Страница 15 из 15
– Я вас понимаю. Церковь Вечного Круга не слишком терпима к… инакомыслящим, – усмехнулся Валлэ.
– А вы, случаем, не адепт Церкви? – лениво полюбопытствовал Малаган.
Чересчур уж деликатно его собеседник заменил словом «инакомыслящий» слово «колдун». Ни нательного Круга, ни других отличительных знаков на господине Валлэ островитянин не заметил.
– О нет! – заверил равилец. – Просто, насколько я знаю, большинство эрмидэйцев, из тех, кто вынужден покинуть острова, обращают взор на юг. Даржа или Маргар более притягательны, чем Игергард.
– Я не исключение, – улыбнулся «инакомыслящий» Малаган. – Поначалу меня занесло именно в Даржу. В общем, я немало побродил по разным землям.
Он намеренно скомкал беседу, хотя мог бы пуститься в долгое описание своих странствий. Лишенное всякого объяснения чувство неприязни к господину Валлэ остановило бойкий язык эрмидэйца. А ведь ничего особенного в равилце нет. Обыкновенный человек, без капли дара, но то, что Торвардин смешно именовал «чуйство», нашептывало Мэду тревожные мысли.
– И куда вы намерены направиться? – продолжал вопрошать Валлэ.
– В Ритагон.
– Так нам по дороге! – обрадовался землевладелец.
«Где ты взялся на мою голову?» – обреченно поду мал Мэд.
– Поглядим, – неопределенно пожал он плечами.
Отделаться от господина Валлэ, против ожидания, оказалось проще простого. Едва только островитянин пригласил за свой стол племянницу хозяина постоялого двора, бледноликий приставала поспешил откланяться. «Женоненавистник», – окончательно решил эрмидэец.
Шлюшка терпеливо дожидалась возвращения клиента, смирно вытянувшись на кровати. Над одеялом сверкали только круглые зеленоватые глазенки и торчал нос. Мэд на девку внимания не обращал никакого, словно ее и в комнате не было. Он неспешно разделся, умылся из кувшина и развязал жгут на макушке, высвободив гриву из мелких косичек. В подштанниках и нательной рубашке, простоволосый и босой, эрмидэец вызывал у девчонки жгучее любопытство. Оставшееся между тем без всякой взаимности.
– Одевайся, милая, и выметайся, – заявил Малаган, кидая в девку ее же рубашкой.
– Чего?
– Проваливай, говорю. Ты мне постель нагрела? Нагрела. Боле не задерживаю.
– Так чего… не будем… э-э-э? – удивилась она и продемонстрировала свой необъятный бюст.
– Ты чего, спятила, красавица? Ты в зеркало-то смотрелась когда-нибудь? – спросил островитянин.
– А чо?
– А то, что спрячь свои телеса, ради всех богов. – Мэд поморщился: – Ты такую тяжесть таскать не устаешь?
– Все мое… – пропыхтела девчонка. – Вишь, им не нравится… всем нравится… мужик только рад… а этот?.. все высокородные – сволочи… только ночь угробила…
Она не на шутку обиделась и готова была вот-вот разреветься. Древнейшее из женского оружия, угроза слез, подействовало немедля.
– Я заплачу… – Он потянулся к кошельку.
– И за чего? Не, я – девушка честная. Мы к работе приученные…
Маленький подбородок взлетел к потолку, и разобиженная девица выскользнула за дверь в чем мать родила, сжимая рубашку в руке. Но не успел Мэд вздохнуть с облегчением, как она снова оказалась в поле его зрения.
– Ой!
– Чего «ой»?
– Там этот стоит… тип из Равила, – шепотом пролепетала шлюха и прижалась спиной к створке двери. – Можно, я подожду немного? Шибко боязно.
– А что, он тебе угрожал?
– Страшный он человек, это ж по глазам видно. Девки его как огня боятся.
Она стояла такая несчастная, голыми ногами на полу, трясущаяся не то от холода, не то от страха, что Мэд сдался.
– Ладно, ложись обратно, только в рубашке. Тебя как звать?
– Фивиль.
– Ты когда в последний раз мылась, Фивиль?
– Вчерась.
– Незаметно.
– Ну, третьего дня.
Ночи в начале весны бывают очень холодные, а сквозь щели в окне так и задувало ледяным ветром. Все равно нужно было быстрее согреться и, надо сказать, как показывает опыт, шлюхи в таких делах подходят не хуже иных других теплых предметов.
Девушка еще некоторое время робко пыталась снискать расположение Мэда в свою пользу, но быстро поняла тщету своих усилий, успокоилась и заснула. На ее счастье, храпеть она не храпела, иначе сразу бы была изгнана из постели. А вот Мэду не спалось. Попросту говоря, он не устал за минувший день настолько, чтобы заснуть сразу же, как упал на кровать. Спокойная жизнь в столице добавила Малагану барских привычек, но не в губительном для телесной силы количестве.
Первую половину зимы они с Торвардином провели в Орфиранге, потом перебрались в Квилг, а с первым теплом решили, что самое время собираться в дорогу и двигать в Ритагон. Удача, словно напоследок, решила одарить лангеров сполна всеми возможными радостями и удовольствиями. Женщины их любили бескорыстно, деньги легко лились в карманы, сами собой заводились друзья-приятели, а предчувствие скорого воссоединения ланги только придавало новых сил. Не побоявшись послевоенного отношения ко всем оньгъе, в Игергард вернулся Аннупард. Где-то в Тессаре осел Сийгин. Как говорится, все один к одному.
А Мэд… он с каждым днем чувствовал в себе все новые и новые силы. Волшебный Дар удивительным образом развивался, опровергая его же недавние заверения о посредственности своих возможностей. У Малагана стали получаться те вещи, о которых он раньше не мог и помыслить. Например, магия превращений. Теперь ему ничего не стоило наложить на себя или кого-то другого обманную личину, отвести глаза и создать любую иллюзию. Видимо, та часть себя, которую Мэд отдал за жизнь младенца в Тартоннэ, оказалась также и чеком на предъявителя, который он сумел оплатить. Считается, что все изменения, происходящие в жизни человека, – к лучшему. Но у неудавшегося великого герцога Эрмидэев такого ощущения не складывалось. Невзирая на удивительные успехи в магии, он с каждым днем ощущал себя все более и более отстраненным от жизни. Ледяной панцирь, растущий изнутри, свойствен всем сильным магам, и тут ничего не поделаешь. Другое дело, как все эти изменения обернутся для будущего ланги? Мысли Мэда плавно сместились на Ириена Альса. Эльф скоро даст о себе знать, без всякого сомнения. И тогда… О том, что случится после того как они все снова соберутся вместе, Мэд не пытался загадывать.
Наверное, стоит обвинить в излишней подозрительности Кроличью Луну, но мысли о господине Валлэ не давали Малагану уснуть. Он пялился в потолок, перебирая события прошедшего дня, строил всевозможные догадки и никак не мог смириться с недостатком фактов. Не дожидаясь, пока умственные мучения достигнут апогея, Мэд выскользнул из постели. В его сумке хранилось всё для необходимого ритуала. Более того, у Малагана имелся даже подходящий образец для личины. Для надежности он дал девушке вдохнуть ароматного снотворного зелья, и когда она стала дышать ровно и размеренно, приступил к основной части перевоплощения.
Тихий речитатив, плавность жестов, ясность мыслей и последовательность желаний – только так и плетется прихотливое кружево колдовства. Звук речи на староаддале способен заворожить сам по себе, но только сила мага может преобразовать условные изменения в реальность. Мэд осторожно смочил пальцы в свежеприготовленном зелье, и по мере того как руки его обрисовывали черты Фивиль, происходило наложение личины на его собственное лицо. Загляни в этот момент в комнату кто-нибудь особо любопытный, точно спятил бы. Мэда окутывало легчайшее облако молочного цвета, временами оно шло радужными пятнами, иногда вспыхивало синеватым сполохом. Но в итоге выходило, что одна Фивиль спала на кровати, а вторая, точно такая же, неотличимая, стояла над ней и нашептывала себе под нос что-то неразборчивое.
Затем удачная копия открыла окно и с немыслимой для оригинала ловкостью вылезла наружу, прямиком на крышу навеса, который защищал крыльцо от дождя. Ступая как можно более осторожно и тихо, Мэд подобрался к окну господина Валлэ и приник к щели в ставнях.
Подозрения его не обманывали, и Кроличья Луна была совершенно ни при чем. Невинный землевладелец расставил на полу несколько серебряных светильников, и, поместив в центр многолучевой звезды матово-белый каменный шар, общался со своим невидимым собеседником на ти’эрсоне. На самом настоящем эльфийском языке, в котором Мэд, в бытность лангером, поднаторел лишь в той мере, чтобы понимать только общий смысл разговора. Несложное заклинание обострило его слух до предела, но сквозь ставни до него доносились только жалкие обрывки фраз. Малаган затаил дыхание…
Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.