозяйка не шевельнулась.

Комната погрузилась в полутьму, и Фейт отложила «Гордость и предубеждение». Джейн Остин всегда была ее убежищем в любую бурю — при гриппе, бессоннице, в палате ожидания.

В час ночи вахта сменилась. Мэгги разбудила Элейн и попросила Фейт дать им обеим кофе. Никому другому раздачу этого напитка не доверяли. Феб устроилась в кресле хозяйки у камина, а Люси растянулась на диване, повернутом в сторону веранды — подальше от всех остальных.

Фейт поставила будильник на половину четвертого, хотя ее смена начиналось только с четырех. Она хотела понаблюдать за дежурными, как уже присматривала до полуночи за Феб и Люси. Ни одна из женщин не покинула за это время свое место, и после двенадцати Фейт позволила себе закрыть глаза. Проснувшись из-за смены, она попыталась поскорее уснуть, зная, что впереди у нее конец ночи и утро.

В 3:30 все выглядело так же, как раньше, и только Феб слегка посапывала во сне. Камин догорал, и Фейт не знала, что делать: дать ему потухнуть или подбросить поленьев. В конце концов она склонилась к первому варианту, ведь через несколько часов их на острове уже не будет.

Вытянувшись на софе рядом с дверью в кухню, Фейт видела всю комнату. Полную тишину нарушало только дыхание Феб. Не потрескивали дрова, никто не перешептывался. Ветер за окнами стих. Буря миновала. Птицы еще не проснулись — обычно их щебетанье становилось для Фейт проклятием каждого утра. Тишина. В ней было что-то неестественное и пугающее.

— Я проснулась, — шепнула она Мэгги, села и потянулась. — Если хотите, можете ложиться.

Мэгги кивнула и, покинув кресло, перебралась на освободившуюся софу.

Фейт подошла к Элейн и сказала то же самое.

— Спасибо, но мне и здесь хорошо.

В приглушенном свете лицо хозяйки казалось вырезанным из белого нефрита. Теперь на ней была другая кофта, бледно-зеленого или, решила Фейт, цвета сельдерея.

Пройдя в другой конец комнаты, она посмотрела на диван, на котором спала Люси, и ахнула.

Люси исчезла.

— В чем дело? — Голос Мэгги прозвучал так, словно она говорила в микрофон. Все проснулись.

— Люси нет. Может, пошла в ванную?

Туалетная комната находилась поблизости, и последовавшая незамедлительно проверка показала, что там никого нет.

— Мэгги, Элейн, вы же дежурили! Неужели не видели, как она ушла? — Феб была на грани истерики, и Фейт сунула руку в карман, проверяя, на месте ли бумажный пакет, который она предусмотрительно переложила, когда переодевалась.

Элейн медленно покачала головой.

— Нет.

— И я тоже, — добавила Мэгги. — Не видела и не слышала.

Похоже, Люси все спланировала заранее. Диван, на котором она легла, был с высокой спинкой, и Люси могла, скатившись с него, проползти незаметно к передней двери. Благодаря стараниям Брента, все петли были смазаны и не скрипели. На то, чтобы выбраться из дому, беглянке хватило бы минуты. Но зачем? Что она видела? Что знала?

— Это все вы! Вы вдвоем! Вы убили ее во сне. Пока мы с Фейт спали! И что? Мы следующие? — Феб схватила халат, которым укрывалась вместо одеяла и устремилась к двери в кухню. Что-то громыхнуло. Бросившаяся за ней следом Фейт увидела только, как она выбегает в ночь через заднюю дверь. Остатки шоколадного пелэмского торта лежали на полу.

В гостиной снова включили верхний свет.

— Думаю, теперь в этом нет никакого смысла. Я иду спать. В свою комнату, — сказала Элейн и направилась к лестнице. Вскоре наверху хлопнула дверь.

— Я тоже пойду к себе, — объявила Мэгги. — А вы что собираетесь делать?

— Скоро рассветет. Я подожду здесь.

Мэгги пожала плечами.

— Как хотите, но, считаю, наверху вам будет удобнее.

Ей бы только командовать, подумала Фейт, решив не поддаваться.

— Я подумаю.

В половине пятого она вышла на веранду. Небо вдоль горизонта определенно посветлело. Море за дымкой утреннего тумана было спокойно. Фейт открыла дверь и села на ступеньку. Вот и все. Почти. Нужно поднять флаг, а потом отправиться на поиски. Сначала Крис, потом остальных. Если бы остров не лежал так далеко, то уже был бы слышен стук моторов рыбацких баркасов. Пока кто-то доберется сюда, пройдет еще несколько часов. Остается только ждать. Вещи собраны и упакованы, даже кухонные принадлежности, сумки стоят у двери.

За спиной открылась дверь. Кто-то вышел на веранду. Элейн Принс. Хозяйка казалась усталой и уже переоделась в джинсы и джемпер. С убранными назад волосами она выглядела на свои годы и, подумала Фейт, походила сейчас на себя саму, а не на сестру.

— Я надеялась, что вы сможете во всем разобраться, поэтому вас и пригласила. Слышала от друзей в Нью-Йорке, что вы сделали для Эммы Стэнстед, как выяснили, кто на самом деле убил ее отца. Мне также сказали, что на вас можно положиться, что вы не побежите в редакцию какого-нибудь таблоида.

Фейт поежилась — представить такое было невозможно.

— Я знала, какой была Прин, — продолжала Элейн. — Всегда знала. Можно, конечно, сказать, что ей быстро все надоедало, поэтому она постоянно создавала пикантные ситуации, искала приключений. Но можно сказать и по-другому, что она была безнравственной и жестокой, что относилась к людям без всякого уважения, что для нее не существовало разницы между добром и злом.

Мы и любили, и ненавидели друг друга. Но она была моей сестрой, и все эти годы я знала, что когда-нибудь узнаю правду о той ночи. Узнаю, кто ее убил. Прин никогда бы не покончила с собой.

— Почему же вы ждали так долго? — спросила Фейт, глядя на поднимающийся розово-желтой дымкой рассвет.

— Родители считали, что ее смерть была несчастным случаем. Наверно, убедили себя в этом. Пока они были живы, я ничего не могла сделать. Отец умер через год после Прин. Он боготворил ее. Прин — это не от фамилии, а от «Принцессы». Так он ее называл. Умер от обширного инфаркта. Разбитое сердце. Мать жила одна, по большей части во Франции. Думаю, она гордилась мной, но никогда не считала мои книги «настоящими». Ее не стало в прошлом году, и я получила свободу. У меня осталась одна цель: найти убийцу сестры.