Гончие псы Гавриила

– Он действительно написал вам письмо. Сам предложил это сделать. Если бы он не обеспечил, чтобы вы держались подальше от Дар Ибрагима и не начали искать его, когда он утром не появился в «Фениции», мы бы не отпустили вас утром.

– А почему отпустили?

– Водитель и гостиница. Ваш кузен указал, что легче отпустить вас, чем рисковать, что кто-то начнет задавать вопросы. Кроме того, он нам сказал, что вы убеждены, что видели бабушку живой и здоровой, и можете помочь распространить слухи, что все нормально.

– Значит, он написал письмо, нарочно мне наврал, даже притворился, что видел ее и узнал… Я уже об этом думала, решила, что он видел вас, и так же ошибся, как и я… Значит это письмо написано просто, чтобы держать меня подальше?

– Именно так.

Я ничего не сказала. Разговор почему-то терял смысл. Графтон все шире улыбался, а я с интересом его разглядывала. Верхние зубы у него были натуральные, длинные и желтые. Он продолжал говорить, обрывки информации летали по комнате, как клочья бумага, и укладывались в странный узор. Джон Летман – это несомненно «англичанин», которого издалека видел фавн. Он отвел «Порш» в Бейрут рано утром и спрятал у кого-то на заднем дворе. Потом он нанял кого-то по имени Юсуф и дал ему письмо. И обратно его привез этот Юсуф, а потом доставил письмо в отель и начал меня пасти…

– Но вы, дорогая, не держались вдали от линии огня. Стало ясно, что вы собираетесь задавать крайне неприятные вопросы и входить в крайне неподходящие контакты. Вы позвонили в Англию. И на основе того, что услышал наш человек при вашем разговоре с Дамаском, мы решили вас изъять.

– Араб в соседней будке… – Я это сказала самой себе, не ему.

– Определенно. Ну так вот, поскольку вы сделали ваши планы общеизвестными, а проклятый водитель был уже с вами, а нам не нужно было, чтобы обращали внимание на Дар Ибрагим, мы решили, что лучше всего вам исчезнуть по ту сторону границы. Все очень просто и без особого вреда: машина остановлена, вы ограблены, документы отняты и машина сломана… Где-нибудь достаточно далеко от границы. Юсуф был уверен, что сможет иммобилизовать вас надолго. Поэтому он взял «Порш» и стал вас дожидаться. Это была ловушка, конечно, и вы в нее попались.

– Хамид! Если вы что-то ужасное сделали с Хамидом…

– Ничего, если он разумен. Большинство арабов разумны, если поставить их в соответствующие обстоятельства. – Он засмеялся. – Я сначала подумал, что ваша остановка на границе сорвет наши планы, но все сработало как мечта. Вы не видели меня, но я был там и видел происшедшее. Мой водитель последовал за вашим до здания таможни и все слышал, поэтому я отправил его сказать Юсуфу, что надо ехать на юг и избавиться от машины вашего кузена. Но, к счастью, вы увидели ее с горы и отправили своего водителя в погоню. Моя машина вернулась, и я узнал, что ваша отправилась на ту сторону. Поскольку ни ваш водитель, ни «Порш» не вернулись обратно, можно понять, что Юсуф убедил его или просто осуществил первоначальный план и оставил его где-нибудь остывать до утра. Мы не можем подпустить его к телефону, это вы понимаете. А дальше все было так легко, что трудно поверить. Вы рассказывали всем окружающим, что отправляетесь в отель «Адонис» искать машину в Бейрут, поэтому я просто приехал туда первым и стал вас дожидаться. Новый управляющий не мог меня узнать, но я абсолютно уверен, что ко времени вашего появления поверил, что знаком со мной всю жизнь. Вы никогда бы не сели в незнакомую машину прямо на дороге, но раз встретили человека в отеле и были представлены ему… – Он улыбнулся. – Вы, надеюсь, оценили мои воспоминания. Помните, как вы рассказывали об этом приключении бабушке?

– Очень умно. Вы необыкновенно умны. У вас тут целая империя со шпионами, водителями и машинами. Что-то очень хорошо окупается. Перестаньте улыбаться, вы, сучкозубый гаденыш, что вы сделали с Чарльзом?

– Уже сказал. Он заперт.

Улыбка исчезла.

– Вы его избили?

– Вчера ночь была несколько грубой.

– Вы раздражали Чарльза? Не удивительно, что Летман несколько потрепан. Я заметила, что у него лицо болит, а теперь вспомнила, что он все время отворачивался. А теперь он очень красив, правда? Милый старый Чарльз! И ах, моя бедная бабулечка! А вас он сильно побил?

Даже тени улыбки не осталось. Он густо покраснел, и у него начала биться вена на виске.

– Он ко мне не прикоснулся. У меня был пистолет. Признаю, что от Джона мало толка, но что с наркомана взять.

– Наркоман? – Очень плохо у меня стало с произношением. Графтон от меня отдалился, комнату заполнили тени. Я наклонилась вперед, чтобы все рассмотреть. Я понимала, что должна беспокоиться за Чарльза и вообще бояться, но у меня мысли расплывались. Мозги отказывались работать, взлетели высоко и светились. Свет поднимал меня со стула, я взлетала к потолку и разлеталась по углам.

Графтон оказался очень близко и раздулся до громадного размера. Стоял надо мной и говорил порочным голосом:

– Да, наркоман, глупая, испорченная маленькая ведьма. Наркотики. Я, кажется, говорил про медикаменты? Подвалы забиты коноплей, сегодня она будет отправлена. Еще одно состояние растет в ноле. Если бы леди Харриет не умерла, я бы успел собрать урожай. И не только конопля. В Турции и Иране выращивают опиум, не знали? Это хороший товар. Опиум, морфин, героин. Линия через Сирию работает, как мечта, и все, что нужно, – это спокойствие Дар Ибрагима и время.

Я хотела положить остаток сигареты в блюдце, но оно было очень далеко и доставать до него было так тяжело… Окурок упал из пальцев на пол. Он падал очень медленно, но я не пыталась его ловить, а просто сидела и смотрела на свою руку, которая была очень длинная и отсоединилась от тела.

– Все это у нас было, пока не появились вы. Комната рядом с кладовкой, куда мы вас поместили, – наша лаборатория. Мы трудились как рабы, перегоняя состав, с тех самых пор, как пришла последняя партия. Все равно пришлось бы свернуть дело в этом году, несомненно, и передвинуть базу. Ублюдки из отделения наркотиков ООН стали закручивать гайки, а Национальная Ассамблея обещает взяться за все круче, чем раньше… И, конечно, с тех пор, как умерла старая леди, Дар Ибрагиму конец. Сегодня приходит караван… – Он опять засмеялся, поднял окурок и положил на блюдце. Его лицо плавало рядом с моим. – Странно себя чувствуете, да? Не слишком способны к общению? Это то же самое, что вы курили в машине, а теперь еще две, милашка, и вернешься в свою маленькую комнатку и будешь спать… Пока день не кончится.

Я бы хотела воспринимать все серьезно. Все вокруг было, как обрывки картинок, приснившиеся на рассвете. Вялое тело Летмана, лицо побежденного, и запавшие серые глаза. Пламенный взгляд молодой арабки. Пучок конопли и бегущая собака. Свет пульсировал в ритме моего сердцебиения, чей-то голос бился в воздухе барабанным боем, а я плавала в небесах, красивая и могучая, как ангел, рядом с паутиной на потолке. А внизу в темной комнате на красном лаковом кресле сидела девушка, ее тело в дорогом простом платье обвисло, лицо побледнело, она улыбалась. У нее прямые, хорошо подстриженные волосы. Руки загорелые, пальцы длинные, на одном запястье золотой браслет, который стоил всего восемьдесят фунтов. Он сказал, что она испорченная ведьма, а теперь она на него смотрела. У нее очень большие черные глаза, они стали еще больше от действия наркотика. Бедная глупая ведьма попала в беду, а я для нее ничего не могу сделать, да и все равно… А она вовсе не испугана.

В комнату приплыла тень Джона Летмана, медленно пролетела над полом, остановилась и спросила у доктора Графтона:

– Отрубилась, да?

– Две сигареты. Позаботься о ней. А парень?

– В порядке. В комнате полно дыма, он там все равно что хладный труп. Никаких проблем.

Генри Графтон засмеялся.

– Нигде никаких проблем. Полное спокойствие, пока все не закончилось. А ты, молодой Джон, ограничь свой рацион. Только что принял, судя по виду? Больше не получишь. Можешь курить, если хочешь, но ничего крепче не проси, не дам, пока груз благополучно не пройдет через Бейрут. Слышал? Нормально. Уноси ее.