Государь

Еще вариант: молодой отморозок. Какой-нибудь подханок, решивший стяжать великую славу.

Однако, по словам разведчиков, копченые выглядели бывалыми воинами. Такие в малодоходную авантюру не ввяжутся.

«Пожалуй, надо посоветоваться», — решил Сергей.

Не то чтобы он надеялся, что сотники что-то подскажут (опыта у воеводы — вчетверо больше, чем у них всех разом), но в процессе обсуждения иной раз приходят правильные мысли.

Сотники Развай, Корень и хузарин Бурах появились в воеводином шатре через пару минут. Сергей изложил ситуацию. Поинтересовался, какие мысли?

— Бить их надо! — азартно воскликнул Развай.

Бурах одобрительно кивнул. А вот Корень, степенный спокойный головорез из кривичских, не согласился:

— Побить-то мы их — побьем, если не разбегутся…

— Разбегутся — догоним! — перебил Развай.

Корень неодобрительно поглядел на варяга: мол, неча старших перебивать, потом так же весомо продолжил:

— Догоним, но цену заплатим немалую. Брони у нас — лучше, так что, сойдись мы строй на строй, всех бы положили. А в поле к себе копченые нас не подпустят. Многие лягут. А за что?

Вопрос был — к воеводе. И Сергей ответил:

— Там, в Чити, — посольство ромейское к князю.

— Так, может, князю и послать? Городок — его, значит, и оборонять — ему.

— Ты испугался, что ли, Корень? — нехорошо прищурился Развай.

— Ты еще на мамку писал, когда я последний раз пугался, — отрезал кривич. — А воев своих губить бессмысленно не хочу. Они мне все — как сыновья! Могли б копченые взять Чить — уже бы взяли. Посыл до князя по зимнику накатанному за два дня добежит. День князь сбираться будет, через четыре — придет. Седьмицу еще продержатся.

— Так, — сказал Духарев, опережая готового вспыхнуть Развая. — Что думаете, мне понятно. Непонятно — зачем копченые тут объявились? Не верю, что ромеев поджидали.

— Это точно, батька, — поддержал Развай. — Тогда степняки их еще бы раньше взяли, в поле.

— Может, не успели? — предположил Корень.

— Кто, копченые? Ты, сотник, будто до сих пор в своих лесах сидишь. Ромеи в Дикой Степи — как червяк на камне. Клювиком щелк — и нету! А что сюда прискакали, так они ж наглые, копченые. Вон караван ограбили, да не один. И Чить бы они взяли, кабы там ромеев не было. Сколько в Чити воев добрых? Пятеро, шестеро? Да и те — старше тебя, Корень. А остальные — кто? Пахари! Они, с какой стороны у копья железко, не всегда знают.

«А ведь верная мысль», — подумал Духарев.

Но тут вмешался Бурах:

— Я бы, батька, не разговоры говорил, а у самих копченых спросил, — произнес он негромко, с характерным хузарским акцентом, так и не выветрившимся за три года служения Духареву. — Они-то знают.

«Молодец!» — мысленно похвалил Сергей Иванович, который и сам решил уже, что надо брать «языка». Дело, требующее умения, но не такое уж сложное, если враг даже не догадывается о твоем присутствии у него за спиной.

Кто предложил, тому и честь. За «языком» отправились хузары. Дождались ночи и украли одного из пастухов, что сторожили табун.

«Язык» был качественный. Матерый, злой. Сразу говорить, естественно, отказался. Пришлось варягам с ним часок-другой поработать.

Духарева позвали, когда пленник был готов к диалогу. Обработали его качественно, но не радикально. Глаза, пальцы — все на месте. Пара костей переломана, так и это тоже заживет при надлежащем уходе.

— Я ему жизнь обещал, — сказал Развай. — Еще денег немного и в Киеве к делу пристроить.

Духарев поморщился. Не любил печенегов. Так бы всех и передавил, а женщин тем же касогам раздал. Или продал. Женщины у копченых работящие.

— Это я обещал, — напомнил Развай. — А ты-то нет.

— Ты — мой человек, и я за твои слова отвечаю, — с легким раздражением произнес Духарев.

— Иначе — никак. — Развай пожал плечами. — Крепкий. Сдох бы, а говорить ничего не стал.

— У нурманов небось заговорил бы.

— Может, и так. Нурманы — жилы тянуть мастаки, — не стал спорить Развай. — Послать в Родню за нурманом?

Духарев мотнул головой. И присел на корточки напротив обессилевшего от пыток печенега.

— Давай, цапон, говори, что знаешь. Скажешь что важное — будет, как сотник сказал. Нет — волкам скормлю.

Цапон сказал. И картина сразу стала ясна до прозрачности. Идея у копченых была лихая, но перспективная. Захватить Чить, но действо это не афишировать. Прикинуться честными читянами и грабить проезжающих мимо торговых гостей. Не всех, конечно, чтоб не заподозрили нехорошего. Выборочно. При этом сами копченые славно устроились бы в захваченном городе, сладко спали, вкусно кушали, пользовали трофейных женщин и горя не знали. Всё что требовалось: время от времени, желательно под снегопад, чтоб следов не осталось, выезжать из Чити и демонстрировать наличие печенегов где-нибудь километрах в тридцати от базы. Это чтоб было на кого списать пропавшие караваны.

Отличная идея! Духарев сразу понял, что ее автор — не копченый. Слишком уж нетрадиционно для печенега загонять себя в ловушку (а именно так большинство степняков воспринимали городские стены) и сидеть там чуть ли не всю зиму.

Поскольку задействованы были именно цапон, Духарев с большой долей вероятности предположил, что задумка была — беглого Ярополкова воеводы Варяжки.

Нет, этого человека определенно надо возвращать под крыло киевского князя! Такими воеводами не разбрасываются.

План печенегов провалился из-за ромеев. К Чити и византийцы, и копченые поспели почти одновременно. Но разведка печенегов ромеев загодя не обнаружила (у нее были другие задачи), а наемники ромеев копченых как раз углядели. И немедленно решили, что степняки пожаловали по их души.

Побросав все, что не представляло особой ценности, то есть пяток повозок и всех полузаморенных волов, византийцы устремились к спасительным стенам. Опередив копченых буквально на полчаса, они успели проскочить в городок. Причем ворота закрывали уже под градом печенежских стрел.

С того момента у нападения и обороны сложился паритет. Но копченые сложа руки не сидели. Во-первых, грабили. Во-вторых, нарубили древесины в ближайшей роще и приготовили дюжин пять небольших (частокол-то невысок) лестниц да сработали таран. Причем даже не своими руками, а невольничьим трудом захваченных в плен купецких людей, так что изделия вышли добротными. То есть вариант, предложенный Корнем, сразу отпадал. Не сегодня завтра копченые пойдут на штурм, и, что из этого выйдет, одному Богу известно.

Зато у Духарева появилась перспективная идея…

Глава третья. Печенежские пляски

— Толково! — отметил Развай, наблюдая за действиями печенегов.

Копченые шли на штурм под качественным прикрытием стрелков. Стоило кому-нибудь высунуться — и стрела шла прямо в цель. Так что и таран к воротам подтащили, и лестницы приставили. Длина последних тоже была подобрана грамотно: на пару пядей ниже края стены. Чтоб оттолкнуть, надо выглянуть. А это чревато. Лезли печенеги сразу со всех сторон. Сотни две навскидку. И еще столько же крутили карусель вокруг стен.

— Как думаешь, воевода, возьмут городок?

Сергеева охранная гридь, вместе с лошадьми, залегла в сугробах за пригорком. И только Духарев и Развай вползли наверх — наблюдать. Хотя особой осторожности сейчас не требовалось: копченых полностью увлек процесс.

В этом и состояла идея Духарева. Обождать, пока печенеги начнут штурм, а когда те увязнут — ударить с тыла.

Сложности были: например, полная открытость городка. Чить стояла на взгорке метрах в ста от замерзшей реки. Лед напротив городка изрядно торосился. Это потому что — пороги. Хорошо стоял городок. Нужное место прикрывал, и подступить к нему скрытно было непросто. Ближайшая роща, та, где рубились лестницы и таран, отстояла почти на километр. Там сейчас лежали неприбранные трупы зарезанных печенегами пленных.