Страница 5 из 17
«Очень поэтично, — подумал Черепанов. — Только долгонько вам, ребята, придется идти!»
— Переведи ему! — повелительно произнес шаман.
Подполковник перевел.
Кентурион задумался. Было с чего.
А шаман продолжил. И хотя речь его дышала религиозным восторгом, Черепанов этого восторга не разделял. Равно как и Гонорий. Потому что суть сказанного сводилась к следующему.
Нынче великий день. День, в который, как уже сказано, будет зачат великий герой квеманского народа. Легендарный (в будущем) завоеватель. Отцом и матерью его станут безупречные во всех отношениях юные соплеменники шамана, прошедшие аттестацию и получившие сертификат качества от верховной шаманской коллегии во главе с самим Древом Мудрости (патриарх опять звякнул бубенчиками), и посему плоть героя будет такой же идеально безупречной и при этом — плоть от плоти квеманского народа.
А вот дух героя будет двойственным. Внутренностью его станет один из квеманских богов, чье имя не будет названо. Оболочкой же — воинственная душа одного из уважаемых пленников. Того, кто окажется круче. Поскольку мнения относительно того, кто из двоих круче, разделились, задачу следует разрешить здоровым соревнованием. То бишь — поединком. Который предполагается устроить немедленно. Когда же выяснится, кто есть божественный избранник, его бренное тело будет отдано могучим квеманским богам, а освободившаяся от плоти душа войдет в чрево юной квеманки, и через положенное богами время выйдет на свет во плоти будущего завоевателя.
— Ну как тебе перспектива, нравится? — желчно осведомился Черепанов.
Римлянин сплюнул.
— Только варварам могла прийти в голову мысль, будто, зачиная героя, боги нуждаются в помощи смертных. Ха! Хочу увидеть, как этот старый пердун подсовывает Юпитеру выбранную им девку! Ладно. Одного из нас собираются прирезать. А второго? Спроси его!
Черепанов спросил.
Ответ был уклончивый, но, похоже, второму выпускать кишки не собирались.
— Я бы не стал им верить, — заметил римлянин.
— А у нас есть выбор?
— Поглядим. Пусть только они выпустят нас наружу и дадут в руки оружие.
К сожалению, оружия им не дали. Более того, даже связали руки. Чтобы великие герои в священной ярости не убили друг друга до смерти.
В общем, их выпустили из клеток со связанными за спиной руками и поставили друг против друга.
— И что теперь? — спросил Черепанов. — Будем драться?
Римлянин мотнул головой и выругался.
— Я драться не собираюсь! — заявил он. — Потянем время. Сколько там еще до захода осталось?
Подполковник глянул вверх, на солнце…
И в этот миг кентурион прыгнул вперед и нанес Геннадию, не ожидавшему подобного коварства, страшный удар головой в подбородок.
Очнулся подполковник уже в клетке.
Римлянин располагался в соседнем «помещении».
— Ты что сделал, сучий сын? — яростно прохрипел Черепанов.
Кентурион засмеялся.
— Ты мне понравился, Череп, — сказал он. — На опциона моего первого похож. Так что живи. Принеси потом в жертву теленка, чтоб моя душа порадовалась.
Час спустя им принесли обед: по большому горшку рагу с изрядным количеством мяса и по кувшину такого же отменного эля. Вот только рагу, в отличие от прежней пищи, было здорово пересолено. Возможно, это было проявлением щедрости (соль представляла изрядную ценность), но у Черепанова родились нехорошие подозрения.
— Постой, Плавт! — сказал он соседу, энергично зачерпнувшему из горшка. — Думаю, сейчас нам лучше попоститься.
— Хочешь лишить меня последнего в жизни пира? — возмутился кентурион. — Ну уж нет!
— Идиот! Уверен, они туда что-то подмешали!
— Ну и что? Значит, я умру в хорошем настроении! — Римлянин опять сунул пятерню в горшок.
— Погоди, говорю! Глянь сюда! — Черепанов осторожно показал ему кончик сорванной с квеманской куртки бляхи. — Видишь? Еще не вечер, кентурион! И раньше, чем он наступит, нам понадобится все, на что ты способен. А способен ты, я думаю, на многое. — Подполковник погладил обросшую светлой бородкой челюсть. Она все еще ныла, черт побери этого латинянина!
При виде железной чешуйки глаза Плавта вспыхнули. Кентурион соображал с похвальной быстротой. Примерно так же, как действовал.
— Ты еще увидишь, на что способен примипил Гонорий Плавт Аптус[10]! — заверил он и принялся опорожнять горшок в ближайшие кусты. Потом выплеснул туда же и содержимое кувшина. И вдобавок помочился на это место, чтобы ни у кого не возникло желания шарить под кустами.
Черепанов последовал его примеру. Но сначала потратил минут десять, чтобы до бритвенной остроты наточить железную чешуйку о горшок.
«Бдительная» стража ничего не заметила: четверо квеманов азартно играли в некую игру вроде «ножичков», остальные столь же азартно болели. В общем, им было не до каких-то там пленников.
И напрасно.
Глава шестая,
в которой рассказывается о том, как подполковник Черепанов и кентурион Плавт принимают участие в человеческом жертвоприношении
Выглядели они примерно так, как и представлял Геннадий. Здоровенные, черные, блестящие от жира. Все пространство внутри частокола было разделено невысокими глиняными стенами. Похоже на лабиринт для детишек. Только игры в этом «лабиринте» были не детские. И дым курений не мог перебить запах мертвечины. Идолов было четыре. Два кумира изображали мужчин, два — женщин. Рядом с каждым идолом — некое подобие алтаря. Четыре каменные плиты, положенные горизонтально у женских идолов и установленные вертикально — у мужских. В трех плитах были пробиты сквозные отверстия, сквозь которые были пропущены ремни. На четвертой стоял горшок с ручкой, очень похожий на «ночную вазу». Золотой.
Клетки с узниками заблаговременно подняли на холм. Римлянина водрузили на возвышение. Черепанов такого почтения не удостоился — его просто засунули в угол, образованный глиняными стенами «лабиринта». Геннадий не расстроился: во-первых, и отсюда все было прекрасно видно, во-вторых, о стены было удобно подтачивать режущую кромку чешуйки — поганая железка тупилась с невероятной быстротой.
На торжественной церемонии помимо римлянина и космонавта присутствовали: шестеро шаманов во главе с престарелым Древом Мудрости, восседавшим на камне напротив самого крупного идола; пара личных телохранителей Древа, тех самых здоровяков; двое незнакомых, немолодых уже квеманских вождей в «цивильном», то бишь без доспехов и боевого оружия, если не считать «традиционных» шлемов, увенчанных здоровенными бычьими рогами.
— Этого я знаю! — заявил Плавт, ткнув пальцем в одного из «рогатых». — Это он меня у аланов перекупил.
До заката оставалось часа три, и солнышко светило ярко. Тем не менее вид у собравшихся был достаточно зловещий. Вкупе со злобными идолами вид сей мог привести в трепет даже не слишком пугливого человека.
Но римский кентурион Гонорий Плавт, похоже, был начисто лишен страха, а у Черепанова просто не было времени пугаться: он пилил ремни, которыми была скреплена клетка. Задубевшая кожа поддавались слишком медленно. Одно хорошо: на Геннадия никто не обращал внимания — взгляды присутствующих сосредоточились на том, что происходило у подножия идолов. А происходило там нехорошее.
Из сарайчика, прилепившегося к частоколу, вывели девушку. Бедняжка почти не сопротивлялась, когда с нее сорвали лохмотья, которые язык не повернулся бы назвать одеждой, и поволокли к подножию одного из кумиров. Быстрое движение серпа с черным гладким лезвием — и хлынувшая из перерезанного горла кровь залила каменную плиту.
А из сарайчика уже тащили такого же ошеломленного парнишку.
Еще один взмах черного серпа — и алая кровь плеснула на толстый живот деревянной «богини» с ощеренной, как у драконихи, пастью.
Снова запрыгали, завыли шаманы. В небо пополз желтый липкий дым. Тела жертв бросили на каменные плиты, привязали ремнями… Словно они могли сбежать.
10
Аптус — меткий.