Дом Дверей

– Сучка ведь, а? – угрожающе произнес парень с окровавленным лицом. – Ладно… Давай-ка разберемся с этим ублюдком!

Он нырнул в альков, схватил Баннермена за отворот пальто и сжал ткань в могучем окровавленном кулаке.

Приятель его немного отступил, а потом снова пнул ногой и ударил кулаком Баннермена. Тот не закричал и не застонал. Он даже не фыркал. Он должен был упасть на колени, харкая кровью, но ничего подобного не случилось.

– Ну-ка, вылезай оттуда, – приказал тот, кто вцепился в пальто Баннермена. – Вылезай, чтобы мы могли хорошенько попинать тебя… – Он дернул Джона за руку, вытаскивая из алькова. Но Баннермен стоял неподвижно, как скала. И тут что-то произошло с рукой парня. Она лишалась кисти. Обрубок забрызгал кровью лицо второго головореза.

И только тогда Баннермен вышел из алькова. Он дышал, и воздух вырвался из его легких, словно из огромных мехов. Его глаза светились, и лучи света скользили по лицам его противников, словно лучи лазерного прицела. Что-то сверкало в руке Джо. От этой штуки исходило мягкое жужжание. Баннермен взмахнул рукой и, описав полукруг, рассек грудь одного из противников.

Его оружие легко прорезало одежду и вошло в тело дюймов на пять. Оно с легкостью прошло через кожу, плоть, хрящи, ребра, сердце, легкие. И Джону не пришлось прикладывать особого усилия, словно он крошил вареное яйцо. Его противник не смог сделать следующего вздоха. Он умер еще до того, как тело упало на брусчатку мостовой. Второй парень неподвижно стоял и недоверчиво, широко открыв рот, смотрел на кроваво-красный обрубок своей руки.

Баннермен снова взмахнул странным оружием и обезглавил второго противника. Разрез оказался точным и сделан был без усилий, так что голова на какое-то мгновение оставалась на шее и упала на мостовую, лишь когда тело стало валиться наземь…

Глава третья

Пивные в Киллине – старые пивные и три новые – хорошенько обогатились с тех пор, как в округе появился «Киллинский замок». А случилось это почти два года назад. В наиболее популярном баре, одном из трех новых, названном просто – «Замок», по долгу службы познакомились Джек Тарнболл[2] и Спенсер Джилл. Тарнболл, в прошлом спецагент, сопровождал своего шефа – министра обороны, поэтому он проинструктировал Джилла раньше, чем два десятка официальных лиц, прибывших в Киллин.

Джилл должен был решить, что же делать со странным феноменом, уже добравшимся до подножия холма Бена Лаверса.

– Странно… – повторил Джилл, словно подводя итог разговора с Крутым. Агент рассказывал ему о Замке спокойно, без неприязни. Все дело в том, что он говорил искренне… Однако Джилл лишь пожал плечами. – Я уверен… Черт побери, всегда у нас так! Если ты станешь рассказывать одну и ту же историю дважды в неделю, иногда устраивая представление, она надоест всем, не так ли? Я хотел сказать, что это ведь не «Гамлет». Эта история не похожа на шутку, которую можно приправить перчиком или подать как постное блюдо. Я не приукрашиваю факты – все так и есть… Скорее всего, Замок не что иное, как машина. Так я и скажу им, и постараюсь сделать это как можно аккуратнее.

– Пойми, я не критикую тебя, – покачал головой Тарнболл. – Или, по меньшей мере, не собирался никого критиковать. Я всего лишь выслушал тебя, и подумал: «Вид Замка встряхнул парня, это – зрелище». Но то, что он говорит, звучит слишком невероятно. – Он говорил возбужденно, но слова его звучали приглушенно, словно вода, журчащая в сточной канаве.

Джилл криво усмехнулся.

– Точно, – согласился он. – Но если говорить честно, на меня внешний вид Замка впечатления не произвел. Ничуть. Может быть потому, что история вышла такой странной. Но ведь ты-то не знаешь все факты.

– Точно, – передразнил его Тарнболл, так и не улыбнувшись. – Я знаю лишь часть общего плана министерства относительно Замка. Большую часть. Однако мне известно больше, чем ты думаешь. Хочешь послушать?

Джилл закатил глаза, кивнув.

– Почему нет? – спросил он. – Я не льщу себя надеждой, что мои конфиденциальные рапорты кого-то заинтересуют! Но, может быть, послушав твой рассказ, я смогу что-то добавить к своему рапорту. Что ж…

Тарнболл посмотрел на него почти с интересом. Любопытный взгляд. Возможно, агент и в самом деле пытался понять, что же происходит здесь, или он просто вспоминал, что говорили ранее другие эксперты. И еще Джилл подумал: «Не такой уж и умный этот Тарнболл». Тем временем агент в свою очередь разглядывал Джилла, словно мысленно фотографировал, пытался запечатлеть в памяти его облик. Теперь, если даже он увидит Джилла даже через десять лет, то непременно его узнает. Но подобная встреча вряд ли состоится. Джилл был бы счастлив, если бы ему удалось прожить года два.

Ростом Джилл был около пяти футов одиннадцати дюймов, весил немного больше одиннадцати стоунов. Тридцати трех лет от роду, выглядел он на все сорок. И к тому же он умирал. Пятнадцать лет назад, когда он еще был подростком, что-то пошло не так. Врачи назвали это феноменом, причудой Природы, идущей в ногу с Наукой. Джилл «понимал» машины. Его прапрадед был инженером. Только он мог оказаться ответственным за подобный трюк генов, если дело тут в генах. Но ничего из того, чем занимался дед Спенсера Джилла, не имело отношение к его способностям.

«В век компьютеров люди и думать будут как компьютеры! – написал какой-то журналист. – Разум этого молодого человека…» Конечно, это было неверное заявление: процесс мышления Джилла ничуть не напоминал мыслительный процесс компьютера. Просто Джилл понимал компьютеры, да и все другие машины, на вкус, цвет, запах и вид. Он прислушивался к их работе, чувствовал их. Он был экстрасенсом по машинам. И люди впервые признали его дар, когда в возрасте восемнадцати лет он описал машины и механизмы Робинсона, как «бездушных чудовищ Франкенштейна». Однако Джилл не понимал их, потому что они сами себя не понимали. «Если бы они были людьми, они оказались бы идиотами», – именно так сказал он тогда…

– Ну? – поторопил Джилл, когда внимательный взгляд Тарнболла начал его раздражать. – Ты собираешься рассказать мне какую-то историю или нет?

Взгляд Тарнболла неожиданно сфокусировался, словно он что-то вспомнил. Он объявил:

– Я хотел спросит у тебя: так ты и есть тот самый Человек-Машина?

Джилл кисло усмехнулся и кивнул.

– Приятно, что ты помнишь, – вздохнул он. – Никто не называл меня так уже лет десять!

Быстрым движением руки Джилл смел со лба свои растрепанные седеющие волосы, взял стакан с выпивкой и стал потягивать напиток маленькими глотками. Это было бренди. Доктора запрещали ему пить, но сейчас Джилл достиг той стадии, когда, посчитав, что ему это понравится, делал, что хотел, не взирая ни на какие запреты. Ведь если он окажется от бренди, то все равно не спасется. Так стоит ли тогда не пить?.. А Тарнболла он в свою очередь спросил:

– Так ты это хотел мне рассказать? Тарнболл продолжал внимательно изучать своего собеседника. У Джилла были тонкие черты лица, высокий лоб, бездонные глаза, которые казались то серыми, то зелеными. Он постоянно кривил тонкие губы. Его кожа, на вид совершенно безупречная, имела бледный оттенок, говоривший о болезни. Проблема, можно сказать, была на поверхности, и насколько знал Джилл, вылечить его было совершенно невозможно.

– У тебя редкая форма рака крови, – продолжал Тарнболл, словно не расслышав вопроса. Он посмотрел на Джилла, ожидая, что тот вздрогнет, но ничего похожего не случилось. – Свежий воздух пойдет тебе на пользу – и это еще одна причина для того, чтобы ты прибыл сюда.

– Шотландия, – задумчиво протянул Джилл. – Некоторые утверждают, что только здесь и остался чистый воздух. И вот я тут… Да… Но свежий воздух не решает проблему. У меня ведь не лейкемия. Мой организм – словно взведенный механизм. Когда я вдыхаю яд, мои легкие переносят его прямо в кровь. Они не блокируют и не фильтруют воздух, и тут я ничего не могу поделать. Я с трудом могу переносить выхлопные газы. Каждый вздох убивает меня. «Жить в городе для меня все равно, что сесть на экспресс, идущий прямиком на тот свет, а жизнь в сельской местности похожа на путешествие на велосипеде. Я еду в мир иной, но не так быстро.»

2

Тарнболл в переводе с английского – «крутой мяч», аналог фамилии Крутой.