Огненный путь Саламандры

Отделаться от Полоза, боюсь, мне теперь не скоро удастся. Те несколько попыток, которые мы с Мирабом уже пытались предпринять, ни к чему не привели. Этот упертый змееглазый баран вбил себе в голову, что просто обязан ехать с нами, и никакие уговоры и даже откровенные угрозы не помогали. Ругать судьбу за то, что продолжает подкладывать мне змею, я уже устала, а потому временно смирилась с неизбежным присутствием своего муженька. На удивление он оказался вполне сносным товарищем, не приставал со всякими глупостями, относился к нам с некоторым подобием уважения и даже с изрядной долей покровительства. Наверное, считал, что раз он мужчина, то обязан нас защищать. А мне жалко, что ли? Пусть тешит свое мужское самолюбие. Вот только иногда Полоз, когда думал, что его никто не видит, застывал и невидящим взглядом смотрел в одному ему известные дали с таким выражением лица, что близко к нему не решались подойти ни я, ни Мираб. И без слов было понятно, о чем он думает в такие моменты, а у меня на душе от этого так тоскливо и тревожно становилось, что хоть нечистью вой и сама закапывайся в ближайшую ямку.

А огонь так и манил меня, так и звал. Мне не хватало его тепла и энергии, а внутри постепенно усиливалось ощущение жара, чем-то напоминающее изжогу. Терпеть можно, но неприятно и жутко изводит. А лекарство — вот оно, только руку протяни…

Из самой середины густого кустарника, с жутким хрустом ломая ветки, вывалился Полоз. Неужели так быстро успел кого-то подстрелить? А ведь успел. В одной руке мой благоверный держал довольно большую тушку кролика, которую я была готова уже съесть чуть ли не сырой, так сильно успела проголодаться, а во второй — меч, которым прорубал себе путь через несговорчивую растительность. Я, конечно, понимаю, что лес, в котором мы успели заблудиться, обилием дорог и просек не отличался, но зачем создавать столько лишнего шуму? Обойти не мог? Еще притащится страсть какая-нибудь незваная на огонек, потом хлопот не оберешься.

— Сатия, как ты думаешь, нам этого хватит?.. — спросил Полоз, поднимая повыше кроличью тушку, чтобы я оценила невиданную щедрость этого леса, и даже повертел ею для наглядности. Я оценила. Тушка была прелесть как хороша, мне точно хватит.

— Надеюсь, — не стала слишком обнадеживать я мясодобытчика. — Червячка заморить сойдет. Этот кролик единственный представитель животного мира на весь лес?

— В следующий раз сама пойдешь, — обиделся мой благоверный, запихивая позеленевший от обилия налипшей на него листвы меч в ножны. — Может, тебе больше повезет и за ближайшим деревом окажется огромный олень, который будет умолять тебя бросить его поскорее в котелок.

— А рога подарить ненаглядному мужу, — мило оскалившись, проворковала я, уже мысленно примерив сие украшение на его змеиную голову.

— После такого подарка он вряд ли останется таковым, — проворчал Полоз, усаживаясь на землю и с преувеличенным интересом разглядывая кролика.

— Можно подумать, я тебе их дарить собираюсь!

Ответом меня не удостоили. Полоз повертел кролика перед глазами, потер между пальцами серую шерсть где-то в области живота, заглянул в закатившиеся красноватые глазки, помассировал уши.

— Ты ему искусственное дыхание сделай, может, оживет, — любезно посоветовала я, насмешливо наблюдая за странным ритуалом.

Меня снова проигнорировали.

— Кстати, ты его действительно убил или подобрал уже мертвого? — стараясь быть максимально милой, спросила я. — Вдруг он давно умер от старости, а мы, гиены страшные, покусимся на его почившие косточки?

— Я проверяю, нет ли в нем ядов, — коротко ответил Полоз, пропустив мою колкость мимо ушей.

— Думаешь, он был так недоволен жизнью, что решил отравиться? — фыркнула я.

— Я думаю, что в этом лесу может быть все, что угодно, нейтральные земли богаты на всякие пакости. В таких местах нет ничего удивительного, если животные питаются ядовитыми растениями. Я осматриваю его на пригодность в пищу.

Мне стало не по себе. Проверять снова свою живучесть и невосприимчивость к ядам ужасно не хотелось, у меня еще от первого раза впечатлений масса осталась.

— Ну и как? Съедобный? — подозрительно спросила я, уже с гораздо меньшим аппетитом глядя на кролика.

— Вполне, — удовлетворенно кивнул Полоз, доставая из-за пояса нож, и отошел от костра свежевать будущий ужин. Все-таки какая-никакая польза от присутствия Полоза в нашей компании была, свежее мясо в рационе еще никому не мешало.

— А откуда ты знаешь, что этот кролик не ел ничего ядовитого? — запоздало удивилась я.

— У меня чутье на такие вещи, — отозвался мой благоверный. — Врожденное.

— Понятно.

Значит, травить его тоже бесполезно, надо запомнить.

Я подкинула сухих веток в костер и принялась устанавливать жердочки для жарки кролика, стараясь не смотреть с тоской на огонь.

Сзади меня раздалось тихое шуршание.

— Сат, я тут вот о чем подумал… — вышел на полянку с противоположной от Полоза стороны Мираб, почесывая на ходу кончик правого крылышка. Умыться-то он умылся, а голову, кажется, течением унесло, потому что, кроме штанов, на нем больше ничего не было. Рубашка разгильдяйски висела на обнаженном тощем плечике, а ботинки он самым варварским образом сжимал в руке. Вот где он был, когда мозги раздавали?! В очереди за ушами стоял?!

Я судорожно сглотнула и на миг зажмурилась, не в силах даже представить, что сейчас будет. Мираб удивленно уставился на мое перекошенное лицо и робко подошел ближе. Я молча указала ему глазами на Полоза, который благополучно уже забыл про кролика и смотрел на Мираба жестким тяжелым взглядом. Вот теперь стало страшно не только мне.

— Ой, охотничек с добычей вернулся… — неуверенно пропищал эльфыреныш, стараясь хоть как-то исправить уже непоправимую ситуацию путем спешного напяливания рубашки. Можно подумать, от этого Полоз сразу забудет то, что сейчас жадно впитывали его глаза. Ага, как бы не так. Если что и поможет появлению стойкой амнезии, то только удар чем-нибудь тяжелым по голове. Говорят, после этого последние несколько минут, а то и часов, из головы навсегда исчезают.

Рубашка упорно сопротивлялась в дрожащих ручках Мираба, цепляясь за крылья, локти и уши, но эльфыренышу удалось справиться с непослушными рукавами. А что наизнанку… Да кто это видит-то в глухом лесу?

— Ты — лиебе?! — услышала я угрожающий шепот Полоза, не предвещавший ничего хорошего.

— Да, и горжусь этим! — вмиг ощетинился мальчишка, дрожащими пальцами безуспешно пытаясь застегнуть пуговицы. — А тебе-то что?

Но на месте Полоза уже покачивалась свернутая в тугую пружину и готовая к смертоносному прыжку огромная золотая змеюка. Умеет мой благоверный произвести впечатление! Уж в чем в чем, а в этом ему не откажешь! Пронимает аж до дрожи в коленках! Его кольца блестели и переливались в трепещущем свете костра, янтарные глаза с вертикальными зрачками не мигая уставились на мальчишку, который, по сути, еще ничего плохого сделать не успел, а желающих отправить его к праотцам на каждом шагу встречалось все больше и больше. Мираб это отлично понял, в ужасе пискнул и начал пятиться, не зная, что делать дальше. Хотел посмотреть, как наследник владыки Золотоносных Гор в змею превращается? Вот тебе, пожалуйста, наслаждайся.

Только что-то подсказывало, Полоз не для того демонстрирует нам великолепие и величие своего змеиного тела, чтобы мы пришли в восторг и благоговейный трепет. Насколько я помню, в змеином обличье он практически неуязвим для любого вида оружия, в том числе и магического.

— Хорош-ш-шо же ты замас-с-скировался, маленький упыреныш-ш-ш! С-с-сначит, правду говорят, ш-ш-што вы с-с-стали неуправляемыми и вырвалис-с-сь ис-с-с-под влас-с-сти Верховного Жреца.

То, что произошло дальше, выглядело как завораживающе, так и ужасно. Золотые кольца стали быстро раскручиваться, превращаясь в огромную смертоносную молнию, уже летящую в сторону перепуганного до икоты мальчишки. Мелкий стоял, изображая гипсовую статую всей расе лиебе, намертво вросшую в землю, и не делал попыток защититься. Какой смысл, если противник во много раз превосходит тебя по силе? Инстинкт самосохранения у Мираба, кажется, умер от страха минутой раньше, поэтому он просто смотрел на летящую к нему золотую смерть широко распахнутыми глазами.