Страница 4 из 27
Господин первым нарушил молчание.
— Когда темнеет, на этой дороге ни души. По-моему, здесь довольно опасно гулять.
— По-моему, тоже, — согласилась мама четверых детей. — Ума не приложу, как это случилось. Сижу я себе у тетушки Грейс, беседую и вдруг раз — и я оказываюсь у дороги!
И она стала рассказывать обо всем маленькому господину, несмотря на свое решение помалкивать.
— Этому есть только одно объяснение, — подытожила она. — Должно быть, я потеряла сознание, пусть лишь на какую-то минуту.
— О, только одного объяснения не бывает, — сказал господин небольшого росточка. — Все зависит от того, какое именно объяснение вы допускаете. Я лично допускаю, что еще до завтрака со мной может произойти полдюжины самых невероятных вещей. И вовсе не потому, что мне предоставляется такая возможность. Дело в том, что в нашей жизни происходит слишком мало невероятного, чтобы мы его допустили. Вам так не кажется? Так где, говорите, вы живете?
— Я вам ничего не говорила, — сказала мама четверых детей.
Поздний этот вечер и в самом деле становился все более и более странным. Для нее было непривычно встречаться с людьми, которые говорят точь-в-точь как Белая Королева[5], равно как давать свой адрес абсолютно незнакомому человеку, — и тем не менее, если она хочет добраться до дому, ей, кажется, больше ничего не остается.
Она назвала свой адрес и мгновение спустя они подъехали к ее дому.
Она поблагодарила маленького господина за его труды. Он поклонился и, похоже, заколебался, будто хотел еще что-то добавить, но затем решил сначала получше это обмозговать. И укатил.
Только когда он исчез, мама четверых детей спохватилась, что даже не спросила его имени, как, впрочем, и он ее. Хотя, возможно, больше они никогда не встретятся.
Она направилась ко входу и вдруг в ужасе остановилась.
Гостиная просто сверкала огнями!
Представив себе самое страшное, что только могло произойти, она бросилась к двери, повернула ключ в замке и вбежала внутрь.
В углу дивана, свернувшись калачиком, сидела Джейн — она накинула на себя одеяло и казалась маленькой, бледной и несчастной девочкой.
Тут же мама оказалась рядом и обняла ее. И собственные ее мысли по поводу странного вечера и господина небольшого росточка улетучились.
— Что случилось? — воскликнула она. — Живот заболел или что-то приснилось? Надо было позвонить.
— Ни то, ни другое, — сказала Джейн. — Мама, ты случайно не взяла никель[6], который лежал у меня на туалетном столике?
— Что-что? — воскликнула мама. — И ради этого ты ждешь меня допоздна?
И тут же она начала ругаться, как это делают все родители, когда они беспокоятся о своих детях, а потом узнают, что беспокоились напрасно.
— Джейн, мне совершенно не нравится твоя жадность! — сказала она. — Да, я взяла никель, чтобы заплатить за автобус. У меня был только один никель и пять долларов бумажкой, а там всегда так ворчат из-за этой сдачи.
— И ты его истратила! — оборвала ее Джейн, в голосе ее прозвучал ужас.
— Я истратила один никель, когда ехала из дому. Какое это имеет значение? Завтра я тебе отдам.
— И второй никель ты истратила, когда ехала домой?
Мама на мгновение смутилась.
— Мм… нет, между прочим, не истратила. Меня подвезли.
— А ты знаешь, какую монету ты истратила? Ту, что у тебя была, или ту, что ты взяла?
— О, господи! Откуда я знаю!
— Ты можешь мне отдать ту, которую ты не истратила? Прямо сейчас, пожалуйста.
— Джейн, что все это значит? Можно подумать, что ты какая-нибудь там бедная голодная падчерица! — Затем мамин голос потеплел: — Ну ладно, если это тебя осчастливит.
Она порылась в своем кошельке:
— Вот, держи. А теперь спать.
Джейн бросила быстрый взгляд на монетку, которую дала ей мама, и зажала ее в кулачке. Ее догадка подтвердилась. Это был не никель.
В дверях она задержалась.
— Мама.
— Что еще?
— С тобой… с тобой ничего… ничего не было странного этим вечером?
— Что ты хочешь сказать? Конечно, ничего. А что?
— Да так…
Джейн поискала подходящее объяснение. Она не могла сказать маме правду. Мама никогда не поверит. Это ее только расстроит.
— Просто я… просто я видела сон про тебя и забеспокоилась. Мне приснилось, что ты загадала какое-то желание.
— В самом деле? Странно. — В маминых глазах вдруг возник интерес. Поэтому она стала говорить дальше, чуть ли не самой себе, словно вспоминая: — Между прочим, я действительно кое-что пожелала. Я пожелала оказаться дома. И именно в этот момент…
— Что в этот момент? — возбужденно спросила Джейн.
Ее мама приняла непроницаемый вид:
— Ничего. Я отправилась домой. Меня подвезли. Один… один друг дяди Эдвина.
На Джейн она не глядела. Это просто ужасно — так лгать собственному ребенку. Но она не могла сказать Джейн правду — дочка никогда не поверит. Это ее только расстроит.
— Понятно. — Но Джейн не уходила. Она стояла, повторяя ступней узор ковра на полу. И, не глядя на маму, продолжала:
— Когда ты в моем сне пожелала оказаться дома, я не помню, что было дальше. Не думаю, чтобы ты оказалась именно дома…
— Хм! Конечно, нет.
— Но ведь где-то ты оказалась?
— На какой-то полянке, поросшей сорняком, где-то на полпути до улицы Банкрофт.
Только теперь Джейн подняла глаза и посмотрела прямо маме в лицо:
— Мы ведь говорим просто о моем сне, правда же? На самом-то деле ничего такого не было?
— Естественно, ничего.
На сей раз именно мама отвела взгляд. И Джейн знала, почему.
Еще крепче зажав в кулачке блестящий кругляшок, она побежала вверх по лестнице в свою комнату.
Мама ее осталась стоять в раздумье. Как странно, что Джейн все-таки догадалась. Однако не более странно, чем все остальное, касающееся этого странного вечера. Вполне вероятно, что на самом деле ничего и не произошло. Вполне вероятно, что она просто нездорова и вообразила себе всякое разное, — такое бывает при гриппе и при чем-то еще. Ей лучше немножко отдохнуть. Она выключила в гостиной весь свет и пошла наверх.
Джейн стояла посреди своей комнаты и глядела на кругляшок в руке. Он был размером с никель и формой, как никель, и цветом, как никель, только это был не никель.
Он был старый и сильно потертый — возможно, это века его так стерли, сказала себе Джейн. А вместо бизона или головы статуи Свободы на нем были какие-то странные знаки. Чтобы получше рассмотреть, Джейн поднесла кругляшок ближе к свету.
В дверь постучали.
— Погаси свет! — велел мамин голос.
Джейн погасила свет.
Однако она уже поняла, что в руке у нее талисман, способный превратить для них это лето в пору самых невероятных приключений и удовольствий.
Надо спрятать его до утра в надежном месте. Джейн наощупь пересекла в темноте комнату и открыла дверцу шкафика. На внутренней стороне дверцы висел чехол для обуви — самодельный, из ситца в цветочек, со множеством отделений, хотя когда Джейн разувалась, она редко вспоминала о его существовании.
Она бросила волшебный кругляшок в одно из этих отделений. Тут его никто не возьмет.
А затем легла в постель.
Последняя ее мысль была о том, что надо проснуться пораньше, по крайней мере на заре, и созвать всех остальных.
Они должны провести Совещание и решить, как именно им использовать этот замечательный подарок, взявшийся из ниоткуда.
Кажется, им предстоит Волшебное Лето.
И Джейн заснула.
III. Что произошло с Марком
Но, конечно, все вышло по-другому.
Джейн так устала от своих полуночных бдений, что утром проспала завтрак. Мама, которая накануне тоже устала, подумала, что Джейн лучше отдохнуть и попросила мисс Бик не будить ее. Мисс Бик, как всегда, сделала недовольное лицо, но просьбу выполнила. Мама ушла на работу, а Катрин и Марта сами, без обычного, столь желанного участия их старшей сестры, с глухим протестом вымыли и вытерли посуду после завтрака. Катрин мыла, а Марта вытирала.
5
Персонаж знаменитой сказки Льюиса Кэррола «Алиса в Зазеркалье». Белой Королеве свойственно парадоксальное изложение мыслей.
6
Так в США называют монету в десять центов.