Страница 1 из 12
Игорь Чубаха
Злаки Зодиака, или Ижица-файлы
Истина путается под ногами
Ижица-файл 1
Собственно, говорить больше и впредь им было не о чем, поэтому Максим первым делом зарядил гражданину с надвинутой на глаза шляпой кулак в солнечное сплетение, а следом рубанул по шее. Гражданин отреагировал в лучших традициях учебника по рукопашному бою: осел и безвольно брыкнулся под ноги, пола плаща накрыла кем-то левым сорванную со стены и плавающую в луже предвыборную листовку так, что портрет кандидата остался виден, а имя — нет. Шляпа запоздало спикировала рядом. Хорошо, что не в лужу.
Максим на всякий случай поозирался — никого. Только пыхнули меж внушительными мусорными бачками янтарные кошачьи глазищи, да вдалеке продребезжали продавленные рессоры милицейского патрульного козла. Продребезжали и заткнулись.
Максим поднял и водрузил на темя трофейную шляпу, на ощупь — чешский фетр. Сквозь брючину подстраховочно всадил поверженному гражданину в ягодицу жало одноразового шприца — теперь пациент очнется только через два часа и напрочь забудет минувшие сутки.
Прежде чем покинуть подворотню, Максим размашисто и истово перекрестился: сверху — вниз, справа — налево.
Вне подворотни сеялся дождь, пахнущий уксусом. У ближайшего клена в отсветах уличных фонарей листья казались грязными. В доме напротив в одном окне тлел семейный скандал, сквозь другое просачивалась мелодия «Охотников за привидениями» — старался ночной ТВ-канал. Через два дома по улице гражданина в чешской шляпе ждал человек, нетерпеливо притаптывающий подошвой и дергающий головой, будто находится на концерте Боба Марли. А дальше — еще через три дома — пылала призывными огнями вывеска средней руки казино «Затерянный мир». Казино завлекало мелодией про дубы-колдуны, но Максиму туда было не надо.
И еще — Алине давно следовало появиться, но относительно этого вопроса улица подсказок не давала.
— Эй, приятель, ты тащишься от Боба Марли? — панибратски окликнул Максима незнакомец. Между ртом и подошвами незнакомца помещалось никак не меньше двух метров дистанции.
— Чек? — отозвался Максим, придерживая у горла поднятый воротник плаща. Имя незнакомца он услыхал минуту тому от гражданина в фетровой шляпе, что не пошло гражданину на пользу. Впрочем, Чек сегодня тоже не являлся главным героем Максовой ночи, так — звено в цепочке, дилер-наводчик.
— Можем заходить, — сказал Чек, отлипая от водосточной трубы и прекращая вращать на пальце брелок с ключами, будто какая-нибудь задрипанная ночная фея. Невнятный петербургский дождик пытался намочить на Чеке модное в посттарантиновских фильмах черное полупальто, скорее даже бушлат, чем полупальто.
— С чего ты взял? — спросил из глубины воротника Максим. Он учел брелок и сделал глубокомысленный вывод, что где-то рядом есть и авто, иначе говоря, Чек является персонажем с определенным уровнем достатка. Свою «семерку» (семь — серьезное число) Максим Храпунов припарковал в квартале отсюда и помаленьку начал переживать за ее сохранность.
— Можем заходить, — упрямо повторил Чек и, переходя дорогу, ускорил вихляющий шаг, пусть проезжающими машинами и не пахло.
Какая-то дамочка у казино напрягала голосовые связки:
— Нужно было уходить, когда я говорила, что нужно уходить!.. Детям одеть не чего, а он играет!..
Голос не принадлежал Алине стопудово, и Максиму ничего не оставалось, как припустить следом за рослым посредником.
Когда у входа в магазин Максим догнал Чека, тот вдруг поймал кулаком стоящий колом воротник попутчика. Навис двумя бестолковыми, не обросшими мышцами, метрами и, прижав Максима спиной к сырой стене, объяснил:
— Ты много вопросов задаешь, понял? Если б знал, что ты такой любопытный, гулял бы ты сейчас подальше, понял? Если будешь приставать с вопросами, в честь тебя споют третьи петухи, только ты их не услышишь, понял? — Чек отпустил воротник Максима и добавил вдруг совершенно миролюбиво, — Видишь эту банку «Чибо» в окне? Значит все чин-чинарем. Можно заходить, — лицо Чека напоминало желтую дыню, на которой тушью нарисовано все полагающееся. Не нарисованными казались только брови, от уличной влаги они слиплись и топорщились, словно плавники у ерша.
Весь этот монолог Максим воротил голову, чтобы, во-первых, не дышать запахом скумбрии в собственном соку, богато транслирующимся из пасти Чека. А во-вторых, лишний раз попытаться высмотреть Алину, которой под видом дамы соответствующего поведения давно полагалось нарисоваться на панели.
Хотя у магазина светились две вывески — «Двадцать четыре часа» и чуть ниже — «Лучшие сорта кофе и чая круглосуточно», жалюзи были опущены. А перед жалюзями за стеклом витрины маячила одинокая банка «Чибо», нелепая, словно негр в ушанке. Чек толкнул дверь, и парочка вошла под картавый стон дверной пружины. Чек чуть впереди и чуть заметно пританцовывая — этакий мальчик-сквозняк, у обоих руки в карманах, а у Максима еще воротник, стоящий колом, и низко надвинутая на глаза шляпа. Обрадовался бы НОРМАЛЬНЫЙ хозяин НОРМАЛЬНОГО ночного магазина таким визитерам?
Внутри магазин походил на лабиринт. И казалось, что благодаря скудости освещения в этом лабиринте вполне реально заблудиться.
Внутри магазин походил на лабиринт, потому что рачительный жлоб-хозяин утыкал стойками и стеллажами с кофе и чаем каждую вторую пядь магазинной территории. Здесь был «Нескафе Голд» и «Нескафе Классик», был «Амбасадор» и «Пеле», «Лисма-чай», «Беседа» и еще миллион самых разных сортов. С жестяных и картонных поверхностей на пришельцев недобро зыркали зубастые индейцы, хищные девушки-вамп, алчные сэры Кенты и прочие рекламные монстры.
В магазине присутствовали любой известный сорт кофе и любой известный сорт чая, но кроме Чека и Максима не наблюдалось посетителей. Да и откуда им взяться — в три часа ночи? Что НОРМАЛЬНЫЙ человек может делать в три часа ночи в круглосуточном магазине, не торгующим водкой и сопутствующей закусью?
— Эй, хозяин, покажись! — не шибко самоуверенно, хотя для попутчика строил себя с превеликим достоинством, воззвал Чек и отступил ближе к выходу.
А Максиму привиделось, будто из щелей меж кофейными банками пополз мутный, как вода в Обводном канале, мрак и стал сжимать кольцо. Но жетон согревал сердце, и выбранный путь следовало пройти до конца. Конечно, было бы нелепо считать, что три тонны приворотной травы сорта «Злаки Зодиака» спрятаны где-то рядышком, например, в подсобке. Однако имелись веские основания именно здесь получить какие-никакие намеки на темы: где эти триклятые три тонны схоронены?.. Не менее трепетный вопрос — зачем сильному черному человеку Богдухану приворотная трава в промышленных масштабах?..
Сперва ответом Чеку была глухая тишина, такая шершавая и душная, словно в высохшем аквариуме. Но вот где-то среди закоулков лабиринта раздался замогильный скрип, послышалось сухое шарканье, и в обманчивом свете перед посетителями предстал продавец. Обрюзгший, с всклокоченной невразумительного цвета шевелюрой и бегающими, горящими лиловым огнем глазами. И необходимо было очень постараться, чтобы принять лиловые всполохи за радость при встрече с потенциальными покупателями.
— Ну, че надо? — угрюмо потер продавец шею пятерней, словно по шее плакала веревка. На правой щеке рдел вытатуированный трилистник, а тень у вышедшего к гостям аборигена казалась несколько темнее, чем положено, и какого-то неправильного оттенка.
— Да это же я — Чек! Разве не узнаешь? — засуетился двухметровый, — Чека все знают! Чеку все процент отстегивают! Гляди, я тебе клиента привел? Привел. Значит, с тебя процент.
Продавец окатил вниманием с головы до ног стоящего в плотной тени Максима и сипло прогундосил:
— Не клиент это. Ты исаявца приволок.
— Хляст, да ты че?! — искренне возмутился Чек и щедро выдохнул запах бланшированной скумбрии. Брови встали ежиком, желтое лицо напиталось дынным рассолом. Долговязый поклонник Боба Марли был оскорблен в лучших чувствах. Ноги от негодования принялись расчесывать пол, с бушлата на картонные пачки чая посыпались брызги, за всю трудовую жизнь никто так облыжно Чека не обхаивал, — Ты совсем здесь со страху поехал? Какой это тебе исаявец? Это — клиент. Он — конкретный человек. Скажи ему, клиент! — от визга Чека кофейные банки зарезонировали, будто в них разбудили консервированное эхо.