Страница 42 из 47
Я увидела сияние огней машины, прорезающее тьму с вершины утеса. Звук его мотора вдруг усилился, когда он прошел поворот в полумиле отсюда. Сосны парили в небе, как огромные грозовые тучи, в свете фар.
Фары потухли, и «бентли» устремился к нам при едва заметном свете подфарников, самонадеянный, угрожающий, – тигр, идущий убивать. Они увидели сосны. Я услышала, как коротко проскрипели тормоза, когда машина вышла на последний отрезок пути. В любую минуту теперь они увидят фургон и остановятся. Рычание «бентли» стало ниже. Он стремительно приближался, поворачивая вправо, на проселочную дорогу.
И тут ночь разорвал невероятный рев другого мотора. «Мерседес»!
Не помню, чтобы я двигалась, но, должно быть, бежала к дороге как сумасшедшая. Я знала только, что Пауль Вери пришел в себя, каким-то образом забрался в «мерседес» и хотел предупредить сообщников.
Я увидела, как «бентли» свернул на проселочную дорогу на утесе и услышала визг тормозов. «Мерседес», ревущий словно бомбардировщик, прыгнул вперед, накренился на простреленное переднее колесо и развернулся боком поперек дороги.
У «бентли» не было ни одного шанса.
Раздался пронзительный крик, и машины встретились с тошнотворным грохотом рвущегося металла и визжащих тормозов. Какой-то отвратительный каприз судьбы включил во время удара фары «бентли», так что на одно бесконечное мгновение, когда две машины, сомкнувшись, встали на дыбы металлической башней, его фары словно выстрелили в небо огромными струями света. Машины висели, черные на фоне черного неба, сцепившись на самом краю ужасного утеса, потом луч света описал большую сияющую дугу, и оба автомобиля рухнули вниз, в море.
После жуткого удара на секунду воцарилось молчание, разорванное затем звуками эха, пока потревоженное море набегало и разбивалось об утес внизу. Волны снова и снова бились о скалу, пока, наконец, истратив энергию, не успокоились и не вернулись к прежнему шепоту.
Последние тучи разошлись, разорванные ветром, и лунный свет, бесконечно чистый и нежный, упал на движущуюся воду.
ГЛАВА 27
О мой нежнейший демон!
Кто женщину поймет?
Дэвид все еще спал. Я пошла искать его, оставив обоих мужчин смотрящими вниз с утеса. Они перегнали фургон через шоссе на проселочную дорогу, развернули его носом к морю и включили фары. Марсден сказал, что не было и одного шанса из миллиона хоть кому-то из троих остаться в живых, но мы не могли уехать, не убедившись в этом. С содроганием я оставила их и отправилась назад через деревья к Дэвиду. Забравшись на вершину каменной насыпи, я обнаружила, что прекрасно вижу дорогу при лунном свете. Подо мной среди четких мохнатых теней лежала лощина. Под выступом скалы среди листвы шевельнулось что-то темное. Я торопливо сползла вниз и была встречена бесформенной тенью, повизгивающей и извивающейся с приглушенным восторгом.
– Роммель! – Опустившись на колени в пыль, я обняла его. – О, Роммель! Ведь я чуть не убила тебя, бедняжка!
Роммель одарил меня щедрым, хотя и мокрым прощением и побежал, повизгивая от возбуждения, к скале. Я последовала за ним.
Дэвид лежал, свернувшись клубком, накрытый пиджаком. Он выглядел очень юным и трогательным. Его темные ресницы были так похожи на отцовские, что меня охватило какое-то особое чувство, не испытанное ранее. Я снова встала на колени возле него и коснулась его рук. Они были холодные. Я дотронулась до его щеки и ужаснулась, почувствовав влагу под пальцами, но немедленно Роммель, лихорадочно облизывая другую щеку, указал разгадку. Я оттолкнула пса.
– Было очень умно с твоей стороны найти Дэвида, – сказала я ему, – но подожди минутку, ладно?
Я прижала Дэвида к себе и стала растирать его холодны руки. Роммель, прижавшись дрожащим телом, с энтузиазмом наблюдал.
И вскоре темные ресницы дрогнули и поднялись. Он беспомощно уставился на меня, и его руки шевельнулись в моих.
– Привет, Дэвид, – сказала я.
Его расширившиеся глаза моргнули.
– Миссис… Селборн?
– Да. Как ты себя чувствуешь?
– Довольно мерзко. – Он осторожно повернул голову и удивленно посмотрел на залитую лунным светом насыпь с огромными соснами, вздымающимися за ней. – Где я?
– К востоку от Марселя. Но не волнуйся. Теперь все в порядке.
Он перевел взгляд на меня. Выражения в них я не могла понять. Он слегка отодвинулся от меня.
– Я припоминаю теперь… Марсель. Как я сюда попал? Тогда я поняла.
Я взяла его за руку.
– Дэвид, я говорю тебе, что все в порядке. Я не одна из них; ты можешь мне верить. Я последовала за тобой сюда… мы с Роммелем…
– Роммель?
Он повернулся и первый раз заметил пса, который, прижавшись животом к земле, дрожал от восторга каждой шерстинкой, ожидая, когда на него обратят внимание.
– Он нашел тебя сам, – сказала я. – Шел по следу.
– О Роммель! – сказал мальчик, заливаясь слезами, и зарылся головой в собачью шерсть, обняв своего друга за шею.
Я оставила его выплакать испуг, и одиночество, и недоверие, пока Роммель оказывал поддержку и утешал. Но вскоре рыдания сменились икотой, и голос сказал стойко из-за головы пса:
– Меня зверски тошнит.
– Неудивительно, – заметила я. – Тебе это пойдет на пользу. Не обращай на меня внимания.
Спустя короткое время после неприятного антракта он вернулся назад и сел возле меня. Я набросила на него пиджак и прижала к себе. Хотела бы я знать, с чего начать рассказывать ему о Ричарде.
– Глотни-ка вот это.
– Что это?
Это была фляжка Ричарда.
– Бренди.
– О! – Он явно был доволен. – Настоящее бренди? А-а… ужасно!
– Знаю, но оно прекрасно, когда доберется немного глубже. Выпей еще немного.
– Нет, спасибо. Я чувствую себя хорошо, только очень есть хочется.
– Великие небеса!
– Что мы здесь делаем? – спросил он. – Что случилось? Я хочу знать.
– Все по порядку. Мы ждем здесь… транспорт уехал обратно в Марсель.
Он заговорил быстро, с тревогой:
– В Марсель? В тот магазин? Я не хочу!
– Не в тот магазин, – сказала я успокаивающе. – С этим покончено, С хозяином магазина разобрались. Ты можешь мне рассказать, что там случилось, или тебе неприятно об этом вспоминать?
– Я едва помню. Я принес браслет, он посмотрел на него, затем спросил, где я его взял. Он так странно на меня смотрел, что я подумал, уж не догадался ли он, что браслет краденый, и потому насочинял всякой лжи. Он мне вроде бы поверил и пригласил зайти в офис. Он подошел к комоду, я думал, за деньгами. Но когда он повернулся, в руках у него было полотенце или что-то вроде. Я… я не помню, что случилось потом.
– Хлороформ, думаю.
Запах все еще чувствовался, едва уловимый, сладкий и ужасный. Наверное, Крамер сразу узнал Дэвида. Возможно, Лоран позвонила ему, как только заметила отсутствие мальчика, и рассказала о браслете. Мои руки крепче сжались вокруг Дэвида.
– Господи, что заставило тебя выбрать именно этот магазин из всех магазинов Франции?
– У меня не было денег, – сказал Дэвид, – и я смог найти только этот проклятый браслет. Я думал, Марсель – единственное место в окрестностях, где можно продать подобную вещь и тебе не будут задавать вопросов. Поэтому я отправился туда на попутных машинах. Это заняло вечность. Я носил браслет в два или три магазина, но его не хотели покупать. В конце концов один парень посоветовал мне заглянуть в тот магазин. Он сказал, что хозяин специалист по серебру и, возможно, возьмет вещь.
Он слегка вздрогнул и уткнулся головой мне в плечо.
– Что же ты собирался делать, получив деньги?
– Поесть.
Ответ был быстрым и эмоциональным.
Я взглянула на него.
– Бедняжка! Ты хочешь сказать, что ничего не ел весь день?
– У меня был только ленч с водителями грузовиков, и все.
– Боже мой! У меня в сумке был шоколад, но я потеряла ее. Могу утешить тебя только тем, что если бы тебя усыпили хлороформом с полным желудком, то тошнило бы гораздо сильнее. Ничего, скоро перекусишь. – Я подняла голаву, прислушиваясь, но ни один звук, кроме вздохов сосен, не доносился. – А что ты собирался делать после еды, Дэвид?