Варвары

Черепанов ухватил его за куртку, перевернул…

Коршунов сглотнул. Зрелище было еще то.

Это был мальчишка. Не старше Книвы. И горло у мальчишки было перерезано от уха до уха.

Геннадий присел на корточки перед убитым.

Книва топтался рядом. Видно было: очень хочет услужить, но не знает — чем.

— Нидада, — пояснил он, показывая на труп.

— Что делать будем, товарищ подполковник? — без энтузиазма поинтересовался Алексей.

— Нидада… — пробормотал Геннадий. — Ну да, конечно, кто не знает Нидаду… Да… — Он выпрямился. — За что же его так? — спросил он, сопроводив вопрос соответствующим жестом.

И из Книвы хлынул словесный поток. Дык!.. Чувства прямо переполняли пацана. Дык!..

Он прыгал, бегал, даже упал несколько раз. Очевидно, «описывал» деяния убитого, приведшие того к преждевременной кончине. Бурные были деяния. И явно криминального толка. Закончились же они… Сами видите — чем. Вот так оно все и вышло.

Тяжело дыша, Книва переводил тревожный взгляд с Геннадия на Алексея и обратно: ну как? Понятно изложил?

— Генка, ты хоть что-нибудь понял? — спросил Алексей.

— Не уверен. А ты?

— Я тоже ни фига.

— Каумантиир! — воззвал Книва к Геннадию.

Несмотря на жуткую абсурдность всего происходящего, Алексей не удержался, фыркнул.

— Каумантиир, — вновь сказал Книва и показал туда, где торчал из трясины СА. — Хвас?

— Хвас… — Геннадий окинул Книву оценивающим взглядом. — Хвас-квас. — Это, брат, не квас и даже не пиво с водкой, а спускаемый аппарат нашего «Союза».

Книва растерялся:

— Сьюза? Нин. Зата ист нэй сьюза. Сьюза хири. — И он сделал жест, будто желая обнять весь мир. — Сьюза! — Потыкал себя в грудь: — Сьюза!

— Выходит, в Союзе мы, — подытожил командир. — Слышь, Алексей, может, мы все же в прошлое провалились? Эдак на полвека. «Союз нерушимый республик свободных…» А?

— Тогда точно посодют, — противным голосом изрек Коршунов. — «Добрые сталинские времена…» Только сдается мне, копья такого типа были сняты с вооружения несколько раньше.

— Уверен? А пики кавалерийские? А шашки?

— Уймись. Уж кавалерийскую пику я как-нибудь от пехотного копья отличу. А топор от шашки, думаю, даже и тебе отличить по силам. — Геннадий хмыкнул и отправился в камыши, оставив подчиненного наедине с голубоглазым «маньяком-убийцей».

— Аласейа? — Грязная рука Книвы благоговейно коснулась «пингвина». Аккурат там, где на двух языках было написано имя Коршунова. А также, покрупнее: «Росавиакосмос».

— Нравится? — усмехнулся Алексей.

— Бока, — сказал Книва.

Это он по поводу надписи.

— Бока, — согласился Алексей.

Появился Черепанов.

— Вижу, общий язык найден? — жизнерадостно поинтересовался он. — Ну что, Книва? Может, дранг нах хауз?

— Хуз! — обрадовался Книва. — Йаа, хуз.

— Вот это дело! — одобрил Геннадий. — Ит энд дринк, йа?

— Йаа! — возликовал Книва. — Итан — манаги. Дринкан — манаги. Кимйис фора хузам. — Он показал знаками, что жратвы и питья в хузе — ешь не хочу.

— Ты, Книва, нормальный пацан! — Алексей хлопнул юнца по спине. — Пожрать и выпить. Й-а-а! Пошли, Генка! Хоть похаваем перед смертью.

Командир подхватил спецкомплект, Алексей — НЗ, и они пошли.

Уже отойдя от болотца, Алексей оглянулся. Интересно, мертвых своих аборигены так и бросают? Ох, не к добру это…

Глава пятнадцатая

Алексей Коршунов. Поселок

Идти было чертовски тяжело. Три дня на орбите плюс прелести посадки давали о себе знать. В глазах плыло, ноги подкашивались. Алексея с Геннадием то из стороны в сторону шатало, то вбок вело.

«А ведь местные нас, поди, за пьяных принимают», — мелькнула у Алексея совсем уже неуместная мысль.

А за кого их вообще могут принять? Допустим, эти волосатые с пиками — не староверы и не киношная массовка. Допустим, что они просто дикари, которые велосипеда в глаза не видели, не то что спускаемого аппарата корабля «Союз». Как дикари могут воспринять сошествие с неба двух незнакомых обормотов, если нет у них желтой прессы и разнообразной литературы про летающие тарелки? Зато у них наверняка имеются мифы. И имеются боги, которые обретаются на небесах. Логическая цепочка выстраивается. Пришли с неба? С неба. На небе кто живет? Боги. Значит, боги пришли.

Интересно, могут боги являться с небес на землю в дымину пьяными? В принципе, могут, наверное. На то они и боги, чтобы делать все, что заблагорассудится.

— Генка, — сказал Алексей. — А ведь они нас за богов приняли!

Командир усмехнулся, поправил на плече тючок с барахлом.

— Нет, ты сам подумай: кто, кроме богов, может с неба упасть?

— Дождь, — ответил Черепанов. — Дерьмо птичье. Ворона дохлая. Продолжить список?

— Я серьезно! — обиделся Алексей.

— И я серьезно. Ты понятия не имеешь, куда попал. Что это за мир? Кто эти люди? И люди ли они? А строишь логические цепочки — за них.

— Но я просто пытаюсь рассуждать! — возразил Коршунов.

— Это не рассуждения, а домыслы. Факты где, физик?

Коршунов заткнулся. Фактов и впрямь было недостаточно.

— Вот ты на пацана глянь, — сказал Черепанов.

Алексей глянул: их проводник Книва очень внимательно следил за дискуссией. Не понимал, естественно, ничего. Но пытался.

— Видишь? — заметил Черепанов. — Человек наблюдает. И помалкивает.

Тут парень, сообразив, что речь идет о нем, разразился длинной тирадой.

Космонавты рассмеялись.

— Насчет богов — не знаю, — сказал подполковник. — Но кой-какой авторитет у нас имеется. Не знаю, в том ли причина, что мы сверху свалились, или дело в том, что у нас морды бритые. Хотя не думаю, что к ним каждый день гости с неба падают. И это хорошо, Леха, что нас опасаются, но опасаются умеренно. Если бы сильно опасались, могли бы и прирезать со страху. Так что нам с тобой повезло. Если такое можно назвать везением. Потому что, парень, мы с тобой здесь чужие. А чужих здесь не любят. И есть у меня такое ощущение, что не свались мы у них на глазах с неба, а притопай вот так, на своих двоих, то был бы у них с нами разговор короткий и лично для нас крайне неприятный.

Тут командир так нехорошо засмеялся, что даже сияющий гордостью и радостью Книва перестал улыбаться и покосился на подполковника с опаской.

— Почему ты так решил? — спросил Алексей.

— А ты сам подумай. Вот вошел ты к себе в квартиру, а там — два незнакомых охламона. Что ты сделаешь?

— Ну-у… — Коршунов задумался. — Спрошу, кто такие, зачем ко мне влезли?

— Вот именно. А они тебе в ответ: мол, мы славные ребята, в квартиру к тебе забрались с самыми лучшими намерениями, но совершенно случайно. Шли мимо — и вот, заглянули. Ты как, поверишь?

— Вряд ли, — ответил Алексей. Он начал понимать, к чему клонит Черепанов.

— Вот именно. Ты вполне логично решишь, что эти парни собрались тебя ограбить. Или еще похуже. И выходит, что они перед тобой кругом виноваты, а ты имеешь полное право по шеям им навешать и в милицию сдать.

— Ну допустим…

— Вот и мы с тобой в чужой дом вломились без спросу. А милиции тут, скорее всего, нет. Тут каждый сам себе милиция, и рогатина наготове. — Он кивнул на оружие, которое Книва нес на плече. — Но бывает случай, Леха, когда ты, обнаружив у себя дома чужих мужиков, стушуешься и станешь вести себя очень вежливо. Когда?

— Когда? — повторил Алексей и поглядел на Геннадия.

Тут сзади послышался топот. Алексей с командиром одновременно обернулись. Алексей споткнулся и выругался. К ним бежал ражий мужик. Бородища всклокочена, зенки вытаращены. Шагах в трех бегун резко свернул, чуть не завалился на крутом повороте, обогнул по дуге, шумно дыша. Книва что-то повелительно проорал ему в спину. Мужик попылил вперед еще резвее.

— Ну так? — напомнил Алексей. — Когда же я, увидав дома чужих мужиков, не захочу их пинками с лестницы спустить? Сомневаюсь я, однако…

— А ты не сомневайся, — успокоил командир. — Если гости твои удостоверения предъявят с государственными гербами и, скажем, бумаженцию, которая «ордер на обыск» называется. Тихий и шелковый станешь, никуда не денешься. Еще и вину за собой чувствовать будешь…