Страница 86 из 93
Артур склонился над раненым.
— Ты как, племянник?
Бледные губы разомкнулись. Спустя некоторое время Гавейн прошептал:
— Не везет же мне. В самом начале войны…
Об этой войне он мечтал; можно сказать, ради нее и старался… Король прогнал непрошеную мысль и, склонившись ниже, смочил губы умирающего вином из собственной фляги.
Губы снова зашевелились.
— Что такое? Я не расслышал.
— Бедуир, — выдохнул Гавейн.
— Да, — недоуменно отозвался король. — С Бедуиром все в порядке. Говорят, он быстро идет на поправку.
— Бедуир…
— Гавейн, я знаю, тебе есть что прощать Бедуиру, но если ты просишь меня передать ему что бы то ни было, кроме слов прощения и дружбы, просишь ты напрасно, пусть и на смертном одре.
— Не то. Верните Бедуира. Надобен. Поможет вам убить… Мордреда… предателя.
На это Артур ничего не ответил. А спустя несколько мгновений понял, что ответ и не нужен.
Вот так, по-прежнему призывая к смертоубийству и распре, умер четвертый из сыновей Моргаузы. В живых остался только один. Мордред, его родной сын. Мордред, предатель?
Глава 8
Известия о сражении на южном побережье застали Мордреда уже в Камелоте. Подробностей не сообщалось. Памятуя о своем договоре с Кердиком, он собрал войско, поспешил на юг и воссоединился с армией западных саксов как раз тогда, когда прибыл второй запыхавшийся гонец с более полным, но странным рассказом о происшедшем.
Поведал он следующее: саксы, жители побережья, заметили, как появились Артуровы суда с войском на борту — вскорости после того, как боевые корабли, не сумев войти в гавань в устье реки Итчен, высадили переселенцев на защищенном от ветров мелководье за Тюленьим островом. Но почти тут же налетевшие тучи с туманом укрыли флот непроглядной пеленой. Новоприбывшие саксы, не на шутку встревожившись, не зная, чего ждать от приближающихся кораблей, поспешно переправили детей и женщин в глубь острова, подальше от берега, а сами встали в оборонительную позицию в пределах видимости сигналов маяка. Прибрежные жители, вышедшие навстречу соплеменникам, не замедлили их успокоить. Никакой опасности нет. Корабли верховного короля, неважно, на борту сам Артур или нет, ни за что не войдут в саксонские гавани, много лет назад отошедшие саксам по договору.
Но не успели смолкнуть слова ободрения, как от маяка примчался запыхавшийся гонец. Под покровом бури корабли развернулись, пристали к земле и на берег уже высаживаются вооруженные воины — совсем рядом, чуть западнее. Очевидно, будучи заранее упрежден о новом наплыве саксонских переселенцев, Артур рассчитывал остановить их на море, но, потерпев неудачу, переправляет силы на твердую землю, чтобы перебить чужаков или взять их в плен. К тем, кто склонен был в этом усомниться — саксы-старожилы, и в их числе сам Кинрик, — новоприбывшие не прислушивались. Уж слишком велика была опасность. Если бритты шутить не намерены, если дать им время переправить на берег лошадей… все знают, чего стоит в деле Артурова конница!..
Так что саксы, невзирая на разобщенность и усталость, ринулись к берегу и сшиблись с Артуровым воинством. Завязалось кровопролитное сражение, завершившееся для саксов полным разгромом; и теперь из последних сил они в беспорядке отступают в глубь острова вместе с перепуганными жителями прибрежных деревень, преследуемые по пятам Артуром и его конницей. И, завершил посланец, искоса бросив на Мордреда недоверчивый взгляд, саксы — мужи, жены и дети — взывают к своему королю о помощи против Артура, нарушителя договоров, посягателя на принадлежащее им по праву королевство, убийцы законопослушных, мирных переселенцев.
Горестная повесть была изложена на грубоватом наречии саксонского поселянина. Сомнительно, чтобы Мордред понимал более одного слова из трех. Однако главное он уловил. Недвижно застыв рядом с Кердиком, принц ощущал, как по жилам его разливается холод, точно кровь сочится из тела и впитывается в меловую землю. Гонец договорил, Кердик открыл было рот, собираясь задать вопрос, но Мордред, впервые позабыв об учтивости, резко перебил:
— Верховный король? Он так сказал? Артур с ними сам?
— Да. Похоже, мы поторопились, принц Мордред! — отозвался Кердик, исступленным напряжением воли сохраняя самообладание.
— Вести верные?
— Верные.
— Это все меняет.
Мордред постарался выговорить это уклончивое утверждение как можно спокойнее, но в мыслях его царил хаос. То, что произошло, могло привести — уже привело — к непоправимому несчастью: для него самого, для королевы, для будущего Британии.
Кердик, пристально наблюдавший за собеседником из-под сурово сведенных бровей, коротко кивнул.
— Расскажите мне в точности, что произошло, — попросил Мордред. — Я почти ничего не понял. Есть ли хоть какая-то вероятность ошибки?..
— По пути, — отозвался Кердик. — Поезжайте рядом со мной. Времени терять нельзя. Похоже, что Артуру мало прибрежных деревень: он прогнал тамошних жителей в глубь острова и шлет в погоню конницу. Мы должны поспешить им на защиту.
Старый кораль пришпорил пони и, как только Мордред поравнялся с ним, пересказал слова гонца.
Едва дослушав, Мордред, нетерпеливо кусавший губы, взорвался яростью:
— Что за нелепость! Есть место сомнениям, как же! Да такого просто быть не может! Чтобы верховный король нарушил им же заключенный договор? Ну разве не очевидно, что корабли пригнал к берегу шторм, так что причалили они где смогли? Одно скажу: если бы король вынашивал план нападения, он бы первым делом переправил на твердую землю конницу. Мне сдается, он просто вынужден был пристать к берегу, а люди Кинрика ринулись в бой со страху, даже не попытавшись начать переговоры.
— Эта часть, безусловно, соответствует истине. Но если верить гонцу, саксы знали только то, что корабли принадлежат бриттам; на королевском флагмане знамени не было. Это само по себе внушало подозрения…
Сердце Мордреда неистово заколотилось в груди: стыд и надежда слились воедино. Может статься, очень может статься, что все еще обойдется. (Обойдется? Мордред, охваченный надеждой и стыдом, вдумываться не стал и поспешил отогнать досадную мысль.).
— Значит, возможно, что самого Артура там нет? Его видели? Узнали? Если не поднимали знамени…
— Как только бритты высадились на берег, знамя с драконом взвилось по ветру. Артур был там. Этот человек видел короля своими глазами. И Гавейна тоже. К слову сказать, Гавейн мертв.
Копыта коней мягко переступали по сырой земле. Дождь заливал лица. Воцарилось долгое молчание, но наконец Мордред нарушил тишину. Голос его снова звучал невозмутимо и ровно.
— Если Артур жив, его договор с вами остается в силе. И отменяет новый союз, заключенный исходя из предположения о смерти короля. Скажу более: можно со всей определенностью утверждать, что договора король нарушать бы не стал. Да и чего ради? На него напали — он вынужден был защищаться. Король Кердик, вы не можете счесть происшедшее поводом к войне.
— В силу какой бы то ни было причины, но договор нарушен, — отозвался Кердик. — Артур во всеоружии вторгся в мои земли и пролил кровь моих подданных. А прочих выдворил с насиженных мест. Люди воззвали ко мне о помощи, и долг мой — ответить на призыв. Я, несомненно, узнаю правду от Кинрика, как только мы встретимся. Если вам не угодно ехать с нами…
— Я поеду с вами. Если король и в самом деле ведет войска сухим путем через земли саксов, так это лишь в силу насущной необходимости. Артур не хочет войны. Об этом мне известно доподлинно. Произошло трагическое недоразумение. Я знаю Артура; да и вам, король, должно его знать. Артур предпочитает зал совета, а не меч.
— Впоследствии — возможно, — мрачно усмехнулся Кердик. — После того, как получит свое.
— А почему бы и нет? — резко откликнулся Мордред. — Ну что ж, скачите навстречу Кинрику, если угодно, но переговорите и с Артуром тоже, прежде чем совершатся новые безрассудства. А если не пожелаете, так дайте мне дозволение самому побеседовать с королем. Возможно, нам еще удастся выйти из шторма в безбурные воды, король.