Страница 32 из 93
Габран помедлил, затем, поймав взгляд королевы, поклонился и вышел из комнаты.
Нетрудно догадаться, что за метод убеждения гостья применила к Мельвасу. И в конце концов добилась своего. На закате — а осенью закаты кратки — маленький отряд проскакал через гать, уводившую через озеро на восток. Моргауза ехала верхом на прелестной серой кобылке с роскошной зелено-алой сбруей, увешанной звонкими колокольчиками. Мордреду, к его превеликому удивлению, дали великолепного вороного жеребца, под стать скакуну Гавейна. Предоставленный Мельвасом вооруженный эскорт трусил рядом, растянувшись цепью вдоль узкой насыпи. За их спинами солнце плавно опускалось в горнило расплавленной меди, что медленно остывало, переливаясь оттенками опаленной зелени и пурпура. В воздухе похолодало, синие сумеречные тени несли в себе дыхание мороза.
Под копытами лошадей захрустел гравий насыпи, а затем впереди легла дорога — бледная полоска, уводящая через заболоченную пустошь, сквозь тростники и ольшаник.
Утки и болотные птицы с шумом взмывали в воздух, оставляя на воде подрагивающую рябь, словно расплавленный металл.
Конь Мордреда встряхнул головой, уздечка зазвенела серебром. Сердце мальчугана вдруг встрепенулось от восторга — бог весть почему. В следующее мгновение кто-то охнул и указал вдаль.
Впереди, на вершине густо поросшего лесом холма, последние отблески заката запутались в развевающихся знаменах и гордые шпили пламенем полыхали в вечернем небе, точно факелы, — то вздымались башни Камелота.
Глава 13
Город стоял на вершине холма. Каэр-Камел — широкий, с плоской вершиной — выделялся среди равнинно-холмистого края столь же приметно, как Тор. Его крутые склоны были изрезаны глубокими бороздами, словно вкруг холма прошелся гигантский плуг. Эти гряды — земляные насыпи и рвы — служили препятствием для штурмующих. На гребне изрытого склона крепостные стены охватывали вершину, точно корона — чело короля. В двух местах, на северо-востоке и юго-западе, в массивных защитных укреплениях встроили ворота.
Отряд Моргаузы ехал с юго-запада, ко входу под названием Королевские ворота. Всадники переправились через узкую извилистую речушку и двинулись по дороге, что резко уводила вверх, петляя между густо насаженных деревьев. На гребне холма, в угловой части внешних стен, высились массивные двойные ворота, пока еще открытые. Въезд бдительно охранялся. Отряд остановился, и предводитель эскорта выехал вперед — переговорить с начальником караула.
Очень скоро оба возвратились к тому месту, где дожидалась Моргауза.
— Госпожа… — Воин почтительно поклонился. — Предполагалось, что вы прибудете никак не раньше завтрашнего дня. Я не получил никаких распоряжений касательно вашего отряда. Если вы изволите подождать здесь, я пошлю известить…
— Король в зале?
— Да, госпожа, за вечерней трапезой.
— Тогда проводите меня к нему.
— Госпожа, не могу. Если вы…
— Ты знаешь, кто я?
Холодный вопрос заключал в себе недвусмысленную угрозу.
— Конечно, госпожа…
— Я сестра верховного короля, дочь Утера Пендрагона. И мне прикажете дожидаться у ворот, точно просительнице или простому гонцу?
Лоб стражника покрылся тусклой пленкой испарины, но присутствия духа воин не утратил.
— Конечно нет, госпожа, ни в коем случае не за воротами. Пожалуйста, проезжайте внутрь. Ворота сейчас закроют. Но боюсь, вам придется подождать здесь, пока я не извещу короля. У меня приказ.
— Хорошо, не буду усложнять вам жизнь. К королю отправится мой дворецкий.
Моргауза говорила твердо и решительно, словно даже сейчас нимало не сомневалась в том, что ее волю исполнят дословно. Она смягчила распоряжение одной из самых прелестных своих улыбок. Но Мордред видел: королеве не по себе. Кобылка, читая настроение всадницы, переминалась с ноги на ногу и вскидывала голову так, что спутались золоченые кисти.
Начальник караула с явным облегчением согласился, и, перемолвившись несколькими словами с королевой, дворецкий отбыл в сопровождении двух ратников. Отряд Моргаузы въехал под низкие, укрепленные своды Королевских ворот и остановился, не вправе сделать дальше и шагу.
Позади них тяжелые ворота захлопнулись. Решетки с лязгом встали на место. Наверху, вдоль зубчатых стен, гулкой, размеренной поступью расхаживали часовые. По иронии судьбы, эти звуки, долженствующие властно напомнить Мордреду о том, что он — пленник в преддверии неопределенной и пугающей участи, ушей его почитай что и не достигли. Мальчик слишком увлекся, осматриваясь вокруг. Вот он, Камелот!
От ворот дорога вела вверх по холму к стенам дворца. Вдоль дороги на равном расстоянии друг от друга высились столбы; закрепленные на скобах факелы освещали путь. Дойдя до середины протяженного склона, дорога разветвлялась; одна тропа шла налево, к воротам в дворцовых стенах, за которыми можно было различить облетевшие верхушки деревьев, еще один сад? еще одна тюрьма, на радость королеве? Вторая дорога огибала дворцовые стены и подводила к другим, более крупным воротам, должно быть городским. Над стеной поднимались крыши и башенки жилых домов, мастерские и цеха, теснившиеся вокруг рыночной площади, а еще дальше, к северу, казармы и конюшни. Городские ворота уже закрылись, вокруг ни души, кроме часовых.
— Мордред!
Очнувшись от раздумий, Мордред поднял взгляд. Моргауза поманила его рукой.
— Сюда, ко мне.
Мальчик послал коня вперед и встал справа от королевы. Гавейн двинулся было, чтобы занять место по другую руку, но королева нетерпеливо отмахнулась.
— Оставайся с остальными.
Гавейн, который со времен потасовки в гостиничном дворе держался с Мордредом крайне отчужденно, нахмурился, рванул на себя поводья, но вслух ничего не сказал. Прочие тоже молчали. Напряженность Моргаузы отчасти передалась всем, даже Гарету.
Королева не проронила больше ни слова, просто застыла в седле, прямая и неподвижная, отрешенно глядя на уши лошади. Капюшон упал на спину; лицо застывшее, бледное.
Но вдруг все изменилось.
Мордред взглянул в ту же сторону, что она: дворецкий поспешал назад с двумя солдатами, а чуть поотстав, по дороге спускался еще человек. Один, без эскорта.
По тому, как резко встрепенулась стража у ворот, мальчик понял, кто перед ним и еще то, что приход его явился полной неожиданностью. Случай поистине беспримерный: верховный король Артур вышел из замка один, чтобы встретить гостей у внешних врат крепости.
Король остановился в нескольких шагах и коротко бросил страже:
— Пусть войдут.
Никакого торжественного приема. Ни поцелуя, ни рукопожатий, ни улыбки. Король стоял у факельного столба, и блики играли на его лице — холодном и равнодушном, как у судьи.
Дворецкий засеменил было к Моргаузе, но она отмахнулась.
— Мордред. Будь добр, руку.
Удивиться мальчик уже не успел. Не успел испытать ровным счетом ничего, помимо одного-единственного, всеподчиняющего недоброго предчувствия. Он соскользнул с коня, бросил поводья слуге и помог королеве спешиться. Моргауза на мгновение крепко вцепилась в его локоть, глянула на мальчугана снизу вверх, словно хотела что-то сказать, затем выпустила руку, но удержала его рядом. Гавейн, по-прежнему хмурый, не дожидаясь приглашения, послал коня вперед, но на этот раз на него не обратили внимания. Остальные принцы боязливо выстроились позади. Слуги увели лошадей к воротам. Артур так и не двинулся с места. Моргауза пошла навстречу королю; двое старших оркнейцев — по обе стороны от матери, трое младших — следом.
Мордред впоследствии так и не смог объяснить, почему верховный король в первую же встречу произвел впечатление столь внушительное. Ни тебе церемониала, ни слуг, никакой тебе пышной мишуры величия и власти, даже оружия при нем не было. Он стоял один: холоден, нем и грозен. Мальчик глядел во все глаза. Этот человек, в коричневом, отороченном куницей платье, казался карликом рядом с освещенными чертогами за его спиной, рядом с деревьями, насаженными вдоль дороги, и копьями вооруженной стражи. Но в звенящих, морозных, пронизанных светом сумерках все глаза были устремлены только на него.